— Господи, ты и вправду стареешь. Я ужинаю с тобой, а потом отправляюсь на машине в Виргинию.
— На машине?
— Да. Думаю, после того как мы там откроемся, мы с Кэролайн и обратно поедем на машине, устроим себе двухдневный отпуск. Остановимся в какой-нибудь гостинице, где подают завтрак. Устроим себе что-то вроде сто тридцать седьмого медового месяца.
— А знаешь, куда я собирался повезти на медовый месяц твою маму? — вдруг спросил Дом.
— Знаю, — ответил Джек. — В Италию.
— Я тебе, небось, уже говорил.
— Наверное, говорил.
— Я ведь там не был никогда, — сказал Дом. — Никогда не был в Италии.
— Поедешь.
— Да нет, — проговорил Дом без тени жалости к себе. Он просто констатировал факт. — Нигде я никогда не был. И никогда никуда не поеду.
— Моей маме понравилось бы в Италии, это точно. Она бы с радостью поехала туда с тобой.
Дом пристально посмотрел на Джека. Его губы и морщинистый подбородок дернулись, получилось что-то вроде улыбки. Он снова изобразил левой отличный хук и вновь обхватил Джека за шею. Приятно было почувствовать прикосновение его сильной и крепкой руки. Мозоли на ладони старика царапали кожу, и по спине Джека пробегала приятная дрожь.
— Хороший ты мальчик, Джеки. Хороший мальчик.
— Мне через пару недель сорок один стукнет. Хорош мальчик.
— Сорок один… Боже ты мой… А мне тогда сколько же?
— Сто восемь.
Дом покачал головой так скорбно, как только мог.
— И никогда-то с тобой не было легко.
— Потому что ты сам не любишь, чтобы было легко. — Джек потянулся к старику, обнял его и поцеловал в лоб. — Ты не перенапрягайся, полегче с работой.
В ответ послышалось ворчливое:
— Угу, угу, договорились.
Эти слова прозвучали Джеку в спину, а когда он обернулся у выхода, то увидел, как Дом берет под мышку свиной бок весом фунтов в сто пятьдесят.
— Жду в шесть, — проговорил Джек, как бы ни к кому не обращаясь.
Впервые за многие годы он поймал себя на том, что смотрит на пол мясного цеха, на то место, где когда-то упал Сэл Деметр. Он задумался о Сэле, о его внезапной смерти, о Киде и его исчезновении.
«Нет, — сказал он себе. — Не делай этого. Больше никаких призраков».
«Думай о Кэролайн, — подсказал ему внутренний голос. — Думай о завтрашнем дне. О ресторане. О Шарлотсвилле».
Повернувшись и медленно шагая к машине, Джек беззвучно шевелил губами, приговаривая:
— Больше никаких призраков. — На всякий случай он повторил еще раз: — Больше никаких призраков.
7
Она смотрела в зеркало.
Как обычно в эти дни, то, что она видела, ее удивляло. Она вдруг вспомнила, как девчонки в школе шептались после свиданий и хихикали: «Похоже на пенис, только меньше».
Глядя в зеркало, она думала: «Похоже на меня, только старее».
Кэролайн Хейл Келлер щелкнула выключателем возле небольшого туалетного зеркала. Дюжина маленьких лампочек загорелись и образовали круг яркого света. Кэролайн едва заметно вздрогнула, но заставила себя внимательно рассмотреть свое искаженное, слишком близкое отражение, которое, казалось, было нарисовано на стекле. Она не замечала красивых высоких скул, не видела идеальных черт лица. Только морщинки, образовавшиеся около глаз, чуть опустившиеся уголки губ, небольшие мешки под глазами.
Она подняла правую руку, чтобы снять сережки. Пальцы, вынимавшие серьги из мочек ушей, отразились в зеркале, и Кэролайн замерла, глядя на руку, неподвижно застывшую в воздухе. Руки у нее тоже покрылись морщинками. Ее тонкие, изящные руки больше не были гладкими и нежными. А ногти, длинные и ненакрашенные, показались ей несуразными.
Она подумала о Джеке, который должен был вечером выехать из Нью-Йорка, и улыбнулась, потому что знала: муж подгадает все так, чтобы по дороге послушать трансляцию с матча с участием «Никс». Как же он любил этих «Никс»! Уже много лет Джек покупал билеты на весь сезон во второй ряд, под самой корзиной. Он всегда говорил, что, если бы ему предложили одно-единственное место на свете, где можно было находиться, он бы выбрал зал «Гарден» и игру с участием «Никс». Он был знаком кое с кем из игроков, знал многих спортивных журналистов и всех билетеров. Ресторан «У Джека» давно стал излюбленным местом для всех, кто был так или иначе связан со спортом, — по крайней мере для тех спортсменов, журналистов и билетеров, которые понимали толк в еде. Кэролайн не могла винить Джека за эту страсть. Он так много работал, всего себя отдавал работе. Надо же ему было расслабляться. Жившему внутри его мальчишке было необходимо поболеть за Спри и взорваться аплодисментами, когда тот заработает двадцать пять очков и когда Хьюстон[10] отразит атаку соперника. Кэролайн все отлично понимала. И все же…
И все же она хотела, чтобы сегодня ночью он оказался в ее постели. А сегодня ночью ей был нужен мужчина. Не мальчишка.
Кэролайн снова посмотрела в зеркало. Похлопала ладонями по щекам и подбородку. Оттянула кожу к ушам, разгладила.
Господи, повезло же мужчинам. С возрастом они выглядят только лучше — очень многие, по крайней мере. Волосы, тронутые сединой, не старят их, а придают им шарм. Тело у них остается крепким, без полноты, и не становится желеобразно-климактерическим. Даже морщинки им идут. К мужчинам в возрасте влечет молодых женщин. Более того, большинство молодых женщин готовы выйти за них замуж. Неудивительно, что многие мужчины бросают своих жен, с которыми прожили столько лет. Какое кому дело до совместимости, до прожитой вместе жизни, наполненной общими событиями, когда можно перебраться поближе к гладкой коже и твердым грудям? Это было несправедливо. Это было чертовски несправедливо.
Кэролайн закончила массаж. Напряжение начало понемногу спадать. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Еще один…
Раньше она никогда не считала себя самовлюбленной.
Правду сказать, она много какой себя не считала. Скрытной. Двуличной. Неуверенной в себе. Напуганной.
Опасной.
Но ведь она была и той, и другой, и третьей. Всякой. Может быть, раньше не была. А теперь стала.
«Время — удивительная штука, — решила Кэролайн. — Оно не только изменяет внешний вид вещей. Оно изменяет сами вещи».
Она выдохнула воздух, и на зеркале образовалось туманное пятнышко. Кэролайн щелкнула выключателем, кольцо из лампочек погасло. Она встала, медленно разделась, прошла в ванную и встала перед большим зеркалом во весь рост. Тело у нее было хорошее. Что правда, то правда. Она весила ровно столько же, сколько тогда, когда они познакомились с Джеком. Прекрасная осанка. Груди маленькие, они всегда были маленькие… ну да, да, не такие крепкие, как когда-то, но все же смотрелись они недурно. Кэролайн знала, что выглядит совсем неплохо для женщины в сорок один год, управляющей целой сетью ресторанов, один из которых открывается завтра.
Просто она не выглядела молодо.
Кэролайн облачилась в голубую ночную рубашку. Ей не хотелось сразу возвращаться в спальню, поэтому она прошла в кабинет и довольно долго осматривала книжные полки, пока не нашла старый детективный роман. Вроде бы она его раньше читала, но не помнила. Решила полистать книжку, чтобы отвлечься от своих мыслей, пока не взойдет солнце и не начнется новый день.
Ей нужно было сделать выбор. Нужно было безотлагательно принять несколько решений. Она это понимала. Некоторые решения она уже приняла и надеялась, что они верные. Насчет остального она пока сомневалась, что выбрать и как решить. Она только знала, что теперь у нее появились свои секреты. Секреты, которыми она никогда ни с кем не поделится. Секреты, из-за которых, как ни крути, может измениться ее жизнь и жизнь тех, кого она любит.
«Кто бы ни сказал, что с возрастом приходит мудрость, этот человек был круглым идиотом, — заключила Кэролайн. — С возрастом приходят сомнения. И страх».
Она гадала, что же случится завтра.
Но боялась она не завтрашнего дня.
Она боялась того дня, который наступит потом, и следующего за ним. Она боялась всех предстоящих завтрашних дней.
8
Ладно, не психуй.
Не надо нервничать. Ничего не изменилось.
Все идет, как намечено. Отличный План.
Он приехал на открытие. Всю дорогу сам вел машину. Не приехать он не мог, но этого и следовало ожидать. Все по плану. Пока никаких сюрпризов.
Три этапа. Главное — помнить об этом. Три решающих этапа: До, Во время, После. Все этапы легкие. Главное — сохранять спокойствие.
Вот и все, что нужно. Сохранять спокойствие и придерживаться Плана.
До: Лучше и быть не могло. Никто ничегошеньки не заподозрил. По крайней мере, не заподозрили ничего такого, что было на самом деле. И все было сделано. Телефонный звонок вечером все подтвердил. Проще пареной репы.
