– Мистер Бленкинс, чтоб мне лопнуть, – сказал он. – Кто бы мог подумать, что мы тут встретимся? Только сегодня мы с моим другом мистером Брауном о вас говорили. Ну надо же, вы приехали в Лондон именно сегодня и зашли в “Семь звезд”, а не куда-то еще! Счастливое стечение обстоятельств, как пишут в газетах, провалиться мне на этом месте. Как поживаете, старина?
Он протянул руку, которую мистер Бленкинс принял и дружелюбно потряс. Мистер Браун – судя по внешнему виду, наиболее респектабельный из этой троицы – был представлен как джентльмен, прибывший из Америки. Впрочем, его национальность стала очевидна, как только он открыл рот, чтобы заговорить.
– Небось, обо мне говорили? – поинтересовался мистер Бленкинс, когда компания с удобством расположилась за столиком.
Скрытный мистер Джонс (потрепанный джентльмен с роскошными бриллиантами предпочитал именоваться этой распространенной фамилией) не признавался. Он охотнее обсудил бы последние новости, цену на фураж, военные перспективы, программу на сцене – что угодно, лишь бы не раскрывать тему разговора с мистером Брауном.
Лишь когда мистер Браун поинтересовался у мистера Бленкинса, на которую лошадь тот ставит, мистер Джонс в какой-то мере собрался с духом. Последовал оживленный спор по поводу предстоящих скачек. Бог весть сколько бы он продлился, если бы мистер Джонс не заявил, что глохнет от оркестра. Тогда мистер Браун предложил уйти из мюзик-холла и заглянуть в одно местечко на соседней улице. Так они и сделали. Когда все трое благополучно зашли в маленький отдельный кабинет, мистер Джонс, удостоверившись, что никто не подслушивает, подхлестнул свои ораторские способности разбавленным виски и заговорил свободнее.
Около часа они провели, запершись в кабинете и беседуя вполголоса. Когда наконец разговор окончился и компания вознамерилась разойтись, мистер Бленкинс пожелал друзьям доброй ночи. В эпоху потрепанных миллионеров и разряженных банкротов мало кто рискнет судить по одежке – но если бы такой человек нашелся, то, взглянув на эту троицу, он не дал бы и пяти фунтов за все ее бренные пожитки. Впрочем, если бы он удосужился проследовать за мистером Бленкинсом, то увидел бы, как тот сел в красивый личный хэнсом на углу Леман-стрит. Затем он мог бы вернуться в “Курицу и перья”, проследить за мистером Брауном до самой Осборн-стрит и увидеть, как американец входит в аккуратный брогам[20], видимо находящийся в его персональном распоряжении. Еще один хэнсом, и тоже личный, ждал мистера Джонса; через час двое из упомянутых джентльменов были уже на Парк-лейн, а третий смаковал бутылку “Хайдсика” в роскошной гостиной своего номера на втором этаже отеля “Лангем”.
Вернувшись в Порчестер-хаус и войдя в гостиную, Саймон Карн взглянул на часы. Было ровно двенадцать. “Надеюсь, Бельтон скоро придет, – подумал он. – Дадим ему четверть часа, чтоб отделаться от своего спутника, и, скажем, полчаса, чтоб добраться до дому. В таком случае он должен вернуться с минуты на минуту”.
Эта мысль едва успела скользнуть у него в голове, когда в дверь почтительно постучали, и в следующее мгновение вошел Бельтон в длинном зеленом пальто.
– Вы вернулись раньше, чем я ожидал, – сказал Карн. – Видимо, провели с нашим приятелем не так уж много времени?
– Мы расстались почти сразу, как вы уехали, сэр, – ответил Бельтон. – Он торопился домой, а поскольку больше говорить нам было не о чем, я его не удерживал. Надеюсь, сэр, вы довольны результатами нашего предприятия.
– Очень доволен, – сказал Карн. – Завтра удостоверюсь, что деньги у него есть, и тогда приступим к делу. До тех пор подыщите фургон и мебель, о которой я говорил, а заодно договоритесь с каким-нибудь человеком, на которого можно положиться.
– Но как же Мерфорд, сэр, и несостоявшаяся кража Мальтийского Рыцаря?
– Займусь этим в понедельник. Я обещал Бенту провести вечер с ним.
– Надеюсь, вы извините меня за такую дерзость, сэр, – сказал Бельтон, наливая горячую воду и кладя на спинку кресла халат, – но дело очень рискованное. Если сорвется, в Англии поднимется неслыханный шум. Украсть фаворита Дерби, пожалуй, хуже, чем убить премьер-министра.
– Не сорвется, – заверил Карн. – Вы должны бы уже достаточно хорошо меня узнать и не опасаться провала. Нет-нет, не бойтесь, Бельтон; план выработан и продуман, и, даже если нам не удастся завладеть Эбонитом, есть лишь один шанс из тысячи, что нас заподозрят в причастности. Можете отправляться спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр, – почтительно отозвался Бельтон и вышел.
Одной из особенностей Саймона Карна было никогда не отменять назначенные встречи, даже если они грозили причинить неудобства. Четырехчасовой поезд от вокзала Ватерлоо, в понедельник после встречи в мюзик-холле, о которой выше шла речь, отвез его в Мерфорд: Карн исполнил общение, данное тренеру. Добравшись до маленькой станции в холмах, он обнаружил мистера Бента, который с уважением приподнял шляпу и пожелал хозяину доброго дня. Сидя в экипаже, Карн заговорил о приближающихся скачках и в том числе о письме, которое получил утром, – оно предупреждало о возможной краже лошади. Тренер добродушно рассмеялся.
– Господь с вами, сэр, – сказал он, – пустяки какие. Вы бы видели письма, которые я наклеиваю в альбом для вырезок. Большая часть приходит за пару недель до больших скачек. Одни заявляют, что я труп, если выпущу лошадь на старт, другие спрашивают, сколько денег нужно, чтобы моя лошадь финишировала четвертой, ну а третьи грозят, что если я не послушаюсь, то ровнехонько через два дня мой дом вместе с женой и детьми взлетит на воздух. Не обращайте внимания, что бы вам ни писали, сэр. Я пригляжу за Рыцарем, и можете быть уверены – уж я позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось.
– Я, конечно, в вас не сомневаюсь, – заметил Карн, – но все-таки решил предупредить. Сами знаете, я в беговых делах новичок и, возможно, склонен придавать угрозам больше значения, чем если бы пробыл владельцем конюшни уже несколько лет.
– Ну разумеется, – ответил тренер. – Я-то понимаю, что вы чувствуете, сэр. Это вполне естественно. Вот мы и приехали, и хозяйка самолично стоит на пороге, чтобы с вами поздороваться.
Они подкатили к двери; когда Карн вышел из экипажа, миссис Бент приняла гостя весьма радушно, как и предсказал ее супруг и повелитель. Карна проводили в спальню, расположенную в задней части дома, чтобы он мог переодеться к ужину. Окна выходили на конюшенный двор, и из них открывался прелестный вид на сады и деревню, за которой заканчивались холмы и начинался Герберфордский лес.
– Чудесная комната, – сказал Карн, когда Бельтон разложил вещи на постели, – и в самый раз для наших целей. Вы уже узнали, где помещаетесь?
– В соседней комнате, сэр.
– Очень рад это слышать. А что под нами?
– Кухня и кладовая, сэр. За исключением одной комнаты на верхнем этаже в этой части дома больше нет жилых помещений.
– Какие приятные новости. А теперь поскорее помогите мне одеться.
За ужином Саймон Карн любезно беседовал с мистером и миссис Бент. Он был так приветлив, что оба, удалившись отдыхать, признались друг другу, что никогда еще не принимали столь обаятельного гостя. С Карном условились, что его разбудят в пять утра, дабы он мог отправиться вместе с тренером в холмы и полюбоваться на Мальтийского Рыцаря в деле. Около одиннадцати Карн отпустил слугу и улегся в постель с книжкой. Часа два он с удовольствием читал роман, после чего встал и надел грубый рабочий костюм, который приготовил для него слуга. Переодевшись, он вытащил из саквояжа прочную веревочную лестницу, задул свечу и открыл окно. Закрепить крюки, привязанные к одному концу лестницы, под подоконником и перебросить ее за окно было делом одной секунды. Убедившись, что дверь надежно заперта, Карн выбрался наружу. Коснувшись земли, он подождал, пока не увидел, что в комнате Бельтона погас свет. Окно тихонько открылось, и Карну спустили маленький черный мешок, а следом, также по веревочной лестнице, вылез и камердинер.
– Нельзя терять ни минуты, – сказал Карн, как только они воссоединились. – Ваше дело – главные ворота, а я займусь кое-чем другим. В доме спят, но все же шуметь не надо.
Снабдив слугу этими указаниями, он отпустил его и зашагал через двор к стойлу, где находился Мальтийский Рыцарь. Там Карн открыл мешок, который прихватил с собой, и вытащил необычной формы коловорот, похожий на циркуль. Собрав инструмент, он смазал маслом концы и приложил их к двери чуть выше замка. Сам процесс занял не больше минуты.
Затем Карн тихонько прошел в дальний конец двора, к ограде, где вечером заметил короткую лестницу. С ее помощью он вскарабкался на стену, втянул лестницу за собой и опустил на другой стороне, не производя ни малейшего шума. Перед тем как слезть, он, сидя на ограде, натянул неказистые сапоги, которые принес с собой и которые до сих пор висели у него на шее. Затем, выбрав место, Карн спрыгнул и благодаря своему весу оставил отчетливый отпечаток на мягкой земле по ту сторону ограды.
