Рейтинговые книги
Читем онлайн Ром - Блез Сандрар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 23

Нет. Он был всего лишь отверженным проходимцем, бандитом, от которого необходимо было любой ценой оградить общество.

На следующее утро, в семь часов, он был арестован.

Можно подумать, это сон.

Предложение о резолюции, снимающей депутатскую неприкосновенность, было поставлено на голосование 31 марта, в 7 часов вечера. А поскольку следующее заседание должно было состояться только 12 апреля, то протокол заседания от 31 марта и вследствие этого подлинный текст решения палаты мог быть представлен министру юстиции лишь после этой даты — 12 апреля.

Однако мсье Бонневэй, министр юстиции, приказал арестовать Жана Гальмо 1 апреля, в семь утра, что означало несоблюдение статьи 121 Уголовного кодекса.

Почему?

Мне говаривали, что один видный профессор, декан факультета права в Бордо, непременно упоминает на своих лекциях арест Жана Гальмо как типичный пример беззакония и произвола. Против этой акции выражали протест мэтр Анри-Робер, многие другие.

Но Жан Гальмо верит, что в его стране правосудие существует…

В награду за эту веру его в тюрьме Санте в глубокой тайне сажают в одиночную камеру с соломенным тюфяком, к которому он не смеет даже подойти, и чудовищными крысами — пасюками. Каждые два часа — дозор: убедиться, что этот опасный преступник по-прежнему здесь. У него температура 39. Он будет продолжать страдать. Из этой клетки его выпустят лишь по истечении 60 дней…

Что же совершил Жан Гальмо?

Через два года иски Центрального Сообщества провинциальных банков и мсье Раво, признанные удовлетворенными, будут отозваны. Означенные цифры будут еще до этого изрядно уменьшены. Оба истца оценят чистосердечие Жана Гальмо. Кредиторы, объединившиеся в суде по торговым вопросам, 20 апреля единодушно восстанут против «позиции тех банкиров, компаньонов обвиняемого, которые, чтобы безуспешно оттянуть время, подали иски, представлявшие собой вызов здравому смыслу и правосудию и достигали таких размеров, что первыми жертвами оказались как раз те акционеры, интересы которых им должно было бы защищать». И мэтр Анри-Робер, выступая в суде и говоря об управляющем Сообщества провинциальных банков, будет, в свою очередь, иронизировать над «тем капитаном, который спасает терпящий бедствие корабль, сбрасывая в море часть груза, по-видимому не найдя лучшего способа предоставить льготы акционерам…».

Да, судьи во Франции есть; но как же медленно, медленно, медленно они работают…

Насколько они поторопились бросить в застенок главу крупной фирмы, оставшейся без руля и без ветрил, настолько же медленно они будут возвращать временную свободу ему…

Ведь — и об этом в камере наверняка вспоминал Жан Гальмо — «преступник заставляет цивилизованное общество держать форму», гласит старая поговорка судейских крючкотворов.

IX. ЧЕЛОВЕК, ПОТЕРЯВШИЙ СЕРДЦЕ

По приказу министра юстиции от 8 июля 1901 года прокурор республики Бюло распространяет циркулярное письмо, где говорится, что «касательно исправительной системы, любой член общества, имеющий жилье и постоянную профессию, может быть заключен под стражу на основе постановления о задержании лишь в исключительных случаях. Касательно уголовных дел, даже если лишение свободы необходимо — было бы ошибкой полагать, что оно обязательно во всех случаях. Постановление о заключении в тюрьму должно выноситься только в случае крайней необходимости…». 13 января 1920 года появляется новый циркуляр, предписывающий со всей строгостью соблюдать тот, прежний, и 15 марта 1922 года мсье Шердлин, прокурор республики, проявит усердие, прибавив от себя, что «временное оставление на свободе должно быть правилом, а предварительное заключение — исключением». Надо ли напоминать недавние заявления мсье Рауля Пере, министра юстиции?

И при всем при том 1 апреля 1921 года Жан Гальмо, депутат от Гвианы, был в самой глубокой тайне помещен в тюрьму Санте, в камеру, достойную самых варварских стран. У него отобрали все — подтяжки, галстук, пристежной воротничок, даже карандаши: не оставили ничего, кроме бритвы…

И вот он один на один с бритвой.

Жан Гальмо знает, кому всем этим обязан, и потому в нем просыпается былое чувство юмора.

Во время отступления из России Стендаль велел каждое утро растапливать кусок льда и методично, с величайшей аккуратностью брился. Это было лучше, чем впадать в панику и сохнуть от безнадежности. И вот тюремный дозор, каждые два часа заглядывающий сквозь зарешеченное окошко в камеру Жана Гальмо, с удивлением наблюдал, как тот педантично брился, одаривая дозорных долгими насмешливыми взглядами…

Наконец-то он чувствует себя свободным.

Запертый в застенке площадью три метра на два, с парашной дырой в углу, в которой копошатся громадные изголодавшиеся крысы, больной, дрожа от лихорадки, промерзший, один, совсем один, он наконец свободен.

Бритва… ему смешно все это, и он смеется. Совсем один.

Ему не впервой отвечать смехом свободного человека на мелкие засады, расставленные врагами…

Теперь он вспоминает: вот уже три дня шесть пышноусых шпиков вертелись вокруг его жилища, расспрашивали о чем-то консьержек, соседей, все намекая и намекая на близкий арест; а вдруг он возьмет да сбежит, лучшего доказательства его вины и не сыщешь!

Сколько всего произошло за три-четыре дня перед первым апреля! Предательство за предательством: были и совсем уж неподражаемые, например поступок старого друга, с которым знакомы были пятнадцать лет, бездарного поэта, которому Гальмо покровительствовал и кормил его, а тот, даже не дождавшись ареста, побежал к врагам депутата от Гвианы выклянчивать денежки… Теперь он пополнит армию вымогателей, но нарвется на дотошных представителей прессы, которые разоблачат его. Что же, что же он сделал не так?..

Но Гальмо не хочет вспоминать ни о нем, ни о журналистах, знаменитых и никому не известных, приходивших предложить ему тысячи разных сделок за вознаграждение, сумма которого варьировалась от 300 000 франков до сотни грошей…

Нет, мысли Жана Гальмо от этого очень далеко. Теперь он свободен. Он с беспокойством вспоминает какие-то мелкие подробности. Та консьержка из соседнего дома, за два дня до ареста она передала ему такое жалостное письмо, а он, прежде чем последовать за этими господами из полиции, сунул ей триста франков… Только бы не пронюхали об этом его враги: еще подадут иск по обвинению в расточительстве…

А еще этот Жорж-Анкетиль, представившийся как большинство его коллег и явившийся сказать ему совершенно нежданно: «Наверняка ведь есть у вас документы, дайте же их мне. Я выпускаю газету, у меня есть деньги: я по ним вмажу…» Бедняга, а он-то, скорей всего, поблагороднее других, хоть и с дурной репутацией…

А те, кто не оставил его, кто не побоялся писать ему дружески и доверительно: бывший губернатор Гвианы, несколько иностранных финансистов, два-три литератора и великое множество гвианцев: «Я выражаю мнение комитета в Марони, в который вступил, чтобы крикнуть вам: Sursum corda.[11] Из тех испытаний, что так подло навесили на вас, взойдет сияние еще большей славы, чем та, что мы признали за вами в 1919 году». (Датировано 2 апреля 1921.) «А я-то, приехав из Гвианы, все колебался, можно ли прийти навестить вас, в таком зените славы вы тогда были. Но сейчас, сейчас, когда на вас напали, ошельмовав продуманной политической и коммерческой кампанией травли, я не могу остаться равнодушным. (Датировано 6 апреля 1921.) «Если вы верите, что даже скромная поддержка старого гвианца, который, как и вы, знает джунгли и кое-что повидал в жизни, принесет вам пользу, не сомневайтесь во мне. Я буду счастлив оказать вам ее». (Датировано 6 апреля 1921.) Они пишут ему так же, как говорят, с простоватой выспренностью, которая так волнует…

По-хорошему, ему надлежало бы предоставить чем писать, допустить к нему друзей, его адвоката… Как он силен, как крепок, этот больной человек, который не может стоять на ногах, у которого так лихорадочно блестят глаза. Ему все лишения нипочем: он ждет судей своих.

«Я похож на дикую птицу, которую посадили в клетку. Что ж, подчас мне приходится поджимать когти… Но ненадолго… Сейчас я жду, что клетка отворится», — пишет он 16 апреля верному другу. «Сегодня мне было разрешено выйти. Вернулся я чуть хмельной. Но теперь покровы, коими обиты стены моей темницы, кажутся еще чернее, и незримое Присутствие гнетет меня. На полу есть следы людей, страдавших тут прежде меня; и по стенам, которые содрогаются, проносятся образы пытаемых каторжников. Еще мне слышатся в ночи мертвые и холодные голоса, они кричат… Настанет день, и мы, быть может, все-таки совершим то прекрасное путешествие, которое я начал еще в 1905 году и которое терзает меня как скорбная ностальгия. Что мне до этих нынешних мучений, что мне до этих воплей и всей этой несчастной суеты, раз там, на свободе, есть свет, жизнь, мечта? И еще — гордые, очень красивые, очень чистые люди…» — пишет он еще одному другу 24 апреля.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 23
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ром - Блез Сандрар бесплатно.
Похожие на Ром - Блез Сандрар книги

Оставить комментарий