не хватало.
Про дядю Георгия недаром говорили на заводе, что у него золотые руки. Такой игрушки не было ни у кого из детей. Эта фанерная модель даже умела ездить, потому что дядя Георгий придумал зубчатые колеса и рельсы. Одни зубчики цеплялись за другие, и трамвай двигался по колее. Иногда, правда, он терял ее и падал, но с кем не случаются аварии.
Благодаря своему дяде Сергей Иванович знал, что вот эта изогнутая штуковина над вагонной крышей называется бугелем. Мальчик с нетерпением ждал, когда вагоновожатый в своей моторной кабине повернет вон ту рукоятку, нажмет ногой на педаль звонка, трамвай поедет и бугель заскользит по контактному проводу, высекая искры.
По соседней колее тянулись обвешанные пассажирами встречные трамваи, рядом медленно ехала запряженная лошадью повозка с поднятым верхом. Извозчику погудел автомобиль, чтобы уступил дорогу. Автомобиль пронесся, оставив запах бензина. Этот запах скоро перемешался с ароматом свежей выпечки: рядом был расположен хлебозавод.
Устроившись на сиденье, девочки с любопытством обернулись к окну. А Сергей Иванович взобрался на скамейку и, развернувшись на коленях, прижал лоб к стеклу.
Трамвай долго тащился вдоль здания с узкими окнами и высокой кирпичной трубой. Это были бани. Потом он ехал мимо каких-то небольших кирпичных и деревянных домов. Девочки перестали узнавать места. Путешествие началось! Ведь оно становится настоящим именно тогда, когда все видишь впервые.
— Артель инвалидов «Штампожесть», — прочитала Таня на одном из маленьких флигелей. Так вот где были сделаны их чайник и кровать.
С каждой новой остановкой здания становились красивее, они теперь стояли теснее. Дома с большими окнами, дома с острыми крышами и важными парадными. На широкой улице — старинные фонари и сетка трамвайных проводов на фоне голубого неба. Множество машин, повозок, трамваев. Они бы все столкнулись, если бы посреди движения не стоял милиционер с жезлом.
Народа в вагон набивалось все больше, места давно не хватало, и между пассажирами начались перепалки:
— Пионерки, хватит в окно смотреть.
Это к Тане и Майе обратилась сердитая тетка с ожерельем из красных бусин на короткой шее:
— Уступите место инвалиду!
Она кивнула на мужчину с костылем.
Таня встала, но тетка решила, что девочка недостаточно проворна.
— Вот, воспитали себе смену! Старших не уважают! — закричала она. Казалось, тугое ожерелье на ее шее сейчас лопнет и красные бусины рассыпятся по вагону.
Другие пассажиры поддержали тетку:
— Вырастили барчуков!
Дети с трудом протиснулись сквозь эту раздраженную толчею и выскочили не на своей остановке. Растерянно побродив по улице Плуталова, они вышли наконец к дому на Бармалеевой, где их наверняка дожидался Рыжик.
Дверь отрыла миниатюрная девушка в кухонном фартуке:
— За хулиганом своим пришли? Он славненький. Всего два дня у меня живет, а уже освоился.
Она исчезла на минуту и вернулась с огромным рыжим котом. Он был такой тяжелый, что девушка с трудом тащила его под передние лапы. Задние лапы кота почти касались пола.
У детей сразу погасли глаза.
— Не ваш? Ну надо же! — удивилась девушка. — Ведь все совпадает с объявлением. Брюхо белое? — Белое! Лапы тоже белые. Коричневые полоски на морде имеются. И вот, смотрите, пятнышко на губе… Знаете что, а берите этого милого обормота вместо своего потерявшегося!
Таня отвела взгляд от кота:
— Спасибо. Но мне мой потерявшийся нужен.
Предложение девушки не понравилось и самому коту: зачем куда-то переезжать, его и здесь все устраивает. Он стал отчаянно вырываться из ее рук, с испугом косясь на детей. «Я вас не знал и знать не желаю, — говорил его взгляд. — Наша встреча — сплошное недоразумение. Лучше расстанемся по-хорошему!»
На улице Майка передразнила:
— Берите милого обормота! Как же! Да он бы нас расцарапал, разорвал бы на кусочки.
— Конечно, мы для него чужие… — грустно согласилась Таня. — И потом, другого Рыжика быть не может.
Она мысленно обратилась к своему коту: «Рыженький, я знаю, что ты жив и тоже скучаешь по мне. Возвращайся домой, пожалуйста».
Дети поспешили к трамвайной остановке. Но Майка вдруг остановилась, взъерошила волосы и озадаченно выдохнула себе под нос:
— Фух! Ну вот…
У нее больше не было с собой сумочки со сломанным замком. Вообще, она весь последний час ходила с пустыми руками.
— Какая же я ворона…
Сумочка уехала в том самом вагоне, где кричала тетка с красными бусиками и шумели другие недовольные пассажиры.
— Ну вот… Денег нет. Кот, да не тот. Бабуля меня убьет, — с мрачным азартом перечислила свалившиеся несчастья Майка. — А в остальном все хорошо, прекрасная маркиза! Дела идут как никогда!
— Пешком пойдем?
— Конечно! Что нам еще остается…
Сергей Иванович держался молодцом, но на мосту через реку он уже еле переставлял свои ноги в оббитых ботинках.
— Мы когда придем? — все чаще спрашивал мальчик.
Путешествие, ради которого он с такой радостью выходил из дома, ему окончательно разонравилось. Но он пока что интересовался всем, что видел вокруг:
— Это кто там?
Сергей Иванович показал на темную крылатую статую на сером куполе церкви.
— Наверное, ангел, — ответила Майка.
— А почему он некрасивый? И рука у него смешная.
Рука ангела была зачем-то поднята к голове.
— И вправду чудной, — согласилась Майка. — То ли танцевать собрался, то ли салютует, как пионер.
А Таня, наоборот, увидела тревогу, даже угрозу во взметнувшейся руке ангела. Он как будто предупреждал людей: «Я в своем дозоре вижу то, о чем вы там внизу пока не догадываетесь. И у меня есть плохие новости для вас». Но прохожие (никто из них, кроме маленького мальчика, которого звали как взрослого по имени-отчеству — Сергеем Ивановичем) не поднимали глаз. Каждый спешил по своим делам.
