– Можешь не сомневаться, мама бы запах учуяла. В этом смысле она у меня почище терьера – вполне могла бы на границе наркотики нюхом искать. Но, главное, машина нашлась, а значит, все в порядке.
– Теперь осталось только выяснить, куда девался труп, – заметила я.
– Знаешь, – задумчиво сказала Адела, – у меня есть подозрение, что ты просто меня разыграла.
– Ты что, спятила? – возмутилась я. – Кто же шутит такими вещами?
– Не знаю, не знаю, – с сомнением произнесла девушка. – Может быть, ты таким образом придумываешь себе детектив, а может быть, у тебя просто от жары случилась галлюцинация.
– Хотелось бы в это верить, – тяжело вздохнула я.
Ванна уже успела остыть, и я добавила горячей воды. Провалялась в ней полчаса, но расслабиться так и не смогла. В голове и без того непрерывно крутились мысли о Росарио, об убитом Лелькином госте, а теперь добавилось еще и необъяснимое появление исчезнувшего «Мерседеса». И куда мог подеваться покойник из багажника? Может, он и впрямь мне привиделся?
Выбравшись из ванны и завернувшись в халат, я для пущего успокоения накапала в рюмочку валерьянки, добавила воды и залпом выпила. Потом легла в постель и погасила свет. Сейчас мне меньше всего хотелось находиться дома одной. Мелей забралась на кровать и, лизнув меня в щеку, улеглась рядом. Сон не шел, даже несмотря на валерьянку. Два трупа за два дня, даже с учетом теории парных случаев, было уже явным перебором. Хотя это казалось невероятным, я была уверена, что два эти убийства как-то связаны между собой. И Росарио, и Захар погибли от профессионально нанесенных ударов холодным оружием с узким и длинным лезвием, и, похоже, оба они так или иначе были связаны с клубом «Кайпиринья».
От навязчивых размышлений меня отвлек шум, доносившийся со двора. В обычный день я бы не обратила на него никакого внимания – в нашем районе жизнь не затихает с наступлением темноты, но теперь мне повсюду чудились загадочные убийцы со стилетами. Я приподнялась на кровати и прислушалась.
Снова скрипнула запертая калитка. Потом я поняла, что кто-то перелезает через забор.
Моя «грозная» служебная собака – черный терьер, которая, согласно рекламе клуба, обладала непревзойденными инстинктами защитника дома, мирно посапывала носом. Даже если бы во двор с шумом и улюлюканьем ворвались Али-Баба и сорок разбойников, ей бы и в голову не пришло злобно залаять. Мелей использовала другую тактику – личное обаяние, и любого человека, проникающего на нашу частную территорию, знакомого или незнакомого, она рассматривала как потенциальный источник ласки и лакомств и встречала его соответственно.
Оставив безалаберную собаку дрыхнуть на кровати, я осторожно подкралась к окну. К несчастью, ночь была безлунной. В темноте я и в очках-то ничего толком не видела, а в данный момент мои единственные очки лежали в «бардачке» машины.
Мысленно проклиная все на свете, я, затаив дыхание, вглядывалась в темноту. Тот, кто проник во двор, перемещался почти бесшумно. Единственное, что мне удалось различить, – это движение размытого темного контура на фоне кустов малины. Перейдя на новую позицию, темный расплывчатый силуэт надолго замирал, прежде чем снова начать двигаться.
Я почувствовала, как во мне закипает ярость, вытесняющая страх. Единственное, о чем я мечтала, – это как следует отоспаться после всех треволнений, и, на тебе – какая-то зараза неизвестно с какими зловещими намерениями шастает среди ночи по моему саду.
Я вспомнила инструкции, которые дал мне бывший муж на случай, если среди ночи неожиданно появятся воры или нападут бандиты, а я буду дома одна. Нужно было запереть дверь в спальню изнутри, благо окно с решетками, и в него никто не проникнет, затем достать из-под кровати помповое ружье, спрятаться в угол, который не обстреливается через окно или дверь, и, в случае, если бандиты попытаются взломать дверь, стрелять без предупреждения.
К оружию я относилась с опаской, а помповое ружье и вовсе мне не нравилось. Оно весило слишком много, было слишком длинным для моих рук, и, кроме того, я всегда забывала, какая кнопочка на нем снимает с предохранителя, а какая – служит для того, чтобы высвобождать застрявший в стволе патрон. Мне вообще не слишком нравилось стрелять, а уж тем более стрелять в спальне крупной картечью. Я всегда жутко боялась рикошета, а мысль о том, что отрикошетившие картечины могут поранить мою бесценную и совершенно невинную собачку, делала для меня стрельбу через дверь невозможной. Да и вообще я была взвинчена до такой степени, что пассивно ожидать развития событий в запертой спальне просто не могла.
Доставая в темноте из чехла помповое ружье и на ощупь отыскивая на нем кнопку предохранителя, я с умилением вспоминала колотушку Хмелевской, которую пани Иоанна в романе «Что сказал покойник» с успехом использовала в борьбе против международной мафии. Засунув на всякий случай в карманы халата складной нож и несколько шурикенов[5], я надела на ноги спортивные тапочки на тонкой резиновой подошве и через люк в потолке кухни выбралась на чердак. Во время всех этих процедур собака, как ни в чем не бывало, продолжала, тихо посапывая, дрыхнуть на моей кровати. Выбираясь через другой люк на крышу, я подумала, что с охотой поменялась бы с ней местами.
К счастью, ремонт крыши еще не был доведен до конца, и с задней стороны дома к стене была приставлена лестница. Цепляясь за страховочные веревки и безмолвно проклиная все на свете, я соскользнула по алюминиевому покрытию к краю крыши и, чуть не потеряв равновесие, ухитрилась-таки перебраться на лестницу и спуститься вниз.
Взяв проклятое ружье наперевес, я, пригнувшись, стала красться вдоль стены дома. Весило оно, как мне казалось, по меньшей мере тонну, и мне вдруг стало до боли жаль спецназовцев, которые со всей этой хренотенью день и ночь таскаются по горам или болотам, чтобы пострелять в таких же несчастных, обремененных оружием мужиков. Впрочем, похоже, им это нравится. У каждого свое хобби.
Глаза, уже привыкшие к темноте, стали лучше различать контуры кустов и деревьев. Злоумышленника я обнаружила у парадной двери. Наклонившись над ней, он, похоже, что-то делал с замком.
Помня, что угрожать оружием с близкого расстояния, особенно в упор, ни в коем случае нельзя, поскольку в такой позиции профессионал способен обезоружить тебя в доли секунды, я остановилась от него метрах в пяти, и, вспомнив соответствующую сценку из американского боевика, злобно рявкнула:
– Стоять на месте, падла! Пошевелишься – и ты труп!
Злоумышленник вздрогнул и что-то уронил.
«Может он подкладывал бомбу? – с ужасом подумала я. – Господи, хоть бы эта штука не взорвалась!»
Затем темная тень распрямилась и повернулась ко мне.
Сообразив, что я упустила из виду что-то очень важное, я лихорадочно передернула громко клацнувший затвор и истерически заорала:
– Не двигаться! На колени! Руки на затылок!
– Я и без ружья готов встать перед тобой на колени, – насмешливо произнес по-испански незнакомец. Этот голос я бы не спутала ни с каким другим.
– Луис? Это ты? – чувствуя, как от облегчения у меня подгибаются коленки, но на всякий случай продолжая целиться, спросила я.
– Ты все еще хочешь меня убить? – переходя на русский, поинтересовался он.
– Что ты здесь делаешь? – опуская оттянувшее руки ружье, спросила я.
– Просто я хотел тебя увидеть, – подходя почти вплотную, пожал плечами Луис.
Я на всякий случай попятилась, снова вскинув ружье.
– А что ты делал с моей дверью? – подозрительно спросила я.
– Всего лишь засовывал в дверную ручку букет роз, – спокойно объяснил он. – Если это преступление, я готов ответить за него перед законом.
– Ты спятил, – покачала головой я. – У меня и так голова кругом идет, а тут еще ты мне боевые тревоги устраиваешь. Во-первых, объясни, как ты узнал мой адрес, а во-вторых, расскажи-ка мне, какого черта ты ни с того ни с сего притащился среди ночи, предварительно не позвонив.
– Вообще-то я хотел сделать тебе сюрприз. – В голосе колумбийца прозвучала обида. – Адрес мне дала Адела. Ты же сама говорила, что тебе для сюжета нужна романтическая страсть, необычные приключения, трупы и все прочее. Вот я и подумал: что может быть романтичнее, чем явиться к тебе среди ночи с букетом роз и побеседовать о колумбийской мафии и идеях для книг. Но когда я увидел, что у тебя темно, решил все-таки тебя не будить, а просто оставить розы и записку. Вот и все. Можно, теперь я на всякий случай заберу у тебя ружье?
– Осторожно! – предупредила его я. – Я уже сдуру передернула затвор, так что теперь патрон в стволе, а я вечно путаюсь с кнопкой предохранителя. Как бы еще не выстрелило случайно.
– Ничего. Я знаю, где у него предохранитель, – усмехнулся Луис и, взяв ружье за приклад, разрядил его.
Его чересчур ловкое для обычного бизнесмена обращение с огнестрельным оружием всколыхнуло во мне нехорошие предчувствия.
