Остальные девушки отделались маленькими царапинами от веток деревьев. Они чувствовали тяжесть в руках после столь нервного боя. Мужчины хоть и полегли замертво, слабыми противниками они не были.
– Кто их отвлек? Вы слышали? Их кто-то позвал, – удивленно спросила амазонка по имени Гардия, тяжело дыша.
– Это я, – послышался веселый, запыхавшийся голос.
Из-за деревьев вышла Сатирра, держа Рогоссу за поводья. Она была вся в крови, как и ее меч. Она в одиночку справилась с тремя мужчинами, которые побежали на ее голос.
– Ты что здесь делаешь?! – Арда с криком бросилась к Сатирре. Та стояла перед ними в таком приподнятом настроении, будто ничего не случилось, будто не нарушила приказ ксанфы. И теперь, вместо того чтобы раскаяться, ждала поощрения.
– Думала, вы мне обрадуетесь, я ведь помогла вам, – оправдалась она. – Наконец-то я убила варвара!
Не успела она договорить, как лес шумом наполнился. Сквозь деревья показались очертания людей, но уже не черных одеяниях, а в доспехах. Хотя для амазонок не имело значения, во что одет противник – в сияющую на солнце сталь или в темноту ночи. Мужчина есть враг. Все они дикари.
В их сторону направлялся пеший отряд, вдвое превосходивший предыдущий – это были солдаты из Медеуса, выслеживающие варваров. Вот почему черные головорезы в последнее время стали ходить по лесу большими группами. Воинов было очень много, и скоро они найдут варваров мертвыми. Маленькой группе охотниц с таким количеством не справиться.
– Быстро на коней! Скорее-скорее, уходим отсюда, – засуетилась Арда, прижимая ладонью рану на ноге.
– Арда, залезай ко мне. Поедем вместе, – поспешно предложила Сатирра, подведя кобылу к ксанфе.
– Я впереди, Сатирра. Будешь держаться за меня.
Несколько амазонок помогли Арде быстро взобраться на лошадь, и они вдвоем поскакали позади амазонок.
Внезапно спину Сатирры пронзила резкая боль. Стрела из арбалета пробила насквозь правый бок девушки, задев только кожу и мышцы, не повредив внутренние органы… От секундной потери контроля и боли Сатирра не удержалась и упала с лошади на землю.
Арда успела проскакать несколько метров вперед, прежде чем затормозила. Она обернулась, но девушку нигде не увидела.
Сатирра отползла подальше от следов копыт на земле, чтобы не попасться преследователям. Она карабкалась по густой траве в сторону огромного лежачего полена, но резкое ощущение падения застало ее врасплох. Она оказалась в яме. В ловушке, построенной варварами и предназначенной для животных.
Услышав треск веток, Арда развернула лошадь и немедленно направилась на звук.
– Сатирра, вставай! Быстро! – прошептала она.
Тем временем солдаты подошли совсем близко, их голоса отчетливо доносились до амазонок. Мимо проносились арбалетные болты и стрелы.
Шансы, что они найдут Сатирру и, отправившись по следам амазонок, обнаружат лагерь, были слишком высоки. Поэтому Арде ничего другого не оставалось, кроме как пустить вражеских солдат по ложному следу, чтобы защитить Сатирру и остальных девушек, ускакавших вперед.
– Я вернусь за тобой, слышишь? Сиди тихо! Я вернусь!
Арда скинула мешки с провизией Сатирры, которые были прикреплены к седлу Рогоссы, а затем с дикими воплями поскакала в противоположную от ямы сторону.
Амазонки услышали знакомый вопль.
– Что это значит? – спросила Афира, переглядываясь с соплеменницами.
– Она уводит их по ложному следу! – вспылила Гардия.
– Да, но что делать нам? Мы должны ей помочь, – не отступала Афира.
– Она нас спасти хочет, глупая, чтобы варвары не догнали. Нам нужно возвращаться в лагерь. Мы верхом, и они нас не догонят. Поедем плутая, чтобы сбить их со следа. Найдем тот небольшой ручей, который мы пересекали, и направимся вдоль него. – Гардия стояла на своем, но уже начинала злиться. – Если бы ей требовалась помощь, она дала бы нам знак!
Все амазонки согласились с ней, а потом поскакали дальше, подгоняя лошадей. Преследователей позади уже не было слышно.
Время текло, словно неспешный ручеек. Прошло несколько часов с момента, как Сатирра провалилась в ловушку для медведя или любой другой крупной дичи. Питьевая вода уже заканчивалась, а дождь и вовсе не собирался идти. Жажда после схватки казалась невыносимой пыткой, терзающей похуже раны на боку. Да и еды было не так много, но без нее можно протянуть еще несколько дней. Вода – вот что сейчас занимало все мысли. Без нее нет шансов на спасение.
Очередная попытка выбраться из ямы закончилась провалом. Это было невозможно сделать с одной рабочей рукой, а влажная земля, больше похожая на глину, только усугубляла положение.
Сатирра вытащила стрелу, но фонтанирующего или темно-алого кровотечения не последовало: значит, ее ранение было несерьезным и не угрожало жизни. Амазонки всегда брали с собой на охоту снадобья и мази для обеззараживания ран, сделанные из лечебных трав. Хотя сознание все же покидало Сатирру при каждой попытке намазать повреждение от болта, мазь даровала облегчение.
Лежать в глубокой яме было холодно, особенно по ночам, – даже прошитый кожей шерстяной мешок не помогал. Сатирра не знала, насколько ей повезло попасть именно в такую яму. Голая земля не представляла большой угрозы. Опасаться стоило ловушек, на дне которых торчали острые колья.
«Что же мне делать? Арда, где ты? Что я наделала… – проносившееся в голове вопросы терзали не хуже ее незавидного положения. – Силы покидают меня… Если вода закончится, долго не протяну».
Забрезжил солнечный свет. На одном дереве была сломана огромная ветка, создавая брешь и позволяя ярким лучам проникать прямо в яму. В течение короткого часа Сатирра грелась на солнце, а когда оно снова скрывалось за деревьями, она могла видеть, как в небе изредка пролетают птицы. Это немного отвлекало от грязевых стен, окружавших ее.
– Вот бы и я могла летать, как вы. Что же вы видите, пролетая над лесами, горами и реками? – вслух произнесла она. Предавшись размышлениям, она вдруг вспоминала о поездках верхом. Больше всего на свете она любила ездить на лошади, потому что только в эти мгновения чувствовала свободу, чувствовала, словно летит над землей.
На второй день, когда она снова подумала о птицах, вокруг все начало расплываться. Солнце осветило яму. Не в силах сопротивляться, она прикрыла единственный глаз, чтобы не ослепнуть. Каждое движение отдавалось болью в теле, поэтому Сатирра просто подставила лицо на свет. Лихорадка начала одолевать ее. Что-то было не так. Свет то пробивался сквозь закрытое веко, то исчезал, и становилось темно, как ночью.
– Открой глаз, открой глаз, – шептала Сатирра про себя. Она из последних сил открыла глаз и увидела перед собой нечто странное. – Кажется, я в бреду.
Она сопротивлялась галлюцинациям, но они не покидали ее. Казалось, будто
