— Давайте, я загляну! — взмолился Андрей, путаясь пальцами в проводе петлички.
— Да любого давай! — испуганно орали из коридора. — Тут окно открыто!
Господи, хоть бы не убилась! — мелькнуло в голове. Всё стало ясно — Ольга всё-таки рискнула… молодчина!.. малыш мой любимый… хоть бы…
— Сидеть! — кричал Москвич, больно тыкая Андрея под рёбра своей чёртовой железякой.
— Хватит орать! — яростно захрипела Светка, и динамик взвизгнул. Видно было, как рядом с ней топтался внезапно побелевший Вован, прикладывающий автомат к плечу. Похоже, ему уже мерещились спецназовцы, лезущие прямо в двери и окна режиссёрки.
— Иду! Иду уже! Тихо! — вдруг по-заячьи пискляво закричали в коридоре. — Не стреляйте, иду!
— Гошка… — обречённо выдохнул Роальд. — Убьют же…
Слышно было, как Гошка яростно кричал уже из рекламного отдела:
— Ну, чего вы ссыте, козлы, нет здесь никого! Вот вам вот шкаф, столы, стулья!!!…нетникогопаразитыуродыпоганые… нет тут! никого!!!
— Давайте все успокоимся, а?!! — не своим голосом взвыл Андрей.
Стало тихо. Совсем-совсем тихо. И в этой тишине за стеклом появился взъерошенный Гошка с заплаканными глазами, вытер рукавом мокрое красное лицо, наклонился к пульту микрофона и сказал севшим голосом:
— Там никого нет, Андрей. И во дворе никого видно.
В дверях появилась сконфуженная рожа Филона. Он явно хотел что-то сказать, но только открывал рот, глядя на Москвича.
— Так, — сказал Москвич, ни на кого не глядя, — Мустафа и Филон сейчас забаррикадируют дверь…
Из коридора, со стороны новостей, вдруг радостно донеслось:
— Пацаны! К нам депутат! Наверное, из Москвы-ы-ы!
— Не понял… — растерянно сказал Москвич.
Из-за стекла донёсся истерический хохот Светки.
— Пока свет горит — мы в эфире, — примирительно сказал в новостной комнате оператор Лекс. — Так уж сетевую разводку слепили в своё время, помнишь, Оксан? Всё — абсолютно всё — на одном входящем силовом кабеле. Субботники наши помнишь?
— Нет, — рассеянно ответила Оксана, глядя на Малого. — Я же в конце мая сюда пришла.
— Точно… а мы тут с самого начала, с ноября… — начал, было, Махно. — Я от Жанны ушёл 18-го, а 20-го февраля уже на АТР. Скоро восемь лет испол…
— Малый, — громко сказал Кирилл. — Давай включим телевизор? Новости по всем каналам должны быть… и давно уже…
— Стоять! — лениво протянул Малый. — Здесь я командую.
— Слушай, родной, — торопливо сказала Вика, — ты пойми — оттого, что мы сейчас сидим в неведении, я точно скоро обоссусь от страха! А там нас уже по всем каналам обжёвывают… и заяву вашу, и что в городе делается, и что Путин сказал. Ну, тебе что, самому не интересно?
Малый давно уже слышал какие-то приглушенные вопли за входной дверью, но относился к ним спокойно. Ещё, когда бойцы входили в телекомпанию, Малый решил, что такую бронебойную дверь не всякий снаряд возьмёт. Ну, может, снаряд и возьмёт, но дверь себе телекомпания отгрохала явно не по чину. Косяк сварной; засов, как у слона хобот, глазка нет совсем… не, пацаны, в банке такие двери должны стоять! Малый не знал, что дверь была приобретена по бартеру и с ней была уйма возни, поскольку действительно предназначалась для других целей. Короче, с дверью им крупно повезло.
А телевизор он не позволял включать из чувства странно уязвлённого самолюбия. Небось, Москвич на всю страну морду свою поросячью выставил… красуется, падло!
Нет, посто-о-ой, — а с другой стороны, случись чего — он, Малый, почти и не причём! Девки, вон, даже хихикали с ним, глазками стреляли. Особенно эта — пьяная рыженькая… как её…Оксана?
… И что эти придурки, Филон с Мустафой, в коридоре колотят? Делать нечего?..
В общем, так и так — был втянут под страхом смерти. Заложников жалел, не бил, не пугал… нравился им, помогал, сопли вытирал, прокладки сушил. Достоин быть оправданным у этих… пристяжных, что ли. По телику как-то про этих пристяжных говорили — мол, в суде они даже убийцу могут оправдать. Это зашибись, это нам нравится…
— Ладно, развлекайся, — спокойно протянул он. — Нет, не ты, Кирилл… там этот, с бородой… Тарас? Ага… Может, мультики покажут, а, Тарас? Что, пульта нет? Это вы зря…
Нет, Малый определённо нравился самому себе.
Журналисты вразнобой заголосили:
— Тарасик, НТВ, да? На хрен НТВ, ТВЦ! Не, у них выход уже был… Тарас — пятая кнопка!
Тарас молча несколько раз нажал на кнопочку. Телевизор заорал неожиданно громко:
— … бования террористов. Находящийся прямо у входной двери в телекомпанию депутат Государственной думы господин Басов, только препятствует органам. Уходить он отказывается, а на двери могут быть растяжки. Поэтому… — говорил какой-то толстый мент. Заиграла печальная музыка и на экране появилось изображение грустного усатого чувака, рядом с которым, — а вот и я! — сидел гордый Москвич. Ниже бежала непрерывным ручейком повторяющаяся надпись: "Прямой эфир! Прямой эфир! Прямой эфир!"
— Андрей, Андрюшенька, — засюсюкали бабы, увидев усатого грустилу.
Тарас вдруг выключил звук, обернулся и удивлённо сказал:
— Люди, а ведь тут Басов у нас под дверью ошивается!
— Ну, девочки-мальчики, радость-то какая! Теперь всё у нас будет, как в сказке, — фыркнула глазастенькая Инна.
В коридоре, где-то около студии, вдруг заорали, затопали. Все притихли, прислушиваясь. Кирилл было дёрнулся, встал, но Малый многозначительно покачал стволом. Кирилл вызверился на ствол, но промолчал. И не сел. Что-то пошло не так. Малому всё это вдруг перестало нравиться. Если бойцы кого-нибудь завалят — быть беде. Штурм, трали-вали… вон, об окне орут, мол, открыто, открыто, ай-я-яй!
Ой, ё-о-о!!! А уж не спецназ ли это там в окна лезет?!!
Малый почувствовал, что потеет. Красавица Вика, евшая его взглядом, вдруг ласково сказала:
— Слушай, давай Басова запустим? Он у нас человек известный, с Путиным на короткой ноге. При нём точно никого убивать не станут и требования ваши выполнят.
— Да он в Кремле ногами двери открывает, — подхватил Кирилл.
— А помните, ребятки, как он с Джорджем Бушем разговаривал? — серьёзно сказал Тарас.
— Ой, я помню! — во весь рот улыбалась хмельная рыжая Оксана, — Я на съёмки ездила.
— А я снимал, — вылез растрёпанный Махно. — На камеру SUPER-VHS!
Боец Малый мгновенно принял решение. Если эти козлы не трендят, депутат — фигура ценная. Вон, на "супер" какой-то снимают… на простую камеру его, значит, западло снимать. А если это всё-таки спецназ, вопреки умненькому Москвичу, придумал какую-то хитрожопую штуку — пора зарабатывать очки — я, мол, туточки самый случайный и даже нехреново всем помог. "Если что — прямо всех, на фиг, вместе с Москвичом — на глазах у ментов… геройский поступок российского солдата… служу России — и ваших нет…" — пронеслась в голове холодная трезвая мысль. Мысль, кстати, очень толковая, пацаны! Обмозговать её надо крепко…
Он уже выходил, пятясь, в коридор и следя за стоявшим Кириллом. Выстрелов не было слышно. Да и вообще, стало как-то подозрительно тихо.
Ох, неужели газ?!!
Нет… бубнят… и во входную дверь вдруг заколотили со свежими силами.
Он увесисто торкнул в дверь прикладом. Во, поди, там в штаны наложили! Гы-гы…
— Чё надо?
О, как там заорали!.. Ну, пусть орут… мы и так в курсе. Пусть вползают по одному, он их на мушке подержит… и граната — друг солдата… вот она, малышка, наготове.
— Пацаны! К нам депутат! Из Москвы-ы-ы! — радостно надрывался он, чувствуя, что всё складывается клёво, что, как бы там оно ни повернулось, он, — уральский пацан Стас Зломанов по кличке Малый, — всегда вставит Фортуне в очко по самое "не хочу"…
— Господин депутат-с Государственной Думы, член комитета по безопасности, а ругаются, как извозчик, — буркнула Яна, набирая очередной номер.
После того, как Басов размахивая депутатским удостоверением ("а то его каждая собака в городе не знает" — подумала она) наорал на каких-то квёлых, но настойчивых ментов, пытавшихся вытолкать их из подъезда АТР, самым главным было дозвониться хоть до кого-нибудь внутри студии.
— Вы только, Бога ради, не стучите в дверь! — трясущимися губами шипел Борщ, он же Марк Резкий, он же Игорь Борчиков, шеф-редактор отдела новостей. — Блин, слава Богу, я опоздал! — в сотый раз нервно хихикнул он.
"Вот, ведь, странный парень, — подумала Яна. — Трусит, дрожит… а не уходит!.. Почему? За коллектив боится? Что-то не похоже на него, ох, как не похоже!.."
Время от времени сотовый телефон Басова или Яны начинал пиликать. На звонки не отвечали. Времени было потеряно — уйма и теперь срочно нужна была связь с заложниками.
— Ещё минут пять-десять и нас отсюда вытолкают, — бормотал Басов, без конца набирая какие-то телефонные номера. Он уже успел вдоволь наораться с силовиками, властями и всеми, кто хоть как-то мог повернуть ситуацию в неблагоприятную сторону. В общем, нажимал на рычаги и пружины.
