— Это не то, что ты думаешь. Я…
Лей покачала головой и натянула блузку.
— В смерти Байрона много неясного.
— Скажи об этом копам. Это их работа. И не бери это в голову.
Лей склонилась к Эйнджел и повернула к себе ее лицо:
— Послушай, дорогая, не изводи себя. Тебе больше не о чем беспокоиться, и лишняя головная боль тебе не нужна.
Она потерлась носом о нос подруги и отошла от нее.
— После работы я сразу вернусь домой, чтобы посмотреть, как ты тут, ладно?
— Все будет в порядке.
— Ты уверена?
— Совершенно, — кивнула Эйнджел.
Когда дверь за Лей закрылась, она опустила голову на руки и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Какое это теперь имело значение? Байрона больше нет в живых и ничего поделать с этим нельзя. Даже если в том, что произошло, было что-то не так, его все равно не воротишь. Те двое пинков были подонками. Но кому какое дело?
Эйнджел почувствовала запах крови и только тогда поняла, что непроизвольно покусывала губы.
Ей было дело.
Думая об этом, вполне можно свихнуться. Лей права. Это работа полиции. Следовало рассказать обо всем Уайту и Анаке. Если бы только она могла понять, что именно ее беспокоит.
По видеокому она набрала номер отделения полиции Сан-Франциско. Смущение полицейского, ответившего на звонок, заставило ее немедленно схватить платье. Она совсем забыла, что звонит людям, и приличия требовали, чтобы она была одетой.
Мелочи, подобные, этой, теперь ускользали от ее внимания.
Прежде чем было найдено лицо, заинтересованное в разговоре с ней, ее звонок передали в два-три других полицейских участка. В этом отношении Сан-Франциско мало чем отличался от Кливленда, Нью-Йорка, Лос-Анжелеса или других городов…
К тому времени когда Эйнджел наконец отыскала детектива Уайта, лучи восходящего со стороны залива солнца проникли в комнату и развеяли предрассветные сумерки. Пинк отнюдь не выглядел похудевшим. Напротив, стиснутый со всех сторон рамками экрана видеокома, он даже казался еще массивнее.
Звонок застал его в самый разгар завтрака. Стол его был сплошь завален пустыми коробками из-под китайской еды быстрого приготовления. В этот момент Уайт нанизывал на вилку изрядный ломоть говядины. Это зрелище вызвало у Эйнджел болезненное чувство.
— Мисс Лопес, — прочавкал Уайт, пережевывая пищу, — чем могу быть полезен?
Эйнджел с шумом втянула в себя воздух:
— Ваши люди уверены в том, что именно те двое, на которых я показала, убили Байрона?
По-видимому, у Байрона кусок застрял в горле, и он поперхнулся. Сцена закончилась тем, что незадачливый кусок мяса ему пришлось выплюнуть в коробку, из которой он ел.
— Боже мой.
Он швырнул коробку в угол и извлек из кармана сомнительной свежести носовой платок, которым отер лоб.
— Вы ведь не собираетесь изменить показания…
— Нет, но я…
Уайт покачал головой, Эйнджел увидела, как изменилось его лицо, приняв жесткое выражение.
— Но вы ведь будете свидетельствовать против тех парней…
— Буду, но…
Уайт откинулся назад, и она услышала, как под тяжестью его тела заскрипел стул.
— Фу, ну и напугали вы меня, леди.
Эйнджел набросила на себя зеленое платье и уселась на кофейный столик, сбросив с него пустые банки из-под пива.
— Что, черт возьми, происходит?
— Мисс Лопес, нам нужны эти парни, все трое. Чтобы выдвинуть обвинения нам нужны ваши показания. Без этого…
Уайт обхватил ладонями лоб и покачал головой.
— Черт с этим, что там у вас есть по убийству?
Уайт подался вперед:
— Что вы спросили, мисс Лопес?
— Откуда вам знать, что это они совершили убийство?
Некоторое время Уайт хранил молчание. Наконец он произнес:
— Его убили они.
— Откуда вы знаете?
Полицейский потер лоб.
— А знаю я это вот откуда: полмиллиона моро, проживающих в этом городе, верят в это.
— Во что?
Было видно, что Уайт не на шутку разозлился.
— Обвинив их в нападении, мы добьемся смертной казни. А в том, что они виноваты, сомневаться не приходится.
— В убийстве?
— У нас достаточно данных, чтобы дело рассматривалось в большом суде.
Впервые Эйнджел осознала, как мало нужно знать копам, чтобы дать делу ход.
— Негодяи, совершившие преступление, возможно, все еще разгуливают на свободе, а вы…
— Ублюдки, виновные в этом, находятся в наших руках. — Уайт смерил ее долгим взглядом. — А если вы хотите посмотреть, как те подонки, что собирались «избить, изнасиловать и засунуть вас в задницу», понесут наказание, не предпринимайте ничего, что может испортить наше дело.
— Какое дело? — спросила Эйнджел и прервала связь.
— Здорово! — прокричала она в потолок.
Уайт не только не развеял ее страхи и никак не успокоил ее, но еще и сказал, что все это не имеет значения. ПДСФ [1]сделал свое дело, получил нужных людей. Давайте разопьем бутылочку и закусим ее протухшим сыром. Если с этим убийством разобраться мы не можем, то упрятать на год-два кого нужно за решетку и сказать чушь крольчихе-моро — вполне.
Эйнджел подошла к стене, выходившей окнами на залив и посмотрела на северо-восток, где раскинулась нижняя часть города.
— Система прогнила! — Она с силой опустила кулак на оконный переплет. — Но с ней все в порядке, когда она работает против нас. Так всегда было и есть!
Отвернувшись от окна. Эйнджел сползла на пол и долго сидела там, размышляя о том, что с таким же успехом могла бы остаться в Кливленде.
Как она уснула, Эйнджел не помнила. Она пришла в себя только тогда, когда ее внимание привлекло жужжание видеокома. Кто-то хотел переговорить с ней.
— Какого черта? — проворчала она, раздумывая, не включить ли автоответчик.
Но в конце концов решила ответить сама.
— Слушаю!
Услышав ее, видеоком включил связь.
— Здравствуйте, кто-нибудь ответит на мой звонок? — поинтересовался голос, показавшийся ей знакомым.
«Интересно, где я могла слышать его раньше», — подумала Эйнджел.
— Иду, — ответила она, поднимаясь с пола.
Пока она спала, наступил день, и туман полностью рассеялся.
Одна нога у нее затекла, и Эйнджел, ковыляя, направилась к видеокому. Впервые за два дня, — а, может быть, прошел всего один, а не два, — она поняла, какое жалкое зрелище представляла. Она даже не почистила мех с тех пор, как…
Что это был за парень, черт бы его побрал?
Огромная пятнистая кошка, бразильский ягуар. Пока Эйнджел приближалась к видеокому, золотистые глаза с крошечными зрачками, не отрываясь, следили за ней. Большой кот сидел со скорбным выражением лица. Он старался не показывать зубы и не морщить рта. И только когда она заметила воротник священника, ей стало ясно, кто это был.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
