Параллельно развивается сюжетная линия о лечащем враче Маргарите Реутовой, которая почти смирилась с тем, что не может иметь детей. Неожиданно судьба дарит ей шанс, но для этого ей нужно очень многим пожертвовать[?] Недостаток книги в том, что две главные героини так похожи характерами, мыслями, что иногда просто путаешься - о ком в данный момент речь? Но в итоге приходишь к выводу, что, наверное, нормальные среднестатистические женщины и должны быть похожи, и желать могут примерно одного и того же, а радость материнства и есть смысл женского существования. Книга написана искренне, откровенно, можно сказать, исповедально. И, несмотря на то что почти все герои лежат на больничных койках, события выстроены динамично, роман читается на одном дыхании. Он на первый взгляд кажется сугубо женским, но это тот редкий пример, когда женский роман показано читать мужчинам. Ничто так не сближает, как способность понимать свою вторую половину, особенно в такой непростой период.
Н овинка нынешнего года. В основу лёг личный опыт автора - выпускника мединститута, который после ординатуры устроился работать районным хирургом. Как сам он пишет о своём выборе: "Я рвался в бой: жаждал резать и шить не под пристальным присмотром профессорско-преподавательского состава кафедры хирургических болезней, а сам". Он даже не представлял, с какими трудностями ему придётся столкнуться и сколько хирургов сбежало оттуда, не выдержав их. Дмитрий был восьмым.
1995 год - "страна стояла на ушах, и ни к медикам, ни к учителям уже не относились так почтительно, как в советское время". Картина весьма безрадостная - больница, работающая на пределе возможностей, маргинальные пациенты, умирающая провинция, тотальный беспредел и новоявленные "братки", один из которых чуть не пустил пулю в лоб автору "Записок" уже на первом дежурстве. Вскоре начали сокращать рабочие места, задерживать зарплату. В деревнях становилось престижным получать пенсию по инвалидности, потому что её не задерживали и в самые трудные годы. Дошло до того, что больные отказывались от операций, желая стать в итоге инвалидами и получать положенные им пусть копейки, зато стабильные. Люди зарабатывали сдачей металлолома. Но свободно лежащий металл скоро иссяк. Тут-то ушлые жители и вспомнили про старые воинские склады. Не раз грибники и ягодники натыкались на остатки ракет и снарядов, попадались и целые, неразорвавшиеся. Вскоре они их научились обезвреживать, "и потекли ручейки бывших смертельно опасных снарядов на склады Вторцветмета". Но довольно часто искатели просчитывались, число убитых и покалеченных взрывами превысило все мыслимые пределы: "Безобразия с бесхозными боеприпасами продолжались. Конец XX века, а страна без Интернета. Сейчас только выложи информацию, мигом и погоны полетят, и головы, и мины волшебным образом исчезнут. А тогда всем на всё было наплевать: одни стремились выжить, а другие - наворовать побольше". Окончательно до врача дошло, что мир перевернулся, когда уже бомжи поделили помойки и начали отстаивать свои интересы с оружием в руках. Менялось всё, и ему, воспитанному при советской власти, нелегко было приспосабливаться к новой жизни. В мегаполисах к этому уже давно привыкли, а здесь всё только начиналось.
Несмотря на давящую атмосферу 90-х, хирург Правдин и другие врачи больницы оставались верными клятве Гиппократа, продолжая лечить и спасать своих пациентов. Медицинская тема достаточно сильна в произведении, подробно описываются операции, примеры медицинской казуистики: "Там, где раньше был нос, примостился узелок, оказавшийся лицом", и просто курьёзные случаи: "[?]у него ноги чёрные не потому что гангрена, а потому что на них носки сгнили". Зачастую автор оказывался в непростых ситуациях. Как достойно дать отпор криминальным личностям, которые пытаются тебе угрожать? Как поступить, когда безнадёжный больной просит об эвтаназии? Как оперировать педофила, который убил дочь твоих друзей?
В конце повествования Дмитрий Правдин уезжает работать в областную больницу: "Таких проводов местный вокзал, наверное, давно не видал. Кроме персонала, со мной прощались мои бывшие пациенты, многие пришли с детьми. Проводник вагона всё спрашивала, мол, кого провожаете? "Нашего хирурга, Дмитрия Андреевича Правдина!" - прозвучало в ответ. Я стоял в вагоне, прижавшись к запотевшему стеклу, и думал о том, что мужчины не плачут, и долго, долго махал рукой провожающим, пока они совсем не скрылись из виду, превратившись в неразличимые точки". В целом книга, несмотря на не очень сильную художественную составляющую, по-настоящему затягивает и увлекает, а главное, подкупает откровенностью.
Жанр врачебной прозы, основы которой заложили ещё Чехов, Вересаев и Булгаков, сегодня вновь на пике популярности. Насколько оправданны стереотипы о тех, кто носит белые халаты и ездит на машинах с красным крестом, взгляд врачей на профессию, на пациентов, на самих себя, на окружающий мир - всё это можно узнать из книг, написанных медиками.
Анна ВОЛЬНИЦКАЯ,
БЛАГОВЕЩЕНСК
Игра в раёк
Игра в раёк
ЛИТПРОЗЕКТОР
Писатель Илья Бояшов - любитель поиграть. В "Белом тигре" он играет в войну, в книге "Путь Мури" - в путешественников. В "Каменной бабе" - в куклы. Игра от жизни отличается тем, что расписана, отрежиссирована и разыграна по ролям в соответствии с нескрываемым авторским замыслом. Все герои Бояшова, будь это показательно обожжённый танкист или целеустремлённый кот, играют роли. На сцене явлены декорации. Они фанерны. Они - интерьер, не без старания выпиленный лобзиком и вышитый крестиком. С ролью фона они справляются, иногда отвлекают внимание от огрехов в постановке, большего от них не требуется. Сегодня писателю пришла мысль поиграть в рай, и вот перед нами новая книга Ильи Бояшова - "Эдем".
В раю должны быть Адам и Ева - их есть там. Должно быть дьявольское искушение - оно найдётся. Должно быть много пышной растительности в качестве оформления, и в книге Бояшова есть много-много растительности - так много, что она становится не только декорацией, а и звуковым фоном: в тех диковинных и частью вымышленных именованиях, что со вкусом целыми страницами льёт Бояшов, знакомых читателю будет от силы треть - они представимы, прочее же слушается как монотонная экзотическая музыка. И хотя декорации-растения нужны для развития действия (собственно игры в физический труд и душевные муки), самостоятельного смысла в них нет никакого. Это косвенно подтверждается тем, что из многих сотен перечисленных писателем растений сноски удостоилось ровно одно: георгины. Они "названы кровожадными" неслучайно. Все прочие - случайны и взаимозаменяемы.
А ведь Бояшов очень любит сноски! "Эдем" можно читать по сноскам, и это будет поучительное чтение, которое позволит нам понять писателя лучше, чем то, что он сочинил в основном тексте. Так, к примеру, Бояшов считает нужным пояснить, что "Антоша Чехонте - псевдоним Чехова", что "Бэмби" - известный диснеевский мультфильм про оленёнка, что "нездоровая, граничащая с помешательством страсть Достоевского к рулетке общеизвестна" (общеизвестна, но всё равно надо дать сноску!), что когда написано о "нимфах пьяницы Модильяни", имеется в виду художник Модильяни[?]
Сноски делают "Эдем" странной, даже загадочной книгой. Невозможно понять, для какого читателя она написана - какого интеллектуального уровня, возраста, какой страны. Русскому любителю литературы, начитанному в пределах хотя бы средней школы, нет нужды объяснять, что "имеется в виду знаменитая сцена из толстовского романа "Война и мир", в которой доведённый до бешенства распутной жёнушкой Пьер Безухов хватает мраморную доску, с тем чтобы раз и навсегда покончить с семейными проблемами". Не говоря уже о том, что эта ссылка совершенно никчёмна, она ещё и дважды оксюморонна: "знаменитая" - но "имеется в виду", Пьер "доведён до бешенства" - но Бояшов приписывает ему осознанную мотивацию! Так вот, сколько-то начитанному русскому эта ссылка не нужна. И вряд ли можно представить себе современного западного писателя, претендующего на некоторую интеллектуальность, который будет в сносках рассказывать читателям, какую "знаменитую" сцену из Шекспира он имеет в виду.
Так, может, Бояшов пишет, заранее ориентируясь на массового западного читателя, которому знаменитые сцены из русской классики надо разжёвывать? Основания для такого предположения есть - и были при прочтении прежних книг Бояшова. Он из тех современных российских писателей, что сочиняют, уже нацеливаясь на перевод, и стараются быть, скорее, общепонятны и увлекательны, чем глубоки и самобытны. Но и зарубежного читателя запутают обманчивые бояшовские ссылки! Он, считающий необходимым пояснить, что "Гомер Симпсон - персонаж знаменитого американского мультфильма", оставляет бедных иностранцев гадать, что такое "санаевский плинтус" и кто такой "здешний Фирс". Короче говоря, какой-либо логики в бояшовских ссылках найти нельзя, ибо её там нет. Логика не нужна. Это игра в раёк, где в произвольных местах нацеплены ярлычки, рюшечки и бантики.
