Сердце Рэмбо бешено колотилось. Они вернутся. Олень – всего лишь игрушка. Как только он скроется в лесу, они прилетят сюда. Если кто-то прятался в кустах у лужи, они решат, что кто-нибудь может спрятаться и под упавшей сосной. Нужно убираться отсюда как можно быстрей.
Но ему пришлось ждать, когда вертолет развернется к нему хвостом. Каждая секунда ожидания была невыносима. Но вот наконец пора, и он побежал в сторону леса, выбирая те места, где короткая трава, чтобы не оставлять следов. Он приближался к кустам – когда понял по звуку, что вертолет разворачивается. Значит олень уже успел скрыться в лесу. Пригнувшись, Рэмбо бросился в кусты, готовый, если нужно, выстрелить.
Ка– рак! Ка-рак! Два выстрела в лежавшую сосну, над которой вертолет ненадолго завис. Опять прозвучало объявление, зачитанное по бумажке. От напряжения Рэмбо вырвало, во рту появился противный горький вкус. Он сейчас находился в узком конце лощины. Дальше скалы плотно смыкались. Он лежал на траве, ослабевший после рвоты и смотрел, как вертолет кружит, кружит над скалами, потом удаляется, голос затихает, рев мотора тоже…
Рэмбо не мог стоять – так сильно дрожали ноги. Вертолет не должен был так напугать его. На войне он бывал в ситуациях куда более опасных и выходил из них потрясенный, но не настолько, чтобы тело отказывалось ему подчиняться. Кожа стала липкой от пота, очень хотелось пить, но вода в луже была гнилая, и от нее стало бы еще хуже.
Ты слишком долго не воевал, вот и все, сказал он себе. Потерял форму. Но ничего, скоро привыкнешь.
Схватившись за валун, он медленно встал и осмотрелся – нет ли кого поблизости. Поначалу он не был уверен, что услышал все, как есть: налетевший порыв ветра исказил звуки. Потом ветер стих, и он отчетливо расслышал дальний лай собак со стороны широкого конца лощины. Снова по его ногам пробежала дрожь. Он повернулся направо, туда, где начинались скалы и стояли одинокие деревья, и, напрягая мышцы, побежал.
Глава 5
Парень не так уж и далеко успел от них оторваться, размышлял Тисл, пробираясь вместе со своими людьми сквозь деревья и кустарник. Сбежал он в шесть тридцать, стемнело в восемь тридцать. Не мог он покрыть ночью в этих холмах большое расстояние. У него наверное был час, максимум два. Как и они он вышел с рассветом, так что получается, что у него всего четыре часа форы. А если учесть кое-какие другие факторы, то еще меньше, всего около двух часов: он голый, и это замедляет продвижение, не знает этих мест, поэтому ему приходилось иногда заходить в расщелины, не имеющие выхода и тратить время на то, чтоб выйти и найти другой путь. К тому же у него нет пищи, а голодный человек устает быстрее и идет медленнее.
– Он опередил нас меньше, чем на два часа, – сказал на бегу Орвал. – Похоже, не больше, чем на час. Посмотри на собак. След такой свежий, что они даже не опускают нос к земле.
Орвал был впереди Тисла и остальных и бежал вместе с собаками, держа их на общем поводке, Тисл старался изо всех сил не отстать от него. Собственно говоря, это было смешно: темп устанавливал семидесятидвухлетний старик, а они еле за ним поспевали. Однако Орвал каждое утро пробегал пять миль, выкуривал всего четыре сигареты в день и никогда не пил, а он, Тисл, выкуривал полторы пачки, без конца пил пиво, а физических упражнений не делал уже много лет. Правда, в морской пехоте он занимался боксом и кое-чему полезному для тела научился, но сейчас все приходилось вспоминать заново. Собаки лаяли где-то впереди, Орвал быстро перебирал своими длинными ногами, пытаясь не отставать от них. Полицейские надрывались, дабы не отстать от Тисла, а тот лишь каким-то чудом поспевал за Орвалом. Когда он бежал по траве и все его тело работало в одном слаженном ритме, ему показалось на какое-то мгновение, что он может бежать вот так вечно.
Но вдруг Орвал рванул вперед, и Тисл отстал. Его ноги отяжелели, ощущение ритма и легкости исчезло.
– Не так быстро, Орвал!
Но Орвал будто не слышал его.
Глава 6
Когда Рэмбо добежал до того места, откуда начинались деревья и камни, пришлось слегка замедлить шаги и ставить ступни осторожно, чтобы не поскользнуться и не сломать ногу. У подножия скалы он нашел расщелину, которая вела наверх, и стал карабкаться по ней.
С вершины скалы лай собак был слышен лучше.
Он огляделся – нет ли поблизости вертолета. Его не было – даже не доносился рокот мотора. Казалось, его никто не выследил. Он нырнул в заросли кустов и деревьев вблизи скалы и залег там, наблюдая, что делается внизу. Примерно в миле он увидел людей, перебегавших по открытому месту. Издали они казались совсем маленькими. Он насчитал десять, но не был уверен, что эта цифра точная. Собак он вообще не видел, но, судя по шуму, их было много. Однако его беспокоило не их число, а то, что они, очевидно, взяли его след и быстро идут по нему. Пятнадцать минут – и они будут здесь. Непонятно, как Тислу удалось столь быстро его догнать. Очевидно, кому-то из преследователей хорошо известны эти места, и он ведет их кратчайшим путем.
Рэмбо вернулся к расщелине: он не позволит Тислу подняться в этом самом доступном месте. Он положил винтовку на траву, так, чтобы в нее не попала земля, и стал толкать валун, лежавший у края скалы. Валун был большой и тяжелый, но все же он подкатил его к нужному месту. Теперь он перекрывал выход из расщелины наверх. Человек, наткнувшись при подъеме на валуи, не сможет ни перелезть через него, не обойти сбоку. Людям Тисла придется долго мучиться, прежде чем они найдут способ убрать валун, а он к тому времени будет далеко. Во всяком случае он на это надеялся.
Глянув вниз, в лощину, он удивился, как далеко вперед успели продвинуться его преследователи, пока он передвигал валун. Сейчас они были уже около лужи и кустов, в которых он прятался. Человечки остановились там и смотрели на собак, нюхавших землю и отчаянно лаявших.
Наверное, что-то перебило его запах. Раненый олень, вдруг понял Рэмбо. Когда он нырнул в кусты, на него попало немного оленьей крови, и теперь собаки пытались решить, по чьему следу им идти – его или оленя. Выбрали они чертовски быстро. В ту секунду, когда собаки устремились по его следу к скале, он схватил винтовку и побежал прочь.
Кусты были густые, колючие, и он заработал немало царапин. Но вот наконец выбежал на открытое место и увидел обрыв. Под ним был лес, весь в красных, оранжевых и коричневых листьях. Обрыв был почти отвесным и спуститься здесь было невозможно.
Итак, впереди обрыв и почти такой же, только с валуном, сзади. Оставались два других пути. Если он пойдет на восток, то опять приблизится к широкому концу лощины.
Но там скорее всего идет страховочная группа Тисла.
Оставался путь на запад, куда улетел вертолет – в ту сторону он и побежал. Оказавшись на краю нового обрыва, он понял, что сам загнал себя в ловушку.
Иисусе. Собаки лаяли все громче. Он стиснул винтовку, проклиная себя за то, что нарушил одно из основных правил: никогда не иди по пути, который может тебя завести в ловушку. Иисусе. Неужели у него не только тело, а и мозги размякли, когда он валялся в госпитале? Он не должен был влезать на скалу по той расщелине. Он заслуживал того, чтобы его поймали.
Он заслуживал всего, что сделает с ним Тисл, если Рэмбо позволит себя поймать.
Теперь собаки лаяли еще ближе. Он провел рукой по лицу и увидел на пальцах кровь – так сильно исцарапал его кустарник. При виде этой крови Рэмбо разозлился на себя. Он думал, что убежать от Тисла будет легко и просто, что, пройдя закалку войной, ему все ни по чем. Теперь приходилось многое пересмотреть. То, как он дрожал и трясся после инцидента с вертолетом, должно было стать серьезным предупреждением. Он же был столь уверен в том, что убежит от Тисла, что взял и сам загнал себя в угол. Теперь вся надежда на везение, иначе ему не удастся отделаться лишь той кровью, которая сочится из царапин на его коже. Остается только одно. Он пробежал по краю обрыва, прикидывая высоту, выбрал место, где скала казалась самой низкой. Двести футов.
