Ежели делать все по закону, ни одного преступления не раскроешь, кроме элементарной бытовухи.
— Анна Матвеевна, скажите, пожалуйста, когда вы видели убитого в последний раз?
— Вчера, приблизительно в полшестого вечера.
— А о чем говорили?
— Так сразу и; не вспомню… Ах да, о чисто производственных вопросах, насчет фурнитуры.
— Поконкретнее?
— Он обвинил меня в том, что я фурнитуру перепутала, ну и немного поругал. А на самом деле я здесь не виновата была, просто нигде не написано, какая фурнитура соответствует каким индексам изделий, а мне никто не говорил.
— То есть у вас произошла конфликтная ситуация?
— Я бы не сказала. Неприятно было просто. А что?
Ершов вопрос проигнорировал.
— Скажите, пожалуйста, не замечали ли вы чего:нибудь подозрительного в последнее время, скажем, какие-нибудь странные звонки, контакты, не было ли у него каких конфликтных ситуаций с сотрудниками фирмы?
Анна вспомнила стычку Сафарова с убитым. Неужели татарин замочил? А он мог бы, злой, как черт!.. Хотя убийство!.. Вряд ли он на это способен, каким маньяком надо быть, чтобы из-за такой ерунды убить человека… Тем более вместе в кафе вчера были… Можно себе представить — после романтического вечера пришел и хряснул человека по башке!.. Обойдутся без лишней информации, не стоит зря парня подставлять!
— Да вроде нет!
— Подумайте, подумайте.
— Нет, не могу вспомнить ничего такого, — Анна стояла на своем.
— Скажите, пожалуйста, известно ли вам что-либо о хранении денег Семкиным в сейфе конторы?
— Вообще-то, да.
— А какие приблизительно это могли быть суммы? И откуда они брались?
— Не знаю, в принципе могли быть достаточно крупные, до миллиона, если, конечно, он их каждый день увозил. А откуда брались — известно, откуда. Все клиенты наличкой рассчитывались.
— Хорошо. Анна Матвеевна, у меня просьба, если что-нибудь вспомните, позвоните, пожалуйста, по этому телефону, — следователь передал Анне самодельную, из бумажки, визитную карточку со своими контактными телефонами.
Следующим допрашиваемым был украинец, грузчик Приходько, пентюховатый парень. Он вспомнил о стычке между убитым и Сафаровым. Таким образом, рассуждал Ершов, пока выплывают три версии, требующие проработки.
Первая, стандартная, — ограбление. Это следует из показаний администратора фирмы Ефремова, помощника администратора Гудковой, поскольку в сейфе хранились деньги.
Вторая: убийца горячий и мстительный Сафаров, с целью сведения счетов и по причине гипертрофированно неприязненных отношений между ним и убитым начальником.
Ну, и третья — в духе Агаты Кристи: может, «добрая» женушка наняла киллера с целью завладения всем имуществом и правами управления ООО «Эванс плюс».
Третье маловероятно, но прощупать надо. Может, в процессе следствия и другие версии выплывут… Например, стандартная для российского бизнеса версия — конкуренты или кредиторы устранили…
Ну что ж, надо поговорить с Сафаровым.
Рафаэль не отрицал, что действительно его отношения с Семкиным были натянутые, не стал отпираться, что около недели назад произошла стычка, в которой он чуть не набил ныне покойному шефу морду.
Ну и что из этого? Все в фирме имели неприязненные взаимоотношения с Семкиным, все его ненавидели, вот только высказывали ему в лицо далеко не все.
К тому же в этот вечер он находился в кафе, вместе с Гудковой, можно проверить, это могут подтвердить администратор кафе и официантка. Ершов записал адрес и приметы администратора и официантки. Опыт научил, что чем больше информации, тем лучше, не помешает. Может потом сэкономить кучу времени.
Допросив еще одного грузчика, потом плотника и маляра, Ершов выяснил, что действительно гендиректор был довольно одиозной личностью. Ни с кем не имел хороших отношений, кроме, пожалуй, Ефремова.
Поторчав еще несколько минут на месте убийства и поговорив с членами оперативно-следственной группы, Ершов отправился в кафе.
Там Ершов легко выяснил, что Сафаров не лгал — приблизительно с половины седьмого до десяти ужинала парочка, похожая на Сафарова с Гудковой. Возможно, это и есть алиби Сафарова. Оставалось дождаться результатов экспертизы относительно времени убийства Семкина. А все-таки даже немного жаль, какой красивый и, главное, простой был бы вариант с этим Сафаровым.
Ведь если это убийство с целью ограбления, придется повозиться, а то и вообще висяк будет. Мало ли их, гастролеров, по Москве шастает! Грохнул — и на дно! Ну да ладно, это все лирика! Займемся рутиной…
Надо будет сейчас у всех сотрудников пальчики откатать. У Сафарова взять на всякий случай подписку о невыезде, да еще связи рабочих надо прокачать, вдруг кто-нибудь из них — наводчик.
Глава 8
Стервозная вдовушка
Вести дело об убийстве назначили, как и предполагалось, Ершова, следователя-переростка. Почему переростка? А кто еще в таком дремучем возрасте младшим советником юстиции ходит? Либо дундуки, либо, наоборот, «слишком умные».
Ершов как раз к таким умникам и относился. Вместо того чтобы держать нос по ветру и продвигаться по служебной лестнице, он в свои тридцать восемь застрял в звании, как кот в батарее.
Правда, выглядит всего лишь на тридцать пять. Это благодаря тому, что физиономия полная, пончики всегда выглядят моложе.
Сам виноват, «неча сметь на такой должности свое мнение иметь»! На это есть начальство! А твое дело — делать черновую работу. Раскопал что-то — молодец! Доложи по команде, а если начальство тебе подсказывает, к примеру, что версия ошибочна, надо за другую приниматься, нечего упираться, как барану.
А то так и будешь до пенсии младшим советником. Причем это в лучшем случае. Что еще хуже, перед самой пенсией из прокуратуры турнут.
С годами Ершов стал мудрее, перестал ершиться и лезть на рожон, научился в кармане фигу начальству показывать.
Причем так во всем этом преуспел, что имел уже на своем счету несколько сложных раскрытых преступлений (хотя действовал вопреки ошибочным указаниям начальства). Лавировал гибко, а когда все карты выкладывал, было уже поздно давать делу задний ход.
Бюрократическая машина все равно доводила дела до суда. Руководство, в виде прокурора города Звонарева, бывало, скрипело зубами, но сделать ничего не могло. Ершова мало волновало, что это не Звонарев такой плохой, это стратегическая или тактическая политика, в зависимости от обстоятельств, заставляла его выбирать наиболее «подходящие» версии, распределять следственно-оперативные ресурсы не в порядке очередности расследования дел или их опасности для общества, а исходя из кажущейся, конъюнктурной важности, мнений разных влиятельных людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
