Гурджи, тревожно повизгивая, расшнуровал, распахнул плащ, куртку и рубаху короля. А Тарен и бард поспешно осмотрели его раны.
– Ему здорово повезло. В такой круговерти отделаться всего-навсего проломленным черепом и несколькими переломанными ребрами, – сказал Ффлевддур. – Другого бы разорвало на части или скрутило, как выстиранную рубаху. Но мы-то попали в глупое положение, добавил он, переводя дыхание и поглядывая на столпившихся вокруг них воинов потерявшего сознание Смойта. – В таком виде он не только не сможет притянуть к ответу Гаста и Гориона – его бы самого вытянуть из лап смерти. Придется отвезти его в Каер Кадарн.
Тарен задумался. Он помнил слова Смойта, что ссора двух князьков может всколыхнуть все королевство. Он не оставлял надежды найти Корниллу, эту запропастившуюся корову, и тем самым уладить вспыхнувшую ссору. Да, сейчас он мог бы позавидовать и лежащему без сознания и уже ничем не терзающемуся Смойту.
– Хутор Аэддана ближе, – решился наконец Тарен, – Отнесем Смойта туда, и Гурджи останется с ним. А мы с тобой, Ффлевддур, должны разыскать Гаста и Гориона и сделать все, что сможем, чтобы прекратить свару. Я думаю, мы сумеем найти Корниллу и все стадо.
Они, разорвав на полосы свои плащи, принялись перевязывать раны Смойта. Веки короля дрогнули, и он громко застонал.
– Дайте мне поесть! – выдохнул Смойт – Мои желудок наполовину заполнен водой, но вторая-то половина пуста! Умирать голодным не по мне. – Он похлопал Тарена по колену. – Молодец, парень. Ты спас мне жизнь. Еще момент – и из меня получился бы отличный пудинг. Проси любой милости, всё исполню.
– Мне ничего не надо, – быстро ответил Тарен, перебинтовывая широкую грудь Смойта. – Увы, то, чего я хочу больше всего на свете, не может мне подарить никто.
– Не болтай, – пропыхтел Смойт. – Я могу тебе дать то, что могу дать только я. А об остальном пусть позаботятся другие.
Он попытался встать, но Тарен придержал его.
– Сир, – попытался он урезонить неуемного короля, – вы сейчас не можете ехать с нами. Разрешите отправиться с вашими воинами и…
– Добрый хозяин! Слушай! – возбужденно закричал Гурджи. – Рядом опаски!
Ллиан тоже, видимо, уловила какой-то звук, потому что уши ее навострились, а усы встопорщились.
– Это моя утроба взывает о мясе и вине! – захрипел Смойт. – Звук должен быть громким, потому что я пуст, как барабан!
– Нет, нет, – волновался Гурджи, ухватив за руку Тарена и пытаясь тащить его к деревьям, росшим вдоль берега. – Это не урчит и бренчит пустой живот! Гурджи слышит не стуки и бряки, не молчалки, не кричалки, а настоящие мычалки!
Опираясь на барда, Смойт с трудом ковылял следом за ними. Гурджи не ошибся. Необыкновенно чуткий слух не обманул его. Теперь и Тарен услышал слабую, низкую, тягучую ноту. Гурджи уверенно несся в сторону звука. За деревьями открылась лесистая долина, перерезанная ручейками. Тарен ахнул. Коровье стадо спокойно хрумкало травой, окружив Корниллу.
– Будь я трижды пуст, это они! – взревел Смойт так громко, что половина рогатого стада обернулась и в тревоге уставилась на них, будто в их мирную компанию ворвался свирепый бык.
– Клянусь Великим Белином, – подхватил Ффлевддур, – эта Корнилла мудрее любого из своих хозяев. Она увела стадо в самое укромное и тихое местечко.
Корнилла подняла голову и внимательно следила за устремившимся к ней Тареном. При этом она выкатила свои огромные глаза и нежно вздыхала, терпеливо и спокойно поджидая его. Смойт, не обращая внимания на свои ушибы, синяки и раны, победно рыкнул и тяжелыми прыжками понесся к стаду.
– Сир, позвольте отвести стадо на хутор Аэддана, – настаивал Тарен. – Да и вам лучше там побыть. Ваши раны требуют ухода, а нам медлить нельзя. За вашими ранами нужно ухаживать долго и лучше, чем это сделаем мы.
– Веди куда хочешь, парень, – отмахнулся Смойт, – Главное, клянусь моими побитыми боками, мы их нашли! Теперь Гаст и Горион сами прилетят ко мне, как на крыльях! – он подозвал двух всадников и приказал им отвезти весточку о найденных коровах их хозяевам. – Скажите этим двум петухам, где я их жду! – прокричал он вслед поспешившим ускакать посыльным. – И скажите им, пусть объявят перемирие, раз уж коровы нашлись!
– Гурджи нашел их! – дико прыгая, вопил Гурджи. – Да, да! Смелый, умный, прислушливый Гурджи находит всё, что теряется, о да! – Он сам себя обнял длинными, лохматыми своими руками и, казалось, вот-вот лопнет от гордости. – О, барды будут петь об умном Гурджи свои громкие бренчалки-величалки!
– Наверняка будут, мой верный друг, улыбнулся Тарен. – Ты нашел стадо. Но не забудь, что нам предстоит еще иметь дело с Гастом и Горионом, а Корнилла всего лишь одна.
Коровы поначалу ни за что не хотели покидать уютную долину, но после долгих уговоров Тарену удалось всё же увлечь Корниллу на хутор Аэддана. За ней потянулось и все стадо. Коровы тянулись медленной длинной вереницей, то и дело опуская и вскидывая рога – они не упускали ни единого клочка вкусной травы по обочинам дороги. Воины Смойта и сам король ехали по обеим сторонам стада. Рыжебородый Смойт размахивал копьем, будто это был посох гуртовщика. Ллиан неслышно перебирала мягкими лапами, а Гурджи гордо устроился на спине Корнилы, эдакий лихой лохматый наездник. Странная процессия брела через луга и холмы, приближаясь к крестьянскому хутору.
Когда впереди показалась хижина Аэддана, Тарен галопом помчался вперед, громко окликая хозяина. Но не успел он спешиться, как дверь резко распахнулась. На пороге стоял разъярённый Аэддан с заржавленным мечом в руке. Тарен мельком заметил, что за спиной крестьянина стояла Аларка, вытиравшая фартуком заплаканные глаза.
– Вот как ты отплатил мне за добро? – закричал Аэддан. Глаза его сверкали, ржавый, наверняка дедовский меч его устремился острием в сторону подъезжавшего отряда воинов. – Ты привел еще и этих, чтобы затоптать мою землю? Убирайся! Это уже сделано другими!
– Что сделано? – опешил Тарен, потрясенный словами того, кого считал своим другом, – Я приехал с королем Смойтом и его людьми. Мы пытались примирить Гаста и Гориона…
– Не все ли мне равно, чьи воины вытоптали мой урожай? – Аэддан расставил руки, заслоняя вход в хижину. – То, что уничтожил Гаст, другой, Горион, довершил! Они носились взад и вперед по моему полю до тех пор, пока не осталось ни одного колоска! Битва – их гордость и забава, но мое поле – моя жизнь! Они только и думают о драке, я же мечтаю о хорошем урожае.
Словно бы устав от отчаяния, Аэддан уронил голову и опустил меч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
