— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? — возмутилась она.
Он, ухмыляясь, провел безымянным пальцем по своим усикам.
— Не забывай, что я тебе по возрасту в отцы гожусь.
— Ерунда какая-то, — произнес совершенно сбитый с толку Винклейн. — У меня есть предложение: пусть госпожа Сфорци позвонит в банк, устранит все недоразумения и согласует срок встречи с этими господами.
— Срок установить, конечно, надо, — согласилась Доната, — но этим я займусь сама. Лично.
Через несколько дней Доната направилась на своем кабриолете в Розенгейм. Рядом с ней сидел Артур Штольце. День был весенний, солнечный, небо голубое, как на картинке, а белые вершины гор казались совсем близкими. Но ни Доната, ни Артур не обращали на них никакого внимания.
Она вела машину сосредоточенно и спокойно и была ему благодарна, что он не задает никаких вопросов и не лезет с советами. Разговаривать ей вовсе не хотелось.
У поворота на Розенгейм они съехали с автомагистрали и вскоре оказались в городе. Здешний филиал банка располагался на площади Макс-Йозеф-Платц, в границах пешеходной зоны, так что сначала нужно было найти место, где припарковать машину. Оставив ее, они пошли пешком. Было без четверти одиннадцать, а поскольку их пригласили ровно к одиннадцати, они не спешили. Сначала побродили по кассовому залу, на стенах которого были развешаны проекты поселка — красиво оформленные и на достаточном расстоянии друг от друга. Над чертежами Донаты красовался щиток с надписью: «Архитектурная фирма Д. Бек. Первая премия». Доната глубоко вздохнула, прежде чем они ступили на лестницу и поднялись на второй этаж. Штольце напустил на лицо непроницаемое и чуть насмешливое выражение.
В приемной сидела молодая девушка, которой удавалось совмещать работу на компьютере с наблюдением за лестничной клеткой.
— Архитектор Бек, — представилась Доната. — Нас ожидает директор Мёснер.
— Да, верно. — Девушка, считавшая архитектором Артура, бросила на него взгляд, полный почтения. — Третья дверь налево, господин Бек.
Они не стали ничего уточнять и зашагали в указанном направлении.
Готовясь к переговорам, Доната особенно тщательно позаботилась о своей внешности. Она наложила на лицо очень скромный макияж, надела светло-серый костюм и шелковую блузку, особенно подчеркивавшую зеленый цвет ее глаз, туфли на высоком каблуке и простой парик цвета ее собственных волос. Артур был одет с иголочки: темный костюм с соответствующего цвета жилеткой, белая рубашка с запонками и серебристый галстук.
Девушка из приемной уже известила начальство об их приходе: дверь кабинета директора открылась изнутри еще до того, как они к ней подошли. Стройный темноволосый человек с почти черными глазами, придававшими ему вид выходца из южных стран, встречая их, широко улыбался.
— Добро пожаловать, господин Бек! — Он посторонился, пропуская их в кабинет. — Прошу вас, входите! Разрешите представить вас господину директору Мёснеру?
Тяжеловесный лысый господин в роговых очках встал из-за письменного стола и протянул мясистую руку Артуру Штольце.
Штольце ее пожал. Лишь после этого он внес поправку:
— Я не архитектор!
— Нет? — растерялся директор банка. — Но мне доложили… я ожидал…
— Это я, — сказала Доната.
— Кто?
— Я — архитектор Доната Бек. — Она протянула ему руку.
Он коснулся ее таким быстрым движением, будто боялся обжечься, и, словно онемев, бухнулся в свое кресло.
В этой ситуации не растерялся молодой человек, похожий на южанина.
— Георг Пихлер, — представился он с легким поклоном, — ассистент господина директора Мёснера. Садитесь, пожалуйста. — Он пододвинул Донате кресло около письменного стола.
Мёснер между тем, кажется, оправился от неожиданности. Почти умоляюще он заглянул в чуть погрустневшие глаза Штольце.
— А кто вы? Видимо, тоже архитектор?
— Должен вас разочаровать, — ответил Штольце и осторожно выпустил из рукавов манжеты. — Я — коммерческий директор, отвечаю за финансовую сторону дела.
— Да, но тогда, значит… — В явной растерянности Мёснер повернулся к Донате. — …Значит вы хотите убедить меня в том, что это вы… — Он запнулся и попытался указательным пальцем распросторить ворот рубашки, который его стеснял.
Зеленые глаза Донаты смотрели на него с вызовом. — Премированные проекты выполнены мною.
— Хм, они милы, просто даже обаятельны, против этого не поспоришь…
— Вы можете спокойно признать, что они хороши, — уточнила Доната, — иначе, видимо, они не были бы премированы.
Пихлер поворачивал голову, глядя то на своего шефа, то на Донату, словно следил за полетом мяча на состязании по теннису.
— Ладно, что ж, чертежи отличные, признаю. Разумеется, мы заплатим вам гонорар, госпожа Бек.
— Я хочу строить поселок!
— Вы? Женщина? — Мёснер рассмеялся отнюдь не весело. — Это невозможно.
— Это вовсе не первый заказ в моей практике, господин директор. Я работаю как глава самостоятельной архитектурной фирмы уже более десяти лет. Я строила жилые дома, один высотный, фабричные корпуса, гаражи. Поскольку вы, господин Мёснер, видимо, не наводили обо мне справок, я всегда готова представить вам документы о моих предшествующих проектах.
— Но в данном случае речь идет о поселке — жилом комплексе на тридцать пять домов с гаражами и… — Встретившись с ледяным взглядом Донаты, он умолк. — Ну, вы ведь и сами все это знаете.
Она вытянула свои стройные ноги и положила одну на другую.
— Именно так я и работала. Директор Мёснер тяжело вздохнул. Теперь взял слово Штольце.
— В условиях конкурса сказано буквально, что строительство поселка будет поручено тому архитектору, который является автором проектов, отмеченных первой премией.
«Ну и формулировочка!» — подумала Доната, но и сама не нашла слов, которыми можно было бы проще выразить сказанное.
— Вы нас ввели в заблуждение! — Директор Мёснер побарабанил своими толстыми пальцами по крышке стола. — Да, можно, несомненно, говорить о намеренном введении нас в заблуждение.
Доната знала, что иногда можно добиться цели просто женским обаянием. Иногда, да. Но сейчас она была просто не в состоянии задействовать это средство по отношению к такому человеку. Слишком часто за последние годы ей приходилось воевать с подобными типами, и теперь она уже знала, что с ними такая тактика успеха не принесет.
— Я даже не могу понять, о чем идет речь, — произнесла она ледяным тоном.
— Ой, только не считайте меня идиотом! Вы же преднамеренно проставили на конверте только инициалы вашего полного имени.
