– И ты жди. – Сказал Жак.
Джилл плакала долго, и вместе со слезами из нее вытекал страх. Под конец она, успокоившись, взглянула все-таки на стрелку давления – все оказалось в порядке. Она спрятала озябшие руки под плед и шмыгнула носом.
– Возьмите.
Повернувшись, Джилл увидела, что Шварц, стоя у открытой двери мобиля, протягивает ей платок. Она вытерла лицо, высморкалась и подумала, что была несправедлива к ученому. Он ведь на самом деле, неплохой человек.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– Я отвезу вас домой и поеду дальше, у меня встреча.
– Вы… вы нашли трость? – Вдруг спросила Джилл, вспоминая о хороших манерах.
– Да. – Шварц показал ей трость черного дерева с серебряным набалдашником, и, положив ее на переднее сиденье, сел на место водителя. Дернул рычаг, и мотор, до того тихо бурчащий, зафыркал.
– Можно… можно завтра я навещу Адама? – Спросила Джилл.
– Надо будет спросить у доктора, – ответил Шварц. – Но, наверное, можно. В крайнем случае, придете послезавтра. Я пришлю вам с утра записку.
Визит восьмой
Жак ждал довольно долго и успел продрогнуть. Даже не так – замерзнуть. Одному ему было не под силу перетащить тело Адама через большой валун. Море, разбиваясь о камни позади него, обдавало спину брызгами и пеной; он уже было решил бросить тут труп и спрятаться от ветра и влаги с той стороны валуна, как услышал хмыканье патрона, и раздавалось оно не сверху, а сбоку.
– Тут удобный проход справа, пологий. – Сказал Шварц и протянул дрожащему Жаку свое пальто. – А ты, упрямец, наверное, вгрызся в камни и с места ни ногой?
– Как раз собирался сбежать к чертовой матери, – стуча зубами, ответил Жак, натянул пальто и прикрыл довольно глаза – оно было горячим, словно Яков, перед тем как передать помощнику, держал его на топке. Может, так оно и было.
– Что ж не сбежал? – С насмешливой теплотой спросил Яков.
Жак посчитал ниже своего достоинства отвечать, и, наклонившись, взял сползший на землю труп за ноги.
– Берись за плечи и понесли, – буркнул он.
Они потащили труп, скользя подошвами по мокрым камням. Когда до мобиля оставалось несколько шагов, Яков сказал:
– На заднем сиденье есть плед. Погоди. – И опустил тело на землю.
С помощью Жака Шварц завернул труп в плед; они уложили Адама в мобиль, топка которого не прекращала работать все это время, и поехали к городку.
В дороге Жака подбрасывало на сидении, и он то и дело стукался боком о ручку дверцы. Яков вел мобиль быстро, а мостовые в городке оставляли желать лучшего.
– Ну что… доэкспериментировался? – Не удержался Жак.
– Именно так, – спокойно ответил Яков, не обратив на шпильку помощника ни малейшего внимания. – И получил массу полезной информации.
Подрулив к особняку на Николаевской, Яков стравил давление и оглядел улицу. Похоже было, что непогода загнала жителей по домам, что его вполне устраивало. Он погасил мотор, и они с Жаком втащили тело Адама в дом. Прихожая была заставлена коробками и ящиками, которые всего несколько часов назад живой и невредимый Адам принял у грузчиков под расписку. Жак, хоть и грели его два пальто, все равно чувствовал себя продрогшим, а, взглянув на патрона, он еле слышно произнес: «Бр-р-р». Яков был насквозь мокрый, но ему, казалось, этот факт не доставлял даже мелкого неудобства.
– Вниз? – Спросил на всякий случай Жак, хотя другого варианта не было.
– Вниз. – Ответил Яков.
Если бы при этой сцене присутствовал Карл Поликарпович, он бы, несомненно, удивился. А, увидев, что его друг с помощником тащат труп по лестнице в подвал, удивился бы еще больше. Потому что, на его памяти, у особняка не было подвала.
Жак цыкнул, давая сигнал Якову остановиться, подвинулся вбок у двери и локтем дернул переключатель на стене. Замерцали электрические лампы, мощные, расположенные по кругу на потолке, освещая ровный бетонный пол и интерьер, больше подходящий для операционной. Или для морга. Из общего ряда стальных столов на колесиках, столиков с инструментами и поддонов для обмывания выбивался лишь огромный стеклянный сосуд в центре подвала, формой напоминавший вытянутое яйцо. Яков с Жаком дотащили труп до поддона на низких ножках, и опустили его на металл. Шварц принялся без промедления удалять с тела одежду. Часть просто срезал скальпелем, взятым из хирургического набора. Жак направился к открытым полкам в другом конце помещения, порылся в банках, переставляя их с места на место, и извлек из заднего ряда большую склянку, наполненную чем-то красным. Поболтал на свету, всматриваясь в консистенцию жидкости.
– Подойдет, – буркнул он, отвинтил крышку и понюхал содержимое склянки. – Нормально! – Сказал он уже громче, чтобы Яков слышал.
– Замечательно, – раздалось в ответ. – Ты дверь закрыл входную?
– Захлопнул, – подтвердил Жак, взял с нижней полки кисть и принялся со стуком размешивать красную жидкость в банке. – Я подправлю, не торопись.
Яков, несмотря на предложение помощника, действовал все же быстро —одежду с трупа бросил комом на полу, затем снял с крюка, вбитого в стену, шланг и открутил вентиль. Дождавшись, когда вода из шланга потечет сильнее, начал обмывать тело. Грязь и кровь, стекая по поддону, устремлялись вниз, к отверстию в полу.
Смыв большую часть грязи, Яков смог оценить повреждения. У Адама были сломаны обе ноги, левая – в двух местах. Из ран торчали обломки костей: неаккуратная, за неимением лучшего, транспортировка не улучшила внешний вид тела. Наверняка был переломан позвоночник. Судя по застрявшим в волосах водорослям и смятому затылку Адама, голова была раздроблена уже после падения, когда тело било волнами о камни. Жак бросил быстрый взгляд на труп.
– Похоже, он просто шагнул вниз, а, Яков?
– Скорее всего, так оно и было. – Яков деловито водил шлангом туда-сюда. – Не отвлекайся.
Часть черепа Адама осталась где-то на берегу, в разломе кости виднелось красно-серое месиво. Яков аккуратно зажал конец шланга, чтобы увеличить разброс воды, и промыл место удара так, чтобы не удалить случайно часть мозга. Жак тем временем, встав на четвереньки, ползал вокруг сосуда в центре подвала, подрисовывая линии. Он высунул язык от усердия и бормотал что-то под нос, тщательно обновляя каждую черточку. Пальто Якова он сбросил еще до начала своих ползаний, а теперь, взяв в зубы кисточку, аккуратно стащил и свое, кинув его в угол.
– Готово, – сказал он минут через двадцать, и отошел на пару шагов, оценивая свое творение. Круг, начерченный им на полу, вмещал в себя подставку, на которой лежал сосуд, и словно бы щерился во все стороны замысловатыми буквами. Затем Жак поставил по пяти углам рисунка толстые свечи, и зажег их.
– У меня тоже. – Отозвался Яков. – Давай опустим его.
Жак взобрался по лесенке, привинченной к подставке «яйца», с усилием повернул винт, удерживающий медную крышку, и отодвинул ее, открыв широкое горлышко сосуда. Мужчины подхватили труп. Жак бережно поддержал голову Адама, чтобы не растерять драгоценное ее содержимое. Они опустили тело в сосуд, и жидкость, маслянисто поблескивающая внутри, смачно булькнула, поглощая дар. Завинтив крышку, Жак спустился и потер переносицу.
– Я посижу с ним или ты?
Яков, подойдя к небольшому сейфу, стоявшему в углу, набрал комбинацию, открыл его и достал потертую книжицу, которую вручил Жаку.
– Сначала ты. Я приму горячий душ, переоденусь и заменю тебя.
– А так можно? – С сомнением в голосе поинтересовался Жак.
– Можно.
Шварц оглядел пентаграмму, свечи, и, судя по всему, остался доволен. Он направился к выходу, а Жак, пожав плечами, сел по-турецки перед сосудом, раскрыл книжку на первой странице и начал читать.
Звуки древнего языка, разлетающиеся по подвалу, казалось, пробудили в нем ветер – хотя взяться ему было неоткуда, окон, даже узких, под потолком, здесь не было. Пламя свечей затрепетало, но потом успокоилось. Жак читал монотонно, размеренно, в то же время, стараясь не уснуть. Усталость навалилась неожиданно, будто копила силы перед решающим нападением. Веки стали тяжелыми, руки и ноги тут же одеревенели, но Жак на собственном опыте знал, что так и должно быть, что это своего рода испытание. Он продолжал читать, поглядывая на свечи – ему не обязательно было все время смотреть в книгу, текст он знал наизусть.
Через какое-то время, Жак не мог определить точно, прошли минуты или часы, сзади раздались шаги. Яков наклонился к помощнику, и, следуя взглядом по строчкам, что облекались в этот миг в слова, подхватил заунывный речитатив Жака. Несколько секунд они говорили одновременно. И в некий неуловимый момент Жак почувствовал, как та неимоверная тяжесть, что заставляла голову клониться все ниже, а язык заплетаться, покинула его – разом, избрав себе новую жертву. Он уступил место Якову, передавая ему книгу.
