Это было возбуждение. Тягучее. Слишком опасное.
Ната по-прежнему отталкивала Федора от себя. Правда, одной рукой, вторую она переместила к стене.
Ладони, что упиралась в плечо, было тепло. У хозяина дома точно нет температуры? Или такой эффект от кожи, потому что он пришел с улицы?
— Наташа… — Она готова была поклясться, что её имя, произнесенное вслух, далось ему с трудом. Он не двигался. — В комнату. Живо.
ГЛАВА 8
Перед Натой поставили хорошо прожаренный стейк с зеленью и душистыми травами. Потом принесли стакан с морковным соком.
Замечательно.
При других обстоятельствах Наташа бы пришла в восторг, что мужчина за ней ухаживает. С раннего утра.
А тут… всё внутри переворачивается от тревоги и негодования.
Началось с пробуждения. Мало того, что Наташа долго не могла уснуть, прислушивалась к звукам за дверью. Когда же провалилась в сон, опасалась, что снова приснятся ТЕ кошмары. Не было никаких сновидений. Зато, проснувшись, Ната обнаружила рядом с собой смятые простыни.
Кровать была большой, метра два в ширину точно. Ната устроилась спать едва ли не на самом краю, свернувшись в позу эмбриона. Как же хотелось домой… Другую сторону укрывало ещё одно одеяло. Вот на нем Ната и обнаружила отчетливый след ранее лежащего тела.
Какого черта?..
Ната вскочила с кровати, как ошпаренная.
Значит, он снова приходил.
Спал рядом.
Это уже перебор!
Ната провела рукой по лицу. Перебор — понятие растяжимое, как выясняется. Пару дней назад она и помыслить не могла, что будет находиться в заточении у мужчины.
Спускалась к завтраку с осторожностью, мысленно загадывая, чтобы Федора на кухне не было. Чтобы его вообще не было. Ни в доме. Ни в её жизни.
Надеждам Наты не суждено было оправдаться.
Его мощную фигуру в черном она увидела ещё на подходе к кухне. Мужчина деловито готовил. Девушка прошла, села за стол, положив руки на столешницу.
— Доброе утро, — это он.
— Здравствуете, — она.
Он поставил перед ней еду, напротив — себе, и лишь тогда сказал:
— Давай уже переходить на «ты».
Ната подавила горькую усмешку. Он ей и не выкал.
— Нет, — решительно проговорила она, внезапно осознавая, что вид прожаренного стейка вызывает у неё зверский аппетит. Хотя по утрам Ната предпочитала кофе, йогурт и кашу. На крайний случай — омлет с беконом или колбаской. Но никак не стейк.
— Придется, — Федор шумно отодвинул стул и сел.
Стол в кухне не был широким. Как раз предназначался для небольшого количества людей. Двое- четверо максимум.
Поэтому расстояние между ней и Федором было незначительным. Девушка слишком остро чувствовала его присутствие. Она говорила себе, что это неизбежность. Они одни на небольшой территории.
Тогда почему грудь сдавливало?
— У вас идеально получается решать за меня.
— Приятного аппетита, Наташа.
— Не подавиться бы от такой приятности, — пробормотала она едва слышно и потянулась за соком. И едва не опрокинула стакан, когда услышала, как мужчина грохнул вилку о стол.
Ната замерла, потом мысленно дала себе пинок и поднесла сок к губам.
А на Федора не смотреть.
Не надо…
Она бунтовала. Неосознанно. Нарывалась.
И ничего не могла с собой поделать.
Злила того, кого злить не стоило.
Проходила минута, вторая. Реакции не последовало. Ната отрезала один кусок мяса. Второй.
У неё в руке нож. Она более внимательно на него посмотрела. Что если…
— Не стоит. Мне вреда не причинишь, сама поранишься, — комментарий Федора заставил Нату взглянуть на мужчину, хотя до этого она старательно делала вид, что поглощена стейком.
В отличие от неё, хозяин дома не приступал к еде.
Смотрел на Нату.
Девушка вызывающе вскинула подбородок кверху, смело встретив взгляд мужчины. Она не собирается прятаться. Не сегодня.
Ей надоело жить в неизвестности.
— Может, и вас зацеплю? — она не стала делать вид, что не поняла, о чем он её предупреждает.
Мужчина тяжело вздохнул и удрученно покачал головой. У Наты возникло непреодолимое желание тоже вывести его из себя. Интересно, если она запустит в него стаканом, что будет? Нож отмела сразу, садиться в тюрьму она не собиралась, в ее стране очень туго с понятием самообороны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я отобью. И стакан, и нож.
— Не сомневаюсь.
Ната сдулась разом. Был боевой настрой, и нет его.
Сложно противостоять тому, кто сильнее. Кто обладает большей информацией. У кого все преимущества.
У неё нет ни одного.
Ни малюсенького.
Ната снова посмотрела на завтрак. Слезы, тоска и отчаяние подобрались незаметно. Эмоциональные качели раскачивались на полную силу, её штормило не по-детски. Она должна крепиться.
Должна. И… не получалось.
В глазах предательски защипало, Наташа быстро-быстро заморгала. Не хватало ещё расплакаться. Разъяснений ей никто не собирался давать. И, если честно, положа руку на сердце, они ей были уже не нужны.
Что бы она ни услышала, какие бы доводы ей ни приводили — всё пустое.
Легче ей не будет.
Наташа оторвала взгляд от тарелки и тоже тяжело вздохнула. После чего посмотрела через стол.
На Федора.
Он продолжил за ней наблюдать.
Невозможно было понять, что чувствует, что думает мужчина. Лицо — непроницаемая маска. Лишь глаза пылали огнем, что грозился сжечь её дотла.
Рано или поздно…
— Федор, — она обратилась к нему и сознательно сделала паузу.
— Да?
— Послушайте… — в горле от волнения пересохло. С этим мужчиной невозможно разговаривать, как с равным. Как с соседом за партой, как с хорошим знакомым.
Слова застряли в горле.
И всё же Ната спросила:
— Федор, если я с вами пересплю, вы отпустите меня? Я не буду сопротивляться, я сделаю всё, как вы пожелаете. Я согласна на всё.
Если раньше Нату раздражала его безэмоциональность, его холодность, молчание, то вспышка ярости снова накрыла с головой.
Ответом мужчины послужила разбитая посуда, которую он одним взмахом смахнул со стола, сразу же поднимаясь следом и нависая над Натой огромной глыбой натянутых до предела мышц.
— Ты хочешь откровений, Наташа? Отлично! Ты их получишь! Через десять минут в холле. Одевайся теплее. Едем кататься.
И больше ничего.
Развернулся и вышел, оставив Наталью сидеть с втянутой в плечи шеей.
Что сейчас было?
Раздумывать времени нет. Ната быстро допила сок — силы ей понадобятся, и сорвалась с кухни.
Он собирается её вывезти. Уже что-то.
Одевалась Ната так же быстро, не замечая, что руки дрожат. Главное термобелье. Остальное вторично.
Она оказалась в холле быстрее, чем через десять минут. Ната думала, что будет первой, но просчиталась.
Федор уже ждал её в полном обмундировании: зимний спортивный костюм, высокие ботинки, похожие на армейские. В руках перчатки.
Мужчина встретил её коротким взглядом, от которого Ната поежилась.
— Переодевайся, — так же лаконично и грубовато бросил он.
Сначала Ната не поняла, что он имел в виду. Потом увидела на диване такой же теплый спортивный костюм, шапку, перчатки и ботинки. Почему Ната не удивилась, когда поняла, что всё её размера?
Спорить не стала. Не дура. Раз ей предлагают одежду, которая защитить её от мороза и ветра, зачем сопротивляться? Ната повернулась к мужчине спиной и начала также спешно переодеваться. Оставалось надеяться, что он за ней не наблюдает. Не смотрит ей в спину, его взгляд не скользит по лопаткам, позвоночнику, ниже…
Смотрит, сволочь. Потому что мурашки бегают по коже как угорелые, и становится очень жарко. Душно.
Её духота не имеет никакого отношения к нему. Это одежда теплая. И только.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ната не с первого раза застегнула куртку. Никак не удавалось попасть в зиппер. Краем глаза заметила, что Федор сделал шаг в её сторону. А вот этого не надо! Не хватало, чтобы он ей куртку застегивал, как маленькой.
