я опустила взгляд в пол, борясь с желанием проскользнуть мимо них и сбежать от этого момента.
― Ты делаешь это для нас обоих. ― Голос Илвы был бархатно-мягким. ― Харальд пересечет пролив, и у нас не хватит сил, чтобы противостоять ему. Горные земли должны стать едиными, и по воле богов они будут объединены под твоим правлением. Это жертва ― разделить тебя с другой, но я с радостью соглашусь, чтобы защитить наш народ от врагов.
Мой желудок скрутило от неожиданного чувства вины, потому что я не подумала о том, что у них обоих есть высшая цель.
― Ты ― величайшее благословение, дарованное мне богами, Илва, ― пробормотал Снорри, и мои щеки запылали, когда они обнялись, а их ищущие руки подсказали, что, если бы не мое присутствие, они бы избавились от своей одежды. Но, кажется, они все равно это сделают, будь я проклята. И я уронила щит.
Как только он выскользнул из моей руки, магия исчезла, и он с громким стуком упал на пол, а пара отскочила друг от друга.
― Прошу прощения, ― пробормотала я. ― Похоже, я не до конца восстановила свои силы.
Снорри фыркнул, его не обманула ложь. И все же он отступил от Илвы, сказав ей:
― Готовься к пиру, любовь моя. И подготовь Фрейю.
***
Служанки набросились на меня, как орда налетчиков, раздели и затолкали в ванну, такую горячую, что она едва не ошпарила кожу. Хотя я с трудом терпела то, что меня купают другие, не это занимало мои мысли, пока меня терли мылом и полировали песком до тех пор, пока кожа не стала почти кровоточить. За один день вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, а боги в равной степени давали и забирали.
Провидцы не лгали.
В них текла кровь самого Одина, и они делились с нами знанием богов, хотя их пророчества редко бывали ясными, пока предсказанные ими события не сбывались. Так что если провидица говорила эти слова непосредственно Снорри, то в какой-то мере они были правдой. Возможно, Снорри лгал, но… чутье подсказывало мне, что его пыл был искренним.
Ведь это объясняло, почему отец велел мне хранить магию в тайне.
Дети богов рождались, когда один из богов при зачатии дарил ребенку каплю своей божественной крови. В некоторых случаях боги принимали активное участие в половом акте, но это было необязательно ― их присутствия было достаточно. Это означало, что, хотя некоторые родители могли подозревать, что третья сторона их свидания подарила им ребенка с божественной кровью, некоторые совершенно не замечали этого до того дня, когда в ребенке проявлялась магия. Так было и со мной.
Правда открылась, когда мне было семь лет и я выкрикнула имя Хлин, сражаясь с Гейром. Это была игра, в которую играли все дети, несмотря на то что за непочтительное отношение к богам они получали шлепки от любого взрослого, оказавшегося в поле зрения, ― выкрикнуть имя того, кто, как известно, дарует свою кровь, и посмотреть, проявится ли магия. Мы с Гейром призывали Тира, Тора, Фрейю и бесчисленное множество других богов, но ни разу я не вспомнила о Хлин. Лишь когда бой вышел из-под контроля, а палка брата тяжело ударила в мой крошечный щит, я в отчаянии воззвала к богине. Магия, пришедшая мне на помощь, не отбросила Гейра так, как Бьорна, но отправила его в полет.
И мой отец был свидетелем этого.
Никогда в жизни я не видела на его лице такого выражения паники, как в тот момент, широкие глаза и приоткрытый рот запечатлелись в моей памяти. Как и то, как он тряс меня с такой силой, что у меня стучали зубы, а его дыхание обдавало мое лицо, когда он кричал:
― Никогда больше не произноси ее имени! Ты слышишь меня? Никогда не произноси ее имени! ― Затем он набросился на Гейра, схватив моего брата за руки с такой силой, что на них остались синяки. ― Ты никому не расскажешь о том, что произошло сегодня! От этого зависит жизнь твоей сестры!
Его реакция произвела на меня большее впечатление, чем сама магия, и долгое время страх увидеть отца в гневе не позволял мне произносить имя богини и задавать вопросы. Но время умерило мой страх и подогрело любопытство. Дети богов встречались редко, Враги ― единственный, кого я видела своими глазами, но истории о подвигах, совершенных обладателями магии, передавались из уст в уста на каждом собрании. О тех, в ком текла кровь богов, слагали легенды, их почитали, и я хотела стать одной из них. Хотела сражаться в битвах, чтобы о моих победах пели скальды, но каждый раз, когда я набиралась смелости и спрашивала отца, почему моя магия должна быть тайной, он приходил в ярость. Когда я поняла, что он не даст мне ответов, я стала экспериментировать тайком, чаще всего прихватывая с собой Гейра.
Конечно, нас поймали.
Ярость отца была непередаваема ― в глазах родителя застыли гнев и страх, которые не желает видеть ни один ребенок, и он снова запретил мне пользоваться магией.
― Почему я должна скрывать ее, когда никто другой этого не делает? ― требовательно спросила я. ― В каждой истории о детях богов дар крови и магии рассматривается как честь, но ты ведешь себя так, будто я проклята. Скажи мне, почему!
― Потому что ты ― дочь Хлин, Фрейя. Единственная, ― сказал он. ― И ты родилась под кровавой луной. Если кто-нибудь узнает эту правду, тебя будут использовать. Тебя будут использовать и сражаться за тебя, пока ты не умрешь. Ты поняла? ― Последнее он выкрикнул мне в лицо. ― Если кто-то узнает, твоя жизнь больше никогда не будет принадлежать тебе!
Он отказался объяснить, почему кровь Хлин делает меня самой желанной среди детей богов, но я поверила ему на слово со слепой верой ребенка, который доверяет своему отцу больше всех остальных. А еще, как ребенок, я ни черта не слушалась…
Глаза жгло оттого, что отец знал о пророчестве провидицы. Когда-то он был одним из доверенных воинов Снорри, так что он либо был свидетелем предсказания, либо ему о нем рассказали, и поэтому он знал, что сделает Снорри, если мой дар когда-нибудь обнаружится. Если бы я только послушалась…
Я все еще была бы замужем за Враги. Мне пришлось бы всю жизнь делать тяжелую работу и терпеть жестокость моего
