Не меньше других досадовали и девочки из шестой комнаты. Только Ксанка не обратила на это событие особого внимания. На два ее письма, посланных лодочками, Валерка не ответил, хотя она видела сама, что письма были подхвачены вовремя. Она даже в лагерь ему писала, а он ни там, ни здесь ей не ответил. «Подумаешь, задавака! — решила Ксанка и взялась за книжку. — И хорошо, что кончился телеграф. Лучше почитать что-нибудь, чем торчать в мокром окне…»
Вдруг открылась дверь и вошла вымокшая с ног до головы девочка с только что подхваченным ею корабликом.
— Девочки, я боюсь наследить на полу, — сказала она от порога. — Это вам, — и отдала кораблик.
Все, кроме Ксанки, бросились к порогу. Первой подскочила Нина Пеняева. Схватила кораблик и разочарованно протянула:
— Тебе, Ксанка.
— Мне? — Ксанка отложила книгу и испуганно переспросила. — Мне? От кого?
— А это тебе лучше знать! — ехидно ответила Нина.
— Какая ты, Нинка, завидущая! — выхватив из ее рук кораблик, сказала Наташа. — Радоваться надо, что нашей комнате досталось, а она!.. — И, подходя к недоуменно сидящей на месте Ксанке, Наташа сказала голосом, полным восторга: — Бригантинка! Бри-ган-тинка! Пиратское судно!
Бригантинку поставили на тумбочку возле Ксанкиной кровати.
Ксанка, не дотрагиваясь до кораблика, украдкой, вроде бы без всякого интереса, глянула на него. И обомлела. Паруса, как у настоящего судна. Две мачты. И множество каких-то креплений то ли из капроновой лески, то ли из тончайших проводков. Гладко выстроганная, с высоким фигурным килем ладья. По обе стороны сидят двенадцать вырезанных из дерева пиратов. Что пираты, это видно: у каждого кривая сабля, пистолет на боку, а на широкополой шляпе павлинье перо. Впереди, на носу, с биноклем в руках стоит, видно, сам главарь.
— Это Флинт! Самый главный пират, морской черт! — поясняет Юля.
Ксанка отодвинула кораблик, делая вид, что она и не заметила надписи на корабле. Большими белыми буквами по алой ватерлинии было написано ее имя и номер комнаты: КСАНКА. 6.
— Ксанка, кто это тебе? — тихо, с обожанием глядя на кораблик, спросила Наташа.
— Не знаю… — пожав плечами, ответила та.
— А паруса! Непромокаемые! — продолжала восхищаться Юля. — Но все-таки, кто ж это смастерил?
— Какой-нибудь пират! — уверенно заявила Нина.
— А кто у нас пират? — пожала плечами Ксанка, почувствовавшая неловкость за свое долгое молчание.
— Известно кто, Атнер!
— Во-первых, Атнеру до пирата, как общипанному цыпленку до орла. Во-вторых, он умеет делать только танкеры для перевозок мазута, — съязвила Юля.
Девочки дружно захохотали.
— И правда, у него кораблики все какие-то тяжелые, громоздкие, — согласилась Наташа. — Может, они всей комнатой делали? Один всего не смог бы — тут и строитель и скульптор, видите, каких человечков вырезал, совсем живые, особенно этот Флинт. Глаза злые, подбородок вперед, как у Наполеона.
— Невозможно это делать коммуной, — тряхнула белыми кудряшками Юля. — Это делал один. Сама ладья с людьми вырезана из одного куска дерева. А это делать вдвоем невозможно. Как раз это-то самое трудное. Мачты да паруса — это уже легче…
— Да, кто-то целое лето мозоли натирал, — сделала вывод Наташа.
— Все каникулы старался для тебя! — радуясь за подругу, сказала молчавшая до сих пор Вера Сизова, маленькая, стеснительная девочка.
— Здорово! Мне бы! — с нескрываемой завистью сказала Нина Пеняева и ушла к своей койке. — Везет тебе, Ксанка!
— Счастливая!
— Да ну вас, девочки! — отмахнулась Ксанка и покраснела так, что веснушки на щеках стали бледно-лиловыми, а на носу сгустились, как брызги крепко заваренного чая.
Когда она смущалась, конопушки на носу всегда становились одного цвета с волосами.
— Девочки, девочки! Идемте узнаем, — опять подбежала Нина.
— Так прямо придешь и спросишь, кто тут сделал бригантинку и Ксанке подарил, а мне нет? — сказала Наташа, смешно разведя руками.
— Да нет, — рассудила Юля. — Мы выберем комиссию для очередной проверки комнаты. Ведь мы с ними соревнуемся и по договору имеем право налететь в любое время.
— Это дело! — одобрила Наташа. — Только как бы на нас они не налетели. Нинка, что у тебя за склад на койке?
— Уберу, — надув губы, ответила Пеняева и пошла убирать разбросанные по койке книги и одежду.
— Девчонки, пошли! — махнула Наташа. — Ксанка, ты первая. Будешь в глаза смотреть каждому, пока я с ним говорю, и все примечай.
— И совсем не в глаза, — возразила Юля, — а на одежду. Если мокрый, значит, он бегал.
— Да у них там сейчас болото сплошное, — возразила Наташа. — Все бегали по дождю с записками.
— Идемте, затопим печку и будем их сушить! — предложила Пеняева.
В комиссию выбрали Ксанку, Юлю, Наташу, а Нина Пеняева сама привязалась и пошла.
Шестнадцатую комнату застать врасплох еще ни одной комиссии не удавалось. Здесь был морской закон: встал с постели, сразу убери кровать, заправь, как положено, и потом уж занимайся другими делами. Был у них один секрет, которому девчонки завидовали, но никак не могли разгадать. В комнате мальчишек стояло семь коек. И, когда бы ни вошел, все койки стоят ровно, спинка против спинки, как солдаты в строю. Нагнешься, глянешь на одну спинку, и других не видно. Девочки, как ни старались, не могли этого добиться.
И вот сейчас, несмотря на поздний час, в комнате мальчишек было, как на корабле — чистота и порядок. И это сразу же сбило с толку критически настроенную комиссию. Даже у порога сухо.
«Где же они выжимают и сушат одежду, в которой бегают под дождем со своими корабликами?»
Жители шестнадцатой комнаты чувствовали, что именно удивляет придирчивую комиссию, и в гробовом молчании торжествовали. Ведь девчонкам и в голову не придет, что отныне они свою почту стали носить в специальном «скафандре». Ну, не совсем это скафандр, не как у водолазов или космонавтов, но воды не пропускает. Состоит он из трех самостоятельных деталей. Первое — это старые, но еще крепкие резиновые сапоги, найденные на чердаке. Там же добытый и реставрированный с помощью изоляционной ленты прорезиненный плащ. А на голову — ведро тети Нины, которое она после мытья полов всегда оставляет в кладовке. В ведре Атнер проделал два отверстия для глаз. Пробоин этих тетя Нина, пожалуй, и не заметит, так как они расположены значительно выше середины. А она никогда не набирает воды больше половины ведерка.
Высокая комиссия долго присматривалась, к чему бы придраться. Но придраться было не к чему, и пришлось даже промолчать, что шли с целью какой-то проверки. Как-то само собой получилось, что разговор зашел о сегодняшней почте. На тумбочках мальчишек стояли лодочки. Не было их только на тумбочке Худорбы, потому что девочки презирали его за обжорство и никто с ним не переписывался.
Зато на тумбочке Атнера стояло сразу семь лодочек.
— Что, от разных девчонок? — с презрением кивнула Ксанка.
— Ксанка, я на эти не отвечал! — догоняя уходящую от его койки девочку, семенил Атнер, казавшийся в этот момент маленьким и жалким. — Я совсем ни на какие сегодня не отвечал. Тебе писал, писал, а послать не мог — у нас тут Евка долго сидела… При ней мы все попрятали.
Наблюдавший эту сценку Валерка безучастно занимался своим делом. Он читал письмо из дому. Мать прислала ему подарок, купленный самим отцом, — большой ящик с радиодеталями. Ящик Валерка засунул под кровать, к радио он теперь совсем остыл. А письмо перечитывал уже второй раз. Мать уверяла, что отец совсем бросил пить и все порывается ехать за ним, за Валеркой. «Он и поехал бы, да боится, что дальше убежишь», — откровенно писала мать.
Валерка не успел обдумать этого письма, как вошла эта комиссия от девочек.
Комиссия обошла всю комнату, но не увидела ничего такого, что выдало бы строителя бригантинки. И, уже собираясь уходить, девочки спросили, кто прислал кораблик.
— С мотором? — встрепенулся Атнер.
— Нет, парусник, — ответила Наташа.
— Бригантинку, — уточнила Юля.
— Ну, бригантинка — это пиратское судно, а пираты умеют хранить тайну, — резонно ответил Атнер.
Валерка низко склонился над письмом, потому что чувствовал, как краснеют у него уши, и боялся выдать себя. Его нечаянно спас Ванько, который вдруг пробубнил:
— Это Висеныч подлизался к Ксанке, чтоб в столярке порядок наводила.
Все представили усатого седого учителя труда, пускающего под дождем кораблик, и взрыв хохота потряс комнату. Так под этот хохот комиссия и ушла.
2. «С. 3.»
Первое после каникул воскресенье ребята провели с родными, приезжавшими в гости.
Только Валерка с утра до вечера строгал в мастерской. Вернулся он перед ужином. В комнате были все, кроме Худорбы. Он сегодня дежурил на кухне. Валерка снял пиджачок, повесил на спинку стула и только сел, Атнер вдруг как закричит:
