Счастья?!
Нет, сегодня он ни о чем не станет думать. Еще успеет. Завтра у него будет сколько угодно времени. Он может хоть до конца жизни гадать, почему был так безоглядно счастлив в этот день.
Нынешним вечером он держал в объятиях женщину в полной уверенности, что только эту женщину и нужно обнимать. В эту минуту он даже был готов поверить в существование романтики.
Ему нравились простота ее платья и прически, так отличавшаяся от нарядов и локонов Норы его юности. Нравилось сияние ее глаз и слегка уставшее лицо. Она повзрослела и стала ослепительной красавицей. Отныне Ричард считал, что миловидность девушки, которую он знал десять лет назад, была поверхностной. За теперешней красотой Норы, возможно, крылась глубина характера, и именно она придавала ей ту самую невыразимую прелесть.
Она, конечно, много страдала, в этом Ричард не сомневался. Но хотя после свадьбы быстро сломалась и позволила отцу увезти ее, все же сумела восстать, когда хозяйка унизила и оскорбила ее. Оставила дом этой женщины, хотя ей не заплатили и после покупки билета на дилижанс денег в кошельке не было.
Совсем недавно она даже посмеялась над собой.
Ричард подозревал, что мог бы полюбить эту новую Нору сильнее, чем ту, прежнюю… если бы ему дали время узнать ее получше. Но ведь и десять лет назад он тоже почти не знал ее. Между ними не было ничего, кроме романтической влюбленности, а разница в положении, вынужденная тайна встреч и навязываемое ей замужество делали страсть более отчаянной и, следовательно, более привлекательной. Поэтому они сбежали к шотландской границе и поженились в Гретна-Грин, ведомые одной лишь любовью… или тем, что именовали любовью.
Выдержало бы это чувство испытание временем? Кто может это знать?
И возможно, юная любовь оказалась бы достаточно сильной и крепкой, чтобы вынести все испытания. Возможно, они взрослели бы вместе.
Неожиданно сзади них открылось большое пустое пространство, и Ричард закружил Нору, улыбаясь и глядя ей в глаза.
Она откинула голову и засмеялась. Лунный свет падал на ее лицо и шею, отражался от ожерелья. Действительно, редкие синие жемчужины, ничего не скажешь.
Но тут она вмиг перестала смеяться и улыбнулась в ответ. Лицо ее сразу смягчилось. Он снова привлек ее к себе: их окружили другие танцоры.
Они продолжали танцевать, и Ричард заметил, как блеснули ее глаза. Нора поспешно опустила голову.
Он прижал ее теснее, так что ее грудь почти коснулась лацканов его фрака.
– Оказывается, ты прекрасно запомнила все па, – прошептал он ей на ухо.
– Да, – вздохнула она. – Мой первый и последний вальс. Я рада, что оказалась сегодня здесь.
– И с таким партнером, как я?
Но она благоразумно промолчала. Хотел ли он услышать ответ?
Что, если бы она сказала «нет»? Что, если бы она сказала «да»?
Нора снова вздохнула. И Ричард понял, что вальс заканчивается.
Он остановился, однако не разжал рук.
– Полагаю, нам пора возвращаться в деревню, – сказал он. – Я хочу уехать с утра пораньше.
Его коляска будет готова. Он успел обо всем договориться и заплатить мастеру.
Честно говоря, ему следовало бы выехать сегодня. Ночь лунная, и дороги будут хорошо освещены. Он оставит номер в распоряжение Норы. Так будет лучше для них обоих.
– Конечно, – кивнула она, все еще не снимая руки с его плеча.
Однако он не уедет сегодня. Слишком рано. И слишком поздно – во всех отношениях.
Они все еще стояли на площадке, хотя другие танцоры успели уйти, и даже музыканты исчезли. И тут раздался громкий взрыв, сопровождаемый каскадом цветных огней, устремившихся в ночное небо.
– О, Ричард! – восхищенно воскликнула Нора. – Фейерверк!
Он совсем забыл!
Искры падающими звездами сыпались на землю.
Только сейчас он понял, что все остальные спешат к тому месту, где запускали фейерверк, чтобы поближе рассмотреть изумительное зрелище. Но они в этом не нуждались.
Ричард обнял Нору сзади и притянул к себе. Она положила ладони на его руки, лежавшие на ее талии, и откинула голову назад, на плечо Ричарда.
Они молча любовались огнями. Достойный финал вечера, маленькое волшебство. Которое он запомнит навсегда. Даже если проживет до ста лет.
И может, будет вспоминать с болью. Но и с удовольствием тоже.
Небо то освещалось яркими всполохами, то темнело. Собравшиеся приветствовали аплодисментами каждый новый залп. Но Ричард и Нора оставались в мире красоты и чудес.
Их отношения, разорванные так грубо, разрушили жизнь обоих на следующие десять лет.
И на будущие десять тоже?
Ричард не был готов размышлять над этими вопросами.
Когда ночное небо вновь стало тихим, они нашли Банкрофтов, поблагодарили за прекрасный вечер и распрощались, хотя хозяева уверяли, что будут еще танцы и на террасу уже поданы прохладительные напитки.
Ричард и Нора пешком вернулись в деревню и гостиницу, хотя сэр Уинстон пытался навязать им экипаж, но они дружно возразили: речь шла всего о двух милях. Самая подходящая ночь для прогулки!
Они шагали молча рука об руку.
И Ричард пытался ни о чем не думать: ни о сегодняшней ночи, ни о завтрашнем дне, ни о том, что ждет его впереди…
Глава 9
Нора тем временем размышляла, что глупо было так веселиться. Теперь она будет долго обо всем жалеть.
Они добрались до «Посоха и дубинки», и Нора стала подниматься по лестнице впереди Ричарда. Глупо было вообще участвовать во всем этом: в ужине, танцах, коротком свидании в летнем домике. Вальс…
Ах этот вальс! Ослепительное счастье, когда она забыла обо всем, кроме музыки и лунного света. И человека, с которым танцевала.
И фейерверка. Свет, цвета, звуки и запахи… И объятия мужчины, с которым они любовались ослепительным зрелищем. Очарованные и завороженные.
Глупо было так безоглядно отдаваться всему этому, забыв о необходимости держать оборону. Но теперь все события дня неизбежно вели к ночи, ночи, которую придется провести с Ричардом в одной комнате, ворочаясь на жестком полу, хотя сон был бы невозможен даже на мягчайшей перине. А ночь неизбежно ведет к завтрашнему утру, когда он отправится своей дорогой, а она сядет в дилижанс.
В их комнате не были задвинуты оконные занавески. Ночь выдалась светлой, и все было видно без свечей.
– Я лягу там, – бросила Нора не оборачиваясь. Она выбрала темный угол за умывальником. Ничего страшного. Она укроется плащом, а саквояж послужит подушкой.
– Ты будешь спать на кровати, – властно объявил Ричард. В его голосе отчетливо слышалось нетерпение.
– О нет! – воскликнула Нора, оборачиваясь. – Ты вовсе не обязан быть настолько галантным. Это твой номер. Я благодарна уже и за то…
