Демон-акула с трудом справился с хохотом.
– Да, если бы не забредающие сюда иногда люди, нам было бы совсем скучно… хи-хо-хо… Ну и лицо у тебя было! Этого мне на целое тысячелетие хватит, будет что вспомнить в тоскливые зимние вечера. – И он снова начал смеяться, держась за живот.
Мы с джиннией терпеливо ждали. Вернее, она была спокойна, как никогда, а я просто еще не пришла в себя и не могла вымолвить ни слова от бушевавших внутри чувств…
Акула поправил наброшенный на плечи комиссарский кожаный пиджак и, наконец отсмеявшись, предложил нам сесть.
– Правда, у нас не бывает зимы, – добавил он для ясности и принялся горделиво прохаживаться перед нами, изучающе на нас поглядывая.
– Эта… – чуть не сказала я «скотина», так жива была обида за розыгрыш, – и есть Абдул Альхазред?! А был когда-то человеком. Давай напустим на него наш эпилятор, – предложила я Акисе, но правитель не обиделся. Улыбнулся во всю пасть, полную сногсшибательных зубов, и я заткнулась…
– Это Аумакуа. Его народ жил на земле до вас и даже до нас, джиннов, – равнодушно сообщила Акиса.
– Правильно. Я очень древний. Хоть и не настоящий Древний, как Вещь в Себе Йог-Сототх, или Великий Слепой Азатотх, или тот же Дагон, глубоководнейший из всех подводных! У меня нет, к сожалению таких красивых плавничков, как у него, но я и не так молод, как вы думаете, – почему-то обиделся демон, похоже, здесь приветствовалось быть старой развалиной, чем ты дряхлее, тем выше твой статус. – Мне поклонялись еще в Атлантиде, правда, это вы ее так именуете.
– А как тогда она называлась? – на всякий случай полюбопытствовала я. Мало ли, пригодится блеснуть на экзаменах…
– Вам и не выговорить, язык сломаете – Акнаррдкммбрдомвсх, – важно изрек он и с высокомерной ухмылкой выжидательно покосился на нас.
– Акнаррдкммбрдомвсх? – легко повторила я. – А что это значит?
Монстр пораженно выпучил глаза, но тут же взял себя в плавники и надуто буркнул:
– Неважно, – и злорадно добавил, даже не трудясь подобрать капающие с клыков мерзкие слюни: – Вы опоздали, страстные сердечки, ваших любовников казнят сегодня! Я «проверяю» немногих прибывающих сюда, особенно тех сумасшедших, кто оказался здесь по доброй воле, их поступок особенно подозрителен…
– Что тут подозрительного? Вы охрене… эм…
Вообще-то я хотела сказать: «Вы что, никогда не любили?!» – но это бы прозвучало как в бульварном романе. Даже ради спасения любимого я не могла произнести такое вслух и замялась, подбирая слова, способные тронуть сердце этого инквизитора, если оно у него имелось. Акиса и не думала мне помогать, поэтому, не найдя ничего более убедительного, я нервно выпалила то, что думала:
– Мы что, зря такой путь проделали?! Прошу отменить казнь!
– Не могу, сердце мое, – с насмешливым сожалением возразил демон.
– Тогда проведите нас поскорей к тому, кто может! Чего вы ждете?! – продолжала я, не думая о последствиях, а ведь он мог и рассвирепеть.
Но чем сильнее я неистовствовала, тем спокойнее становился этот монстр, как оно часто в жизни и бывает.
– Я должен защищать нашего повелителя от любой опасности, скрытой или явной, – наслаждаясь своим хладнокровием и заодно подпитываясь моей энергией, произнес Ay-акула или Как-Его-Там-Зовут-Мне-Плевать. – Только когда буду убежден в том, что вы, горячие сердечки, не собираетесь покушаться на его жизнь, вы получите аудиенцию, – самодовольно продолжал он. – А если сочту вас достаточно опасными, вы будете тут же лишены жизни, такие уж у нас приятные законы.
– Приятные в ироническом смысле?
– Кому и в ироническом, – согласился демон и вдруг напустился на нас: – В самом прямом! Ведь наши законы пишутся для НАС! И достаточно того, что НАС они устраивают! Не люблю я женщин, вы думаете, что мир вокруг вас вертится, и все кругом должны создавать вам удобства и исполнять ваши прихоти. Конечно, вы еще привыкли к тому, чтобы вас вперед пропускали и казнили исключительно по беспристрастному решению суда?
– Ну-у… хотелось бы, – робко призналась я и, чтобы отвлечь его, спросила: – Ладно, как вы это сделали? В смысле превратились в киногероя моего времени и точно воспроизвели сцену из фильма, такого и в трехмерном кинотеатре не увидишь.
– А-а, пустяки, мое вкусное сердечко, я умею превращаться в кого захочу, а этот фильм я смотрел раз пять. Собственно, это я и подсказал авторам основную концепцию. Только я слишком скромен, чтобы этим хвастать. А фильм оказался лучшим научно-фантастическим фильмом всех времен. Сколько идей из моей головы растрачено впустую лишь из-за того, что вы, люди, ужасно ленивы. Но братья Вачовски разок не поленились (все остальные их фильмы – ерунда), и я ими доволен, даже приберег им место в нашем аду для гениев-грешников, например, Тинто Брасс и Бекмамбетов давно у нас прописались…
Надеюсь все же, что Черный Ирем не ад, и мы сможем отсюда выбраться, пусть даже мне, как Орфею, велят пронести Мишу на руках до самых ворот (должны же они где-то быть, хотя бы для таких случаев) и не оглядываться. Запросто! Здесь оглядываться-то не на что… Хотя Мишка тяжелый… но ведь можно и на спине, как раненого бойца!
– Не знала, что Бекмамбетов – гений, конечно, его фильмы – это грех перед киноискусством, но чтоб сразу в ад… не слишком? – пробормотала я. Вот ведь язык плетет всякую чушь, а мозг думает только о побеге. Главное, чтоб никто не догадался…
– Он считает себя гением, этого вполне достаточно, мои золотые сердечки. За души нынче приходится так бороться, что почти каждая из них оказывается бесценной, как прощение Аллаха! А из какого ты времени, я был предупрежден заранее, вот и весь нехитрый секрет, сладкое мое сердечко…
Это был явно не весь секрет, кем «предупрежден», например? Но я благоразумно промолчала, тем более что уже вполне владела собой, отчего же не воспользоваться благом самоконтроля. Только настораживало, что он как-то навязчиво все время вставляет к месту и не к месту слово «сердце». Позже от Акисы я узнала, что он просто питается сердцами, другой еды не признает, более того, прямо-таки помешан на тушеных, вареных на пару и поджаренных с кровью перченых сердечках.
– А теперь попрошу за мной. И не убегайте, пока я рядом, – вы под охраной…
Глава десятая
ЛАВКРАФТОВСКАЯ
Акиса медленно кивнула, я встала рядом с ней. В сущности, без разницы, куда нас поведут, лишь бы вместе. К моему удивлению, направились мы не в застенок и не в камеру пыток, а на выход из здания.
– Это был не дворец правителя Ирема?
– Нет, это был дворец Тайной полиции, – любовно глядя на хрущевку, произнес Аумакуа.
– Похоже, она у вас процветает, – съязвила я.
Самодовольное лицо монстра расцвело скромной ухмылкой.
– Не жалуемся. Кто-нибудь нас всегда навещает…
Опять топать черт-те куда, черт-те сколько, и чего только не может за это время произойти с нашими ребятами! Акиса, чутко улавливая мое состояние, которое быстро приближалось к точке кипения, знаками попросила меня держать себя в руках и вроде еще намекнула, корча гримасы, что она-де скоро урегулирует ситуацию. Не люблю я эти тайные знаки, никогда нельзя быть уверенной, что правильно угадала их значение, это как с предсказаниями Нострадамуса, которые каждый толкует, как ему хочется.
– Кажется, это сборище противных мутантов и есть те могущественные темные боги, о которых ты говорила? – пришла я к окончательному выводу.
– Тише, а то поплатишься за смелость суждений, о болтливейшая… – предостерегающе прошептала Акиса. Она еще что-то добавила, но я не слушала, потому что увидела кое-что новенькое в этом мире протоплазменного однообразия. На глухой стене (а здесь они все были глухими) в переулке, по которому нас вели, висел плакатик с изображением скалящего зубы монстра, жуткая помесь Франкенштейна, вампира и мумии в бинтах. Сверху надпись на английском.
– «Сверхъестественный ужас в литературе». – автоматически перевела я. – Это же Лавкрафта.
– Нет, это творение нашего властителя.
– Похоже на обложку книги.
– Так оно и есть, обложка. Осталась с тех времен, когда он пытался заставить нас читать свои книги.
Только теперь я прозрела по-настоящему! «Сверхъестественный ужас в литературе» Лавкрафта! Первое издание. Говард Лавкрафт! Вот кто истинный повелитель Черного Ирема?! Ну конечно! То есть совсем непонятно, он же реальный человек, из моего мира, жил в конце девятнадцатого – первой трети двадцатого века, – мысли лихорадочно скакали. Значит, я сейчас могу увидеть его живым? Говорить с ним?! Но кем он стал здесь, страшно было подумать, в каком виде он мог перёд нами явиться? В шкуре одного из этих монстров, демонов или древних богов, что вполне вероятно.
– Его зовут Абдул Альхазред, и мне непонятно, почему ты называешь его Лавкрафтом. Но он тоже не настоящий властитель города, а скорее пленник, – спокойно осадила меня Акиса. Неужели я кричала вслух или на моем лице все так явно написано…
