— Вы зашли просто так посмотреть или кого-то выслеживаете?
Ее высказывание застало Конти врасплох.
— Полюбоваться достопримечательностями, — ответил он, отводя взгляд.
— Ну, мне пора. Приятно было увидеться, — солгала Шарлотта.
Повернувшись, чтобы уйти, она почувствовала прикосновение руки к своему плечу. Шарлотта напряглась и, повернувшись, окинула его ледяным взглядом.
Поняв, что просчитался, Конти поднял руки вверх:
— Виноват. Знал ведь, что американки очень чувствительны в отношении к личному пространству.
— Что вам от меня надо? — Она отчетливо выговорила каждое слово.
— Да вот, думал, может, позволите составить вам компанию на ужин. Думал, вы приехали сюда одна… Кольца-то обручального нет, — добавил он, опуская взгляд на ее руки. — Может, вам пообщаться захочется. Только и всего…
Несколько долгих секунд Шарлотта просто смотрела на него, не в состоянии постичь мысль, на которую он пытается натолкнуть ее здесь, под куполом собора Святого Петра. Вдруг она почувствовала сострадание ко всем женщинам, ранее очарованным этим типом. Он был хорош собой, но и только.
— У меня есть друг, и вечер уже распланирован, тем не менее благодарю вас. — Не зная наверняка, как много ей придется в дальнейшем общаться с Конти, Шарлотта изо всех сил постаралась быть любезной.
— Ну, значит, как-нибудь в другой раз, — уверенно откликнулся он.
— Всего доброго. — Она повернулась и направилась к выходу.
— Удачно провести время, доктор Хеннеси. Buona sera.[17]
Вторник
15 Храмовая гора
Поднимавшееся над горизонтом утреннее солнце заливало несмелым темно-синим и фиолетовым светом Масличную гору, когда Разак шел через эспланаду Харам-аш-Шариф в сторону мечети Скалы. Взгляд, как всегда, привлекал ее золотой купол и изящное навершие в форме полумесяца, указывающее в сторону Мекки.
Сколько раз он бывал тут — и все равно это место глубоко волновало его. И казалось, будто и его душевное волнение, и сама история здесь становились кристально чистыми, как утренняя роса.
В седьмом веке Храмовая гора находилась в запустении и на голой эспланаде не было ни одного величественного монумента. Все когда-то построенные здесь архитектурные памятники постоянно уничтожались на протяжении веков. Но в 687 году н. э. — всего лишь через несколько десятилетий после того, как в 638 году мусульманское войско под предводительством халифа Омара захватило Иерусалим, — девятый халиф, Абд аль-Малик, приступил к сооружению мечети Скалы, или Купола Скалы, положив начало возрождению этого святого места и заявив притязания ислама на Святую землю.
На протяжении веков ислам периодически терял свою власть над Храмовой горой, особо болезненным стало владычество крестоносцев в двенадцатом и тринадцатом веках. Но теперь святыня вновь под контролем ислама, и ВАКФ было поручено усилить и узаконить свою роль. И было это непросто, особенно из-за возрастающей политической нестабильности, угрожавшей исламскому главенству в этом месте — привилегии, едва не потерянной после Шестидневной войны 1967 года.
Разак попытался представить, что будет, если политическая ситуация изменится на прямо противоположную. Мусульмане довольствуются поклонением у сохранившейся части стены, евреям же достается святая святых этого места; евреи ютятся на оккупированных территориях, а палестинцы осуществляют полный контроль…
Он преодолел пролет ступеней, что вели к стоявшей на возвышении мечети. Перед входом снял легкие туфли-мокасины и прошел в храм. Скрестив руки за спиной, Разак обогнул кроваво-красный ковер восьмиугольной внутренней галереи, поглядывая вверх на искусно сработанный свод купола, опиравшегося на гладкие мраморные колонны. Прямо под куполом, окруженный ограждением, покоился краеугольный камень, или камень основания.
Краеугольный камень обозначал священное место, на котором в библейские времена предначертано было Аврааму принести в жертву своего сына и который, как говорят древние книги, служил изголовьем Иакову, когда ему приснился сон о лестнице в небеса. Согласно еврейским преданиям, прежде здесь стоял Первый храм, воздвигнутый Соломоном, а позже Второй храм, реконструированный и расширенный царем Иродом. Христиане утверждали, что сюда много раз приходил проповедовать Иисус.
Но место это было важным для Разака и его народа по иной причине.
В 621 году архангел Джабраил предстал перед великим пророком Мухаммедом, отдыхавшим в Мекке, явив ему сияющего коня по имени Бурак с телом лошади, лицом человека и крыльями птицы. Отправившись на Бураке в ночной полет, Мухаммед прибыл на Храмовую гору в Иерусалим, откуда вознесся в чудесном сиянии сквозь семь небес, видел Аллаха и беседовал с Моисеем и великими пророками. Там Аллах дал Мухаммеду пять дневных молитв — ключевое событие его миссии, также известной под названием «мирадж».
Благодаря мираджу Купол Скалы стал третьей важнейшей религиозной святыней ислама, вслед за Меккой — местом рождения Мухаммеда — и Мединой, где в результате тяжелой борьбы и личных жертв он основал исламское движение.
Разак поднял голову и посмотрел на изящную мозаику купола, любуясь вязью арабских надписей, летящих по периметру основания.
Снаружи донеслось эхо усиленного динамиками голоса муэдзина, созывавшего мусульман на молитву. Напротив михраба — маленькой золотой молитвенной ниши в стене мечети, обращенной к Мекке, — Разак опустился на колени, положил руки на бедра и склонился в молитве.
Несколько минут спустя он встал, прошел назад вокруг ограды краеугольного камня и остановился перед лестницей, ведущей в помещение, называемое «колодец душ», где, по преданию, собираются на молитву души умерших. Стоя здесь, он представил себе отца и мать, залитых божественным светом Аллаха и дожидающихся Дня суда, чтобы потом попасть в Джанна — сказочный сад, вечный рай Аллаха.
23 сентября 1996 года родители Разака, отдыхая на иорданском берегу Галилейского моря,[18] были убиты двумя бандитами в масках. Многие тогда полагали, что агенты израильской секретной службы Шин Бет по ошибке избрали отца своей мишенью, подозревая его в связях с палестинскими группировками, но эти слухи позже были опровергнуты. Убийц так и не нашли. Трагическая гибель родителей стала для Разака тяжелейшей потерей, которая привела к тому, что в поиске ответов он еще глубже ушел в веру. По счастью, образование, полученное на родине и за границей, помогло ему не встать на путь политического и религиозного фанатизма — легкая ловушка для тех, кому глубоко запали в душу бесконечные интриги Израиля.
Потом мысли Разака вернулись к крипте, спрятанной глубоко под его ногами, и загадочному похищению, которое вновь принесло кровопролитие в священное место. Прибыв сюда вчера днем, он никак не думал, что в такой серьезной ситуации ему придется работать с англичанином по имени Грэм Бартон.
На выходе Разак обулся и покинул мечеть.
До встречи с Бартоном оставалась еще пара часов, и он не спеша отправился в Мусульманский квартал, где позавтракал и выпил кофе в скромном кафе на Виа Долороса. Там он встретил кое-кого из старых знакомых, поведавших ему обо всем, что произошло со времени его последнего приезда. Естественно, разговор шел в основном о похищении, но Разак сразу же дал понять, что не может комментировать ход расследования.
К девяти утра уже началась жара без малейшего намека на ветерок. Он пересек эспланаду Храмовой горы под обжигающим солнцем и спустился в мечеть Марвани. Когда он пролез через пролом в крипту, Акбар — мусульманин-охранник громадного роста, получивший приказ наблюдать за Бартоном, — подал знак, что все в порядке. Разак кивнул и махнул ему, чтобы тот выбирался назад в мечеть.
Грэм Бартон сидел в углу на корточках и переписывал в блокнот надпись с одного из оссуариев.
— Доброе утро, мистер Бартон, — поздоровался Разак по-английски.
Археолог вскочил на ноги.
— Вы, похоже, славно потрудились. — Разак перевел взгляд на стопочки рисунков, которые Бартон разложил на полу.
— Вроде того, — весело ответил Бартон. — Я пришел пораньше, и Акбар был настолько добр, что позволил мне сделать рывок на старте.
— Что-то удалось обнаружить?
— Это невероятная находка! Крипта принадлежала еврейскому мужчине по имени Иосиф. Он похоронен там. — Бартон показал на крайний в ряду ковчег, такой же простой, как и остальные. — На каждом из этих оссуариев имеются надписи на древнееврейском языке, содержащие имена членов семьи.
— Иосиф… А фамилия? — Разак с невозмутимым видом ожидал продолжения.
Бартон пожал плечами.
— С древними евреями в этом смысле проблема. Они были просто катастрофически небрежны во всем, что касалось имен. Фамилиями они вообще редко пользовались, по крайней мере — для похоронных целей. А еврейское имя Иосиф тогда было довольно распространенным. Вот, смотрите, надписи на каждом оссуарии весьма отчетливы.
