Тон старика заставил Пони обернуться в его сторону. Она безуспешно пыталась понять: то ли Джеховиту претит сама мысль о том, чтобы во главе церкви стояла женщина, то ли его задело, что король спросил не его, а брата Браумина.
— Значит, ты отказалась от предложения, — обращаясь к Пони, сказал Дануб. — Церковь Абеля готова возвести тебя на одно из самых могущественных мест в мире, но ты отклоняешь это предложение?
— Брат Браумин и некоторые другие братья предлагали поддержать мою кандидатуру на пост матери-настоятельницы, — поправила его Пони, — но в церковных кругах немало тех, кто воспротивился бы такому предложению. Это война, в которую я не хочу вступать. К тому же я не чувствую себя достойной руководить церковью.
— Золотые слова, — сказал Джеховит, но Дануб поднял руку, велев ему замолчать.
— Ты недооцениваешь свое влияние, Джилсепони, — продолжал король, — а также то, чего ты уже достигла и можешь достичь. Я ничуть не сомневаюсь, что под твоим правлением церковь Абеля процветала бы.
Пони кивнула в знак благодарности, несколько удивленная комплиментом.
— Но, может статься, то, что потеряли Джеховит и другие, окажется моей находкой, — сказал король. — Раз ты предпочла отвергнуть предложение церкви, я вновь спрашиваю тебя: могу ли я каким-то образом убедить тебя согласиться на титул баронессы, правительницы Палмариса?
Пони опустила глаза и вздохнула. Всем хотелось виндеть ее принадлежащей к королевскому двору. Ей было понятно это внимание: в глазах простого народа она являлась героиней, а простой народ выказывал изрядное недовольство и королем, и церковью. Однако она не могла понять, почему и церковные, и светские власти так уповают на нее.
— Ваше величество, разве я умею управлять городом? — спросила она.
Дануб разразился смехом и смеялся уж как-то слишком старательно. Во всяком случае, так показалось Пони, и не только ей одной. Она заметила, как тревожно переглядываются герцог Калас и Констанция Пемблбери.
Впрочем, удивляться нечему. Герцог как-никак дал понять, что испытывает к ней нежные чувства, а Констанция являлась королевской фавориткой. И не оказывалась ли теперь Пони, благодаря нарочитому смеху Дануба, втянутой в самую гущу интриги с этими двумя придворными?
Она вздохнула и оглянулась на брата Браумина, который с беспокойством смотрел на нее.
Наконец Пони не выдержала и тоже засмеялась.
— Значит, ты признаешь нелепость своих слов? — быстро спросил Дануб. — Разве Джилсепони не умеет управлять и вести за собой?
— Нет, ваше величество, — ответила Пони. — Я смеюсь, потому что не могу поверить…
Она замолчала и беспомощно покачала головой.
— Я не гожусь в баронессы, равно как не подхожу и для любого другого титула, который вы пожелаете мне даровать, — сказала она. — Точно так же я не гожусь в матери-настоятельницы церкви, поскольку едва ли способна понять хитросплетения церковной политики.
— Чепуха, — возразил Дануб, но Пони отрицательно покачала головой.
— Пусть ты незнатного происхождения, благородство у тебя в крови, — продолжал король, — и твое вхождение в круг придворных окажется в высшей степени успешным.
Пони снова покачала головой.
Король долго и пристально глядел на нее, доставив Пони еще несколько неприятных минут, затем вздохнул.
— Видно, мне не удастся тебя убедить, Джилсепони Виндон. Ты обладаешь редким характером и удивительной решимостью.
— И упрямством тоже, — добавил брат Браумин, чтобы разрядить напряженную обстановку.
Король вновь засмеялся.
— Но упрямством, какое свойственно героям, — сказал Дануб. — Жаль, конечно, что ты не передумала. Воистину это потеря для нас обоих, не так ли, настоятель Джеховит?
— Конечно, — неуверенно отозвался старик.
Пони смотрела то на короля, то на двух его ближайших советников.
— Палмарис остается под крепким и умелым правлением, — продолжал король, обращаясь теперь уже ко всем собравшимся. — Герцог Калас будет вашим правителем до тех пор, пока сочтет это нужным. Увы, за городскими стенами по-прежнему неспокойно: гоблины, поври и даже великаны. Есть сведения, что в здешних краях опять появились их шайки. Поэтому в Палмарисе под командованием герцога остается половина отряда Бригады Непобедимых. Такого количества вполне достаточно, чтобы в какой-то мере успокоить население.
Пони мельком взглянула на лица Фрэнсиса, Браумина и других молодых монахов и прочла там тревогу и отчаяние. Монахи прекрасно поняли смысл королевского решения. Дануб не опасался ни гоблинов, ни поври, ни великанов — палмарисский гарнизон неоднократно доказывал, что способен справиться с ними. Нет, говоря о возможных врагах, король тонко намекал на врагов внутренних, с которыми может столкнуться герцог Калас. И прежде всего его намек касался Сент-Прешес. Рыцари из Бригады Непобедимых превратят Чейзвинд Мэнор в неприступную крепость, благодаря чему влияние герцога Каласа значительно возрастет.
Поначалу услышанное тоже глубоко задело Пони. Внутренне она ощущала себя на стороне брата Браумина; она верила в этого человека и в правоту его дела. И сейчас она едва не вскочила и не объявила, что передумала и принимает предложение церкви, но только не высокий пост матери-настоятельницы, а должность советницы брата Браумина в его новом качестве — настоятеля Сент-Прешес. Однако Пони тут же вспомнила об Элбрайне, о ребенке, которого она потеряла, и о тщетности всех подобных усилий. Ведь это означало бы включиться в битву, казавшуюся ей сейчас вечной.
Пони сдержала свой порыв и погрузилась в себя. Ни король, ни монахи не сделали более никаких неожиданных заявлений, поэтому встреча закончилась достаточно скоро. Покидая зал, Пони не обратила внимания на молнии, которые метали в ее сторону глаза Констанции Пемблбери. Придворная дама совсем помрачнела, когда король Дануб поцеловал руку Пони. Он вновь выразил ей свою благодарность за героические действия и принесенные жертвы. Король заявил, что жизнь в Хонсе-Бире стала намного лучше благодаря Джилсепони и Элбрайну, Эвелину Десбрису, Роджеру Не-Запрешь, кентавру Смотрителю и, к немалому удивлению Пони и всех остальных, благодаря незримой работе эльфов тол’алфар.
Отзвучали слова благодарности. Король поспешно покинул монастырь, направившись вместе с Констанцией Пемблбери и герцогом Брезерфордом в порт, где их ожидали корабли. На Сент-Прешес опустилась тишина сумеречного дня.
«Недолгое перемирие», — думала Пони, вспоминая обращенные к ней слова короля.
Вскоре Пони вновь поднялась на крышу самой высокой монастырской башни. Отсюда был виден порт: высокие корабли с надутыми ветром парусами и толпы народа. Слышались приветственные крики и звуки фанфар. Но это зрелище быстро наскучило Пони, и она повернулась лицом к северу. За городской стеной виднелись крестьянские домики, разбросанные по холмам. Мысленный взор Пони был обращен к Дундалису — ее прошлому и, быть может, будущему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
