Императрица сыпала Заборовскому деньги как из рога изобилия. Только 14 марта 1788 г. через Триест отправили 17 тысяч червонцев.
А вообще, зачем собирал волонтеров Заборовский? Ведь уже было ясно, что эскадра Грейга не придет. Ну, если шведы не пустят эскадру с Балтики, то ее нужно создать на Средиземном море, решила императрица.
29 сентября 1788 г. Заборовский из Ливорно писал в Петербург графу Безбородко: «Для составления флотилии из арматоров наших я не упустил ни одного случая, где только можно позволить вооружаться, так до сих пор дал два патента судам, находящимся в здешнем море…, но недостает в здешних водах наших корсаров».
Порт Ливорно вовсю использовался русскими, но он был слишком далек от Архипелага, да и терпение герцога Тосканского не безгранично. Поэтому для снаряжения и базирования корсарских судов использовался порт Триест в Адриатическом море и Сиракузы на острове Сицилия на берегу Ионического моря.
История появления на Средиземном море корсарской флотилии Ламбро Качиони темна и загадочна.
Еще в 1769 г. в числе десятков других корсарских судов в Архипелаге действовал и «фрегат» братьев Качиони (Качонисов). В 1770 г. в морском бою с турками погиб старший Качиони, а пиратский «фрегат» был потерян. После этого Ламбро поступил в русский Егерский корпус и участвовал в ряде десантов русского флота. Однако кончил войну он лишь сержантом. В 1775 г. Ламбро переселяется в Керчь. В 1777–1778 гг. сержант Качиони отличился в подавлении татарских бунтов и получил офицерское звание. В 1781 г. поручик Качиони командируется в Персию под начальством графа Марка Войновича.
21 апреля 1785 г. указом Екатерины II Качиони был «пожалован в благородное российское дворянство и внесен во вторую часть Родословной книги Таврического дворянства». А в следующем году президент Военной коллегии князь Потемкин «за заслуги в Персидской экспедиции» произвел Качиони в чин капитана (армейского).
С началом войны Качиони сколотил отряд греков, который в ночь с 10 на 11 октября 1787 г. недалеко от Гаджибея на лодках захватил большое турецкое судно. Оно и было названо «Князь Потемкин Таврический». Дюжина пушек, 60 лихих парней и отважный капитан Ламбро — чего еще надо? Славно порезвился «Потемкин» на Черном море!
Естественно, что лихому корсару было скучно и неприбыльно на Черном море. Ему удалось добиться поддержки всесильного Потемкина. А вот деньги на покупку судов и на прочие расходы Ламбро в складчину дали контр-адмирал Н.С. Мордвинов, генерал-майор Маринов, бригадир Бентон и ряд других лиц. Таким образом, предприятие задумывалось не как военное, а как чисто коммерческое, то есть господа комиссионеры рассчитывали получить большие проценты от вложенного капитала.
В январе 1788 г. Качиони получил от Потемкина длительный отпуск и три патента для каперских судов, действующих под русским флагом. В феврале 1788 г. через Вену Ламбро добрался до Триеста, единственного австрийского порта на Средиземном море. Австрия была союзницей России и смотрела сквозь пальцы на деятельность русских корсаров в Триесте.
В Триесте Качиони покупает купеческое трехмачтовое судно с парусной фрегатской оснасткой, вооружает его 28 пушками и называет «Минерва Севера»[37]. 28 февраля Качиони писал Потемкину, что на днях в Триесте побывал австрийский император Иосиф II. Он осмотрел стоявшие в порту суда и заявил, что у Качиони судно лучше всех. Далее Качиони сообщал, что «Минерва Севера» скоро отправится «крейсировать».
23 апреля 1788 г. Качиони, находясь на фрегате «Минерва Севера» у берегов Кефалонии, докладывал Потемкину, что в Архипелаге он взял на абордаж два турецких кирлангича, вооруженных один шестью, а другой двумя пушками. Качиони переделал их в корсарские суда, поставив на большом — 22 пушки, а на малом — 16, и отправился с ними крейсировать далее.
Флотилия Качиони быстро увеличилась. 24 июля 1788 г. ему удалось захватить неприступную турецкую крепость Кастель Россо на острове Клидес у восточного берега Кипра.
Основными портами флотилии Качиони оставались Триест и Мальта. Так, в октябре 1788 г. его суда около месяца стояли в Ла-Валетте. Любопытно, что российским поверенным в делах еще в 1784 г. стал бригадир грек Антонио Псаро, старый пират, участник первой войны. Мальтийский орден сильно зависел от Екатерины в финансовом отношении, так как в Польше шел спор о владении огромными имениями, о так называемом острожском наследстве, между Мальтийским орденом и польскими магнатами.
В декабре 1788 г. Качиони пришел в Триест с девятью корсарскими судами и девятью захваченными турецкими.
Между тем генерал-поручику Заборовскому удалось сформировать в Сиракузах, то есть на территории Неаполитанского королевства, «легкую российскую флотилию» под командованием Гульельма Лоренца. До этого Лоренц был мальтийским пиратом. В апреле 1789 г. контр-адмирал Гибс, находясь в Италии, познакомился с Лоренцем и принял его на русскую службу в чине капитана 2-го ранга.
Фрегат «Минерва Севера»
Шебека
В нее вошли три фрегата, пакетбот, три щебеки, полака и кирлангич[38].
23 июля 1789 г. эскадра Лоренца в составе 9 судов между островами Зея и Сира встретилась с турецкой эскадрой, в которой было три 66-пушечных корабля, пять 20-пушечных кирлангичей и две полугалеры. По донесению Лоренца два дня шла перестрелка, а затем турки ушли. На самом же деле два дня турки преследовали мальтийского пирата, а 25 июля появились пять судов Качиони, и турки бежали. Состав же турецкой эскадры явно преувеличен Лоренцем. Во всяком случае, никаких там 66-пушечных кораблей не было.
29 августа Лоренц привел свои суда в Сиракузы и после этого долго не выходил в море, боясь турок.
История действий корсарских флотилий Качиони и Лоренца напоминает приключенческий роман, но, увы, выходит за рамки книги. Нам же важно то, что флотилия Лоренца почти три года вела войну с турками, базируясь на Сиракузы, Мессину и другие порты Неаполитанского королевства.
Глава 7
Как итальянцы ввязались в войну с Францией
В 1789 г. во Франции началась революция. Казалось бы, дело чисто внутреннее, но монархи всей Европы полезли во французские дела. И тут главную роль сыграла не классовая солидарность, а просто нашелся повод, чтобы присвоить себе какие-то «плохо лежащие» территории. Вспомним, что в XVIII веке смерть чуть не каждого короля приводила к возникновению общеевропейской войны — «за испанское наследство», «за австрийское наследство», «за польское наследство», «за баварское наследство» и т. д.
И вот Англия кидается спасать королевскую власть Бурбонов, с которыми она почти непрерывно воевала в течение трех веков.
Лондон в январе — марте 1793 г. создает против Франции так называемую первую коалицию, в которую вошли политики самой Англии, Сардинии, Нидерландов, Испании, герцогства Тосканского, Неаполитанского королевства, Священной Римской империи, германских княжеств и России.
Матушка Екатерина пользовалась любым поводом, дабы метать громы и молнии на голову проклятых «извергов якобинцев», но воевать принципиально не желала.
4 декабря 1791 г. Екатерина сказала своему секретарю Храповицкому: «Я ломаю себе голову, чтобы подвинуть венский и берлинский дворы в дела французские… ввести их в дела, чтобы самой иметь свободные руки. У меня много предприятий неоконченных, и надобно, чтобы эти дворы были заняты и мне не мешали».
В августе 1792 г. прусские и австрийские войска вторгаются на территорию Франции. Европа вступает в 23-летний период «революционных войн».
Тем временем матушка-государыня занимается польскими делами и готовится к войне с Турцией.
Пьемонтский (Сардинский) король Виктор-Амадей III начал войну с Францией как тесть графа д'Артуа — вождя роялистов. Кроме того, Виктор-Амадей надеялся отхватить кусок Франции.
Однако в пограничной с Францией области королевства Савойе население говорило на французском языке, ненавидело чужое ему правительство, власть дворянства и духовенства.
Скопление сардинской армии у границы и толпы французских эмигрантов, подстрекавших к войне, еще больше усиливали раздражение крестьянских и ремесленных масс. Сардинский король решил скоординировать свои действия с наступлением герцога Брауншвейгского. Но французский генерал Монтескью его предупредил. 25 сентября он перешел границу Савойи, и сардинская армия в количестве 12 тысяч человек бросилась в панике бежать, оставив всю Савойю в руках французов. Население приняло французов с неподдельной радостью.
Русский посол в Сардинии князь Белосельский-Белозерский описал эти события в Савойе в своих донесениях в Петербург. Он сообщил, что накануне французского наступления на Савойю найдена была у одной церкви следующая «пасквинада», рисующая настроение савойского народа: «Помолимся Богу, да избавит он нас от ига мерзких попов, проклятого дворянства и негодного нашего правительства». А когда в Савойю вступили французские войска, то она, по словам посла, «отдалась на своеволие неприятелей, которые суть двоякие: французские демагоги и самый савойский народ». Далее посол сообщал, что «французы, как стремительный поток, наводнили всю Савойю; в Шамбери расставили множество дерев вольности, с красною наверху шапкою, и заставили кричать граждан и мужиков, совершенно мысливших заодно с ними: да здравствует равенство! Потом они плясали вокруг этих шестов и пели карманьолу». «Сказывают, — как бы с удивлением добавляет русский князь, — что до сих пор они еще не делали никакого разорения и жестокости в Савойе».
