Но российского дипломатического представителя в Риме по-прежнему не было. Необходимость в получении достоверной информации из центра католической Европы заставила российское правительство воспользоваться услугами каноника В. Пинто Полония, который, начиная с 1781 г., в качестве «наблюдателя» в течение 20 лет сообщал в Коллегию иностранных дел сведения о церковной политике римских пап, о внутреннем положении Римской Курии, взаимоотношениях престола Святого Петра с другими итальянскими государствами и другую важную информацию. Так что в Петербурге были хорошо осведомлены о всем происходившем в Риме, что давало возможность своевременно принимать верные решения.
Однако борьба за влияние на католическую церковь в России и вмешательство Рима во внутренние дела России не ослабевали. Святой престол по-прежнему требовал разрешения направить в Россию своего посла «для блага религии и для дарования е.и.в. нового доказательства… высокого к ней уважения». Екатерина II в принципе не противилась прибытию в Петербург папского представителя, но потребовала предварительно известить ее о характере его миссии и полномочиях. Но вопрос этот так из-за смерти императрицы и остался открытым.
В 1776 г. в связи с развитием торговых отношений между Россией и Тосканой в Петербурге решили учредить пост морского генерального комиссара «во всех итальянских торговых пристанях». Коллегия иностранных дел предложила на этот пост находившегося ранее на службе в Коммерц-коллегии Д. Моцениго, по происхождению венецианца, участника русско-турецкой войны. В указе от 20 июля 1776 г. по поводу его назначения говорилось: «Как в разсуждении оказанных нам услуг армии нашей подполковником графом Дмитрием Моценигою во время бытности морских наших сил в Архипелаге и протчих неприятелских водах, так равно для поспешествования и разпространения заводимой в италианских областях нашими подданными безпосредственной торговли признали мы за нужно назначить его… нашим морским генерал-комиссаром во всех итальянских торговых пристанях». Моцениго получил патент, которым удостоверялось, что он назначен «российским морским генерал-комиссаром… как во всей Италии вообще, так и при каждой ея области… а имянно: у тех, где вы свое пребывание возимеете…» В инструкции от 6 августа 1776 г. ему разъяснялось: «У протчих же италианских торговых городов можете вы акредитовать себя сообщением им при писмах своих копий с онаго патента».
В «наставлении» Коммерц-коллегии учреждение поста российского генерального комиссара в Италии обосновывалось следующим образом: «В силу заключеннаго 1774 года с Портою Оттоманскою мирнаго трактата российские корабли из Чернаго моря чрез Дарданеллы во весь Левант и Средиземное море с нашими российскими продуктами могут ходить и торг безпосредственной производить; то и надлежит вам наблюдать, чтобы мореплавание наших купцов имело свою ползу, удачливость и прибыток как в разсуждении привозимых, так и отвозимых товаров».
Моцениго выехал из Петербурга в августе 1776 г. и через Вену и Пизу в октябре прибыл к месту службы во Флоренцию, где вручил патент, датированный 20 июля, госсекретарю по иностранным делам Пикколомини. Но тот, ознакомившись с содержанием патента, заявил, что без сопроводительного письма императрицы Екатерины II великому герцогу Тосканскому миссия Моцениго может рассматриваться только как консульская, и, таким образом, он не сможет быть допущен на аудиенцию к герцогу. Моцениго, оказавшись в такой сложной ситуации, не решился настаивать на предоставлении ему дипломатических прав и привилегий и сказал, что главная цель его визита — оказание содействия развитию торговли между двумя государствами. Через два месяца, в январе 1777 г., Моцениго как частному лицу все же удалось добиться аудиенции у герцога. Но, не получив аккредитации при герцоге Тосканском, он уехал из Флоренцию в Пизу, где через губернатора Ливорно ему был возвращен патент.
После учреждения поста российского поверенного в делах в Генуе по указу от 28 июля 1782 г. Моцениго также был назначен поверенным в делах России во Флоренции. В инструкции ему, подготовленной в Коллегии иностранных дел 17 января 1783 г., были сформулированы причины, побудившие Петербург установить дипломатические отношения с Тосканой: «Ея императорское величество, желая, с одной стороны, подать е.к.в. ерцгерцогу Тосканскому явный опыт высочайшаго своего благоволения и приязни, а, с другой, умножать и распространять политическую России связь с италианскими государями и владениями, за благо признала определить вас в качестве повереннаго в делах во Флоренции…».
В начале августа 1783 г. Моцениго вручил великому герцогу Леопольду письмо Екатерины II, датированное 17 января 1783, содержащее просьбу аккредитовать его в Тоскане в качестве поверенного в делах России. Тогда же было передано письмо И.А. Остермана аналогичного содержания Пикколомини, в котором вице-канцлер, со своей стороны, выражал уверенность, что российский дипломатический представитель будет принят во Флоренции должным образом.
30 августа 1783 г. тосканский герцог известительной грамотой уведомил Екатерину II о состоявшейся аккредитации Моцениго.
2 августа 1785 г. полномочным министром Тосканы в Петербург был назначен находившийся там австрийский дипломат И. Зедделер. Назначение это кажется несколько необычным, но Тоскана была владением австрийского императора Леопольда II, являвшегося одновременно великим герцогом Тосканским. Поэтому интересы Тосканы в других странах, за исключением Вены и Парижа, обычно представляли австрийские дипломаты.
В 60–70 годы XVIII века Россия делала попытки наладить связи по дипломатическим каналам в Вене с морским и торговым олигархическим государством — Генуэзской республикой. Но австрийское правительство всеми силами противодействовало этому сближению. Генуэзский посол в Вене Д.М. Дориа в своем докладе в 1775 г. подчеркивал, что Вена «чрезвычайно ревниво относится к усилению России, особенно после заключения тесного союза русского двора с берлинским, устанавливавшего между ними равновесие и являвшегося орудием борьбы против австрийского влияния в Германии». Помимо того, Австрия и в особенности Франция, которая являлась главным торговым партнером Генуи и оказывала сильное влияние на политическую ориентацию Генуэзской республики, крайне отрицательно относились к присутствию российского флота в Средиземном море.
Указом от 21 сентября 1781 г. «для пользы службы нашей как по торговой, так и политической частям, мы разсудили за благо, кроме министра нашего в Неаполе, повереннаго в делах в Венеции и генеральнаго морскаго комиссара в великом княжестве Тосканском, иметь повереннаго в делах в Генуе как при тамошней Республике, так и при других областях по способности к тому же месту лежащих. В сем звании повелеваем отправить флота нашего капитана перваго ранга Александра Мордвинова», причисленного к штату Адмиралтейской коллегии.
Мордвинов отправился из Петербурга к месту службы через Варшаву, Вену и Венецию и 1 июля 1782 г. прибыл в Геную. 4 июля ему нанес визит статс-секретарь Борелло, который принял у Мордвинова «оригинальный патент» от 18 марта 1782 г., в котором говорилось о принятом петербургским кабинетом решении учредить пост российского поверенного в делах «при светлейшей Республике Генуеской и при других с нею смежных италианских областях для остережения и предохранения случающихся тамо наших дел и торговли, дабы подданные наши туда приезжавшия для отправления купечества своего могли находить нужное руководство и вспоможение».
Мордвинов сообщал в Петербург, что в Генуе «пребывают в совершенном спокойствии и равнодушии в разсуждении внешних Европы дел, а оттого и невозможно почти ничего достойнаго примечания слышать, кроме общих газет». Ознакомившись с обстановкой в стране, Мордвинов представил краткое описание «системы здешнего правления». В своих донесениях он сообщал также об учреждении генуэзского банка и заходе русских кораблей в порты Генуи, о выборах дожа, отношениях Генуэзской республики с другими государствами, торговле и т. д.
Как видим, инициатива в установлении дипломатических и торговых отношений России с итальянскими государствами принадлежала исключительно Екатерине II. Итальянские же правители вели себя достаточно пассивно, а иной раз и сопротивлялись предложениям императрицы.
Глава 6
Похождения русского Арамиса
В 1731 г. случилось полковнику Вишневскому проезжать через село Чемер в Малороссии. В местной церкви он услышал приятный голос певчего Алексея Розума, сына свинопаса, и взял с собой в Петербург. Обер-гофмейстер двора Анны Иоанновны Левенвольд принял Алексея Розума в придворный хор, там-то его увидела и услышала Елизавета Петровна, пленившись его голосом и приятной внешностью. Познакомившись ближе, Елизавета обнаружила у него и иные достоинства. Она выпросила Алексея у тетушки Анны и зачислила в свой штат обслуги. В 1740 г. Алексея произвели в камер-юнкеры и поменяли малороссийскую фамилию «на более пристойную» — Разумовский.
