— Пятьдесят восемь, — в сотый раз повторил Игорь. — Только там никого нет.
— Щас глянем. — И он долго давил на пупок звонка толстым, как сосиска, пальцем. — А тут никого нету.
— Что вы говорите? — съязвил Игорь. — Может, еще позвонить?
Тарасов повернулся, посмотрел на Игоря как можно серьезнее и ответил:
— Вот ты, парнишка, хоть и из уголовного розыска, а закона не знаешь. Мне, к примеру, эту вот квартиру щас взламывать придется, а вдруг там просто все упились и спят? Что мне тогда прикажешь в протоколе писать? Я что, держиморда какой-нибудь или кто? Я представитель закона, можно сказать. А ты меня тута дурному учишь.
— Простите его, — вежливо улыбнулась Клава. — Но надо же что-то делать!
Это было безнадежно, Тарасова на кривой кобыле не объедешь. Будь Клавдия с Игорем простыми жэковцами, участковый давно бы надавил мощным плечом на дверь и не задумался. Но Клавдия была из прокуратуры. А значит, участковый должен был строго блюсти закон. Так блюсти, чтоб потом никто не подкопался.
— Ну так, нужно хозяйку дождаться и выписать ей штраф по полной программе. А если тама жмурик, то протокол по форме, ордер, а уже тода под микитки ее — и в кутузку. Вас как зовут, товарищ следователь?
— Клавдия Васильевна.
— Вот так-то, Клавочка. — Тарасов развел руками и направился к лестнице.
— Вы куда? — удивился Игорь.
— Как — куда, домой.
— Но ведь…
Дежкина тихонько толкнула Игоря в бок, и он замолчал.
— Нет, мы останемся здесь и будем сторожить.
— А чего мне тут сторожить? — Тарасов задумчиво почесал затылок под фуражкой.
— Хозяйку. Вдруг она вернется, когда мы уйдем, возьмет этого самого жмурика, вывезет его за город и закопает где-нибудь?
— Это не страшно! — Тарасов хитро улыбнулся. — Это не мой участок будет.
— Хорошо, а если не появится? Труп провоняет еще дня три, пока жильцам не надоест, они заявят в милицию, дело до вас дойдет, а вы тут уже были. По головке не погладят.
— Не погладят, — машинально повторил он. — Но и не стухнут. Без бумажки никак нельзя.
— Я вам выпишу, — сказала Клавдия. — Сегодняшним числом.
— Выпишешь? — снова почесал затылок толстяк. — А ну-ка покажи еще раз «корочку».
Клавдия дала удостоверение.
Тарасов разве что не попробовал его на вкус. А так — изучил вдоль и поперек.
— Ладно, только для тебя, Клавочка. Бумага есть?
Игорь подал участковому бумагу, и тот быстренько составил заявление на собственное же имя о том, что из квартиры номер 58 доносится трупный запах, а жильцов в квартире давно нет.
Потом они спустились на четвертый этаж, Тарасов позвонил, дверь приоткрылась, и из нее выглянул молодой парень в одних трусах. Увидел Тарасова и громко застонал.
— Да нет тут у меня никакого наркоманского притона!
— Это, Пивораков, не тебе решать, а мне, есть у тебя тута притон или нету, — строго сказал Тарасов. — Валька дома?
— Спит. — Пивораков подозрительно покосился на Клавдию и на Игоря.
— А Толян?
— И Толян спит. А это кто?
— Значит, так, Пивораков, ну-ка распишися.
И сунул под нос парню заявление.
Тот прочитал и несмело поставил свою подпись. Тарасов аккуратно сложил бумажку и сунул в карман.
— Теперь так — поднимай своих предков и на выход.
— Зачем, куда?:— заныл парень. — А ордер у тебя есть? Я требую адвоката. Без адвоката нельзя.
— Тьфу, блин, бюрократ! — Тарасов смачно сплюнул на пол. — Адвоката ему подавай. Да кому ты нужен, тебя арестовывать? Понятым будешь.
— Кем? — удивился Пивораков.
— Понятым. Живо, а то у меня других дел полно, чтобы тут с тобой разговаривать.
— А что случилось?
— Там узнаешь.
Парень исчез за дверью и через пять минут вытащил за собой еще двух человек. Один, судя по всему, был мужчина, а второй, скорее всего, женщина. У всех троих были так помяты лица, что трудно было сразу разобрать. К тому же все были в шлепанцах и старых махровых халатах.
— Тут запашок не лучше, чем наверху, — шепнула Клавдия Игорю на ухо.
— Чую, чую, русским духом пахнет!
Клава обернулась. На лестнице стоял Беркович и азартно тянул воздух носом. За его спиной стояли Лина и Веня Локшин. Веня уже достал фотоаппарат и готовился снять троицу понятых.
— Э нет-нет-нет, снимков не надо. За снимки отдельная плата. — Пивораков закрыл лицо руками.
— Линочка? — Клава улыбнулась. — Вот дела!
— Да я сама напросилась, — улыбнулась девушка виновато.
— Вениамин, я умоляю, — сложила руки на груди Дежкина.
— Клавдия Васильевна, все будет о’кей! — Глаза у Вени горели азартным блеском.
— А это кто? — поинтересовался Тарасов, которого хипповый вид фотографа слегка озадачил.
— Это следственная бригада, — ответил Беркович. — Я прокурор-криминалист. Это — товарищ из отдела криминалистики, медэксперт, все как положено. У кого-нибудь ломик есть?
— Щас принесу! — Понятой бросился в квартиру.
— Ладно, пошли наверх, — сказала Клавдия.
Все двинулись на пятый этаж.
Беркович сначала внимательно осмотрел дверь, только потом позволил подступить Тарасову.
— Только бы расчлененка, только бы расчлененка, — бормотал Веня, пока Тарасов взламывал ломиком входную дверь. — А то все одни застреленные попадаются.
— Дурачок, — вздохнула Лина, которая уже сейчас была вся бледная, как простыня. — Потом месяц спать спокойно не сможешь.
— Это еще что, — пыхтел участковый, борясь с дверным косяком. — Вот у нас старушку машина сбила в прошлом месяце, так ее всю по дороге размазало, просто жуть.
— Я вас прошу! — взмолилась Лина.
Тарасов отбросил ломик.
— Нет, мы лучше по старинке. А ну, посторонись.
Он разбежался и грохнул в дверь плечом. Клавдия подумала, что, в общем, она это предвидела. Дверь затрещала и, сорвавшись с петель, упала в прихожую.
— Вот, милости просим. — Широким жестом Тарасов приглашал всех в квартиру. — Что ж так воняет?
Запах действительно был ужасный. Спертый воздух вырвался из квартиры и обдал волной тошнотворного смрада.
— И нам что, надо туда идти? — неуверенно спросил понятой неизвестного пола. — Может, мы вас тут подождем?
— Нет, не получится. Пошли, — приказал Тарасов.
Труп был в гостиной. Лежал на ковре посреди комнаты. Уже успел раздуться. Вокруг с мерным жужжанием кружились огромные зеленобрюхие мухи.
Только это был не труп человека. Это был труп собаки.
«Она?» — глазами спросил Игорь у Клавдии Васильевны.
«Нет, не она», — покачала головой та.
— Да откройте же наконец окно! — взмолилась Лина.
Это был чудный, стройный, с великолепным окрасом далматин.
— Ну гадина, ну сволочь! — заревел участковый, сжав кулаки. — Пусть мне лучше на глаза не попадается. Ладно, если бы мужа там пришила или любовника какого-нибудь. Так ведь нет, животину замучила…
— Отойдите, пожалуйста, вы мне свет загораживаете. — Веня начал фотографировать.
— Приступай. — Клава повернулась к Лине.
— Я? А что мне делать? — девушка стояла в проходе и не могла пошевелиться, с ужасом глядя на мертвую собаку.
— Ну, Линочка, успокойся, — взяла ее за руку Клавдия. — У тебя тут труп. Можешь определить, от чего наступила смерть?
— У кого? У нее?
— Не у меня же, деточка, — хихикнул Беркович, расхаживая по комнате. Он был зеленоглазым, с пышной шевелюрой, белозубым, но довольно потасканным, а когда-то, очевидно, довольно красивым сердцеедом. Его улыбка и манеры выдавали в нем мелкого ловеласа. И крупного склочника. — Только, может, госпожа Дежкина нам объяснит, что все это значит? Теперь мы будем собаками заниматься?
— Придется, — Клава развела руками. — Или вы предпочли бы, чтобы здесь был труп человека? — строго спросила она. — Вон, смотрите, Веня уже работает.
— А? Что? — Веня как раз выстраивал высокохудожественный кадр, повязав шею платком, как ковбой.
— Я говорю… Веня, ну зачем ты ей ошейник надеваешь, где ты его взял?! — закричала Клавдия. — И убери с пола вазу, ее там не было.
— Но так ведь красивее, — заныл Веня, наводя фокус.
— Я сказала, убери!
— Сейчас… уже. Сию секунду… — В глаза ударил свет вспышки. — Это мне для конкурса…
Клава махнула рукой и прошлась по комнате, заглядывая в каждый угол. Это была обычная гостиная, мало чем отличающаяся от сотен таких же. Ковер на полу, телевизор, диван, два кресла, журнальный столик, полка с книгами.
— Ну, что там у тебя? — спросила Клава у Игоря, который вернулся из другой комнаты.
— Спальня, — коротко ответил тот.
— Пойдем посмотрим.
Здесь стояла большая кровать, платяной шкаф и туалетный столик.
— В шкафу смотрел? — Клава открыла дверцу и выдвинула ящик с бельем.
