— Вы сейчас изрекли бессмыслицу и знаете это! — Почувствовав, что высказалась слишком резко, Доната пробормотала еще: —…Господин директор, — и продолжала: — Первая премия и тем самым заказ на строительство были мне присуждены еще до того, как члены жюри знали мое имя. Что же им оставалось делать, когда выяснилось, что победителем является женщина? Аннулировать решение о присуждении мне приза? Подобное возможно только путем мошенничества.
— Во всяком случае, я бы… мы бы, госпожа Бек, не попали в столь щекотливое положение. Мы бы выкупили у вас проект, да я и сейчас готов пойти на это, и поручили бы строительство другой архитектурной фирме.
— Только потому, что я — женщина? Это противоречит закону о равноправии.
Директор Мёснер тяжело вздохнул. Он поднял руки и прижал их к груди.
— Надеюсь, вы не собираетесь угрожать мне, что напишете жалобу?
— Я, разумеется, использую все правовые средства.
— Ну, вот, пожалуйста! — Выразив жестом свое отчаяние, он опустил руки. — Как удивительно верно сказал наш великий поэт: «И женщины становятся гиенами». — Когда Доната выказала намерение вскочить с кресла, он поспешно добавил: — Это всего лишь небольшая шутка. Надеюсь, вы не воспримете се как обиду?
— Ваша цитата совершенно не к месту. Если бы вы действительно знали «Колокол» Шиллера, то не допустили бы такой ошибки, господин Мёснер. — Доната заставила себя улыбнуться. — Но я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду. Если уж женщины решат бороться, то делают это столь же безоглядно, как и мужчины. В этом пункте я с вами согласна. Сомнений нет: процесс я выиграю.
— Да, возможно, — признал Мёснер, — но он будет длиться годы, а, когда подойдет к концу, поселок будет уже давно построен.
— Рада это от вас услышать. Вы, значит, отказываете мне в заказе, полностью сознавая, что неправы. Это тоже заинтересует судью.
— Дорогая госпожа Бек… — Он снял очки и начал протирать их кончиком своего белоснежного носового платка.
— Да, слушаю.
— Не станете же вы в самом деле затевать тяжбу в связи с этой глупой историей? — Он посмотрел очки на свет, проверяя чистоту стекол. — Вы и я сможем, конечно, прийти к мирному решению, я в этом совершенно уверен.
— И как бы оно могло выглядеть?
Он надел очки и взглянул на Донату с фальшивой приветливой улыбкой.
— Мы передадим вам заказ, госпожа Бек, имея в виду, что вы будете его выполнять вместе с одним из коллег. У нас здесь в городе есть несколько хороших архитекторов, я могу…
— Нет, — заявила Доната и, сняв одну ногу с другой, опустила на пол.
— Похоже, вы становитесь жертвой какой-то навязчивой идеи. Почему вы отказываетесь от помощи?
— Потому что она мне ни к чему. У меня самой в фирме есть один архитектор…
— Ага!
Доната не позволила себя прервать и закончила:
— …Очень толковый человек. Можете с ним познакомиться.
— Это, конечно, меняет дело. Это тот, который будет…
Доната поняла, что ему хотелось бы навести мост согласия между ними, но не была готова на него вступить.
— Нет, — возразила она. — Главой фирмы являюсь я. Проект составлен мною. И я же буду руководить возведением поселка и вести наблюдение за строительными работами.
Директор Мёснер вышел из себя:
— Этого-то вы делать как раз и не будете! — прорычал он.
Доната не теряла спокойствия.
— Если вы откажетесь дать мне заказ, то вашему банку это дорого обойдется. Последует иск о возмещении морального ущерба на сумму в миллионы марок, не говоря уже об отрицательных откликах в прессе.
У директора Мёснера был такой вид, словно он готов броситься на Донату с кулаками.
— Если разрешите, я внесу предложение, — промолвил вдруг Пихлер.
Директор Мёснер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Давайте свяжемся с начальством в Мюнхене. Шеф злобно взглянул на Пихлера.
— Вы считаете, что сам я не в силах принять правильное решение?
— Вовсе нет, господин директор, конечно же, нет. Только мне кажется, когда дело идет о суммах такого порядка, то совсем не помешает небольшая страховка.
На это никто не сказал ни слова. Пихлер поднялся.
— Так я позвоню?
— Предоставьте это мне! — Директор Мёснер вновь вытащил свой носовой платок и стер пот со лба. — Вы пока что займите господ беседой, ведь дело затеяли нешуточное. И ошибочно предполагали, что как раз сегодня будет повод отпраздновать его начало. — Усталым жестом он дал понять Донате, Артуру и своему ассистенту, что им пора покинуть кабинет.
Прошел добрый час, прежде чем директор Мёснер снова появился перед их взорами.
Пихлер между тем дал знак, чтобы в совещательную комнату принесли дымящуюся миску с белыми колбасками, сладкую горчицу, корзинку с хрустящими крендельками и пиво. Доната попросила минеральной воды. Она немного перекусила только за компанию: ей пришлось отгонять от себя мысль, что колбаса — продукт переработки мяса мертвых животных.
Иногда в комнату на короткое время заходили и другие господа. Пихлер представлял их Донате, они вежливо осведомлялись о положении дел и удалялись. Видимо, по офису уже пронеслась весть, что лауреатом конкурса стала дама. Доната улыбалась, благодарила за поздравления, а в остальном говорила мало. Присутствующие приписывали такую сдержанность естественному в создавшемся положении нервному напряжению.
На самом же деле она чувствовала себя совершенно спокойно. Сражение закончилось. Доната сделала все, что могла. Если предстоит судебный процесс, думала она, то он станет объектом обсуждения и будет ей, по самой меньшей мере, столь же полезен, как и сам заказ.
Потом дверь с шумом отворилась, и директор Мёснер появился со столь помпезным видом, словно ему предстояло выступить со сцены: он сиял всем своим расплывшимся лицом, и казалось, что даже очки излучают радостную удовлетворенность.
— Дорогая и уважаемая госпожа Бек, — протрубил он, — мне только что удалось решить дело в соответствии с вашими пожеланиями! Заказ на строительство ваш, притом без всяких «если» и «но»!
Штольце и Пихлер на секунду онемели от такого радикального поворота.
Иначе реагировала Доната.
— Это вы провернули поистине великолепно, господин директор! — восхищенно воскликнула она. — Не знаю даже, как вас и благодарить!
— Правда, господа в Мюнхене были в первый момент несколько смущены, как, должен признаться, был и я сам. Но мне удалось проскочить с этим делом не хуже, чем чёрту сквозь игольное ушко. — Мёснер присел к столу. — Надеюсь, вы мне оставили штучку-другую белых колбасок?
