в режиме сна или экраном вниз.
— Мой тоже психовал, — сказала Софа, — если вдруг увидит свой телефон в моих руках.
— А у моего камера выведена на телефон, — сказала Лиза. — Он соскочит среди ночи и орёт. Ты взяла мой телефон и удалила…
— Что удалила?
— Удалила того, кто меня любить приходил. Дикая ревность. Я сестре звонила, вези пустырник, я повешусь. Рыдала с семи утра до вечера без остановки. На коленях в саду ползала, просила, боги, заберите эту боль. Орала ему, чтоб ты сдох.
— Господи, — Вика задохнулась, — у меня от одной его смс адреналин зашкаливает. Голова отключается. А у тебя такой ужас…никакая психика не выдержит.
— Выдержит, — ответила Жанна, — лишь бы подальше от них.
— Ой, девочки, разворошили вы тему. — Вика вытащила из рюкзака бутылку с водой и поболтала ею. Воды было на донышке. Я сглотнула вязкую слюну, наблюдая, как она допила последние капли, встряхнула бутылку. — Меня отселил в соседнюю комнату с детьми, когда родила. Не помогал вообще. Я даже коляску таскала по ступенькам со старшим, будучи беременная младшей до последнего дня перед родами, пока он спокойно спал до обеда. Ты же говорит, решила идти гулять, вот и тащи сама. Я тут при чем? Я хочу выспаться. Он сказал на суде, когда разводили, у неё ребёнок температурит, поэтому не пришла. У неё! Про своего ребёнка.
— Я уже ничему не удивляюсь. У подруги муж на день рождения двери разбил, — сказала Нина, листая картинки на телефоне. — Гляньте.
Девчонки подошли посмотреть, я приблизилась, заглядывая сзади через плечо. На фото были две межкомнатные двери в коридоре и большие дыры на них с рваными краями, обвисшими кусками изломанной дсп. По виду отверстий по одному месту били несколько раз, одна из дверей была проломлена ещё и снизу, скорее всего от пинка.
— Подруга не так тесто на пиццу раскатывала. И кстати, её муж не первый раз двери разбил.
— Девочки, извините, что так вышло, — вдруг пролепетала Ира.
— Господи, тебя никто не обвиняет. — Вика обняла Мальвину за плечи. — У меня пустырник есть и валерьянка. Хочешь?
— Я витамины пью для поддержки психики.
Жанна встала.
— Ир, если бы не ты, мы бы огребли от ящеров по полной программе. Ты у нас за всех отработала.
Ирочка горько улыбнулась.
— Мне с вами легче, правда. Люди не понимают, как это страшно. А вы…
— А мы там были, Ир, — ответила Нина за всех. — А кто-то ещё до сих пор там.
Жанна, оглядев пустынный берег, сказала.
— Давайте двигаться. Быстрей бы люди появились. Или транспорт.
* * *
Наша группа зашагала по дороге. Я со своей хромотой немного отстала, и сразу не поняла, почему девчонки вдруг остановились и сбились в кучу. Навстречу нам пылила серая иномарка, и девчонки посторонились, давая транспорту дорогу. Лиза тут же притёрлась ко мне, когда я дохромала до группы. Лучше бы она держалась рядом с Жанной или Софой. Те могли лучше защитить её, в моём лице поддержка была ничтожна, я сейчас сама спряталась бы за чью-нибудь спину.
Немного не доезжая до нас, автомобиль остановился. Солнце не било в глаза, но разглядеть пассажиров внутри не удалось, козырьки были опущены.
— Девочки, кто может, включайте камеру, — предупредила Жанна.
Дверцы машины неторопливо распахнулись. С двух сторон оттуда вылезли четверо охранников. Они были в черных брюках, но верхнюю куртку сменили на футболки и майки — алкоголички, демонстрирующие накачанные руки и мокрые круги подмышками. У Бура до самой шеи из-под майки выбивалась густая черная поросль, за поясом как всегда торчал пистолет. Лица охранников были расслаблено-довольны, будто они приехали после хорошей тренировки.
— Давно не виделись, — сказал Бур, сделав несколько шагов к нам.
На него наставили камеры Нина и Вика.
— Я не давал разрешения меня снимать, — сказал он, ухмыляясь.
— Вы не имеете права нас задерживать, — Жанна ответила за всех.
— Вы ошибаетесь. В сложившей ситуации в лагере мы закон и действуем в рамках закона.
— Покажите документы.
— Через два часа здесь будет полиция, они снимут показания, и вас отпустят, — примирительно сказал Бур. — Это ненадолго. Вечером придёт катер, и вы спокойно, раз уж так решили, можете уехать.
— Девочки, не верьте, — прошептала за спиной Ирочка.
Она могла бы и не предупреждать. Если честно, меня трясло от страха, только от одного вида этих мужиков, хотя они стояли в расслабленных позах, довольные не понятно чем.
— Нам небезопасно оставаться в лагере, — вперёд вышла Софа. — Ваш сотрудник…
— Не надо, — Ирочка схватила её за руку. — Не говори.
Не позорь меня, хотела сказать Ира. Принудил мужчина, а стыдно женщине.
— Я думаю, полиция в городе разберётся, — расплывчато закончила свою мысль София.
— С чем разберётся?
Бур включил дурачка, что было естественно. Ира не сможет выдвинуть обвинение. Формально, всё произошло по взаимному согласию.
— Отойдите с дороги, — сказала Жанна.
— А не то, что?
Бур издевался над нами, шаг за шагом приближаясь к нашей группе. Его команда следовала за ним.
— У тебя камень в руке? — ласково обратился он к Миле. — Это нападение на должностное лицо.
— За собой смотри, у тебя ширинка расстёгнута.
— Борзая! — хмыкнул Саба.
Бур сделал быстрое, неуловимое движение, заломив руку взвывшей от боли Милы за спину. Камень, глухо стукнув, выпал из ладони.
— Ах, ты тварь!
Стоявшая рядом Софа размахнулась, чтобы ударить Бура, но он, толкнув Милу, упавшую на колени, перехватил за руку Софьи. Она пнула его под колено, он коротко охнул и выпустил её. Оказавшийся рядом Саба схватил Софу за волосы, она отвесила ему пощёчину, дёрнулась в сторону от летевшего в неё кулака, чёрный парик остался в руках охранника.
— Фу, блядь, — он откинул парик в сторону, как дохлую крысу.
Голова Софьи была полностью седая, взмокшие короткие волосы прилипли к черепу, из глаз женщины брызнули злые слёзы.
В лоб Сабе ударил маленький камень. Жанна готовилась бросить ещё один.
— Сука, — взвыл Саба, схватившись за лоб. С яростью взбешенного быка он готов был кинуться на отступившую от него на несколько шагов Жанну.
Сзади раздался громкий гудок иномарки, с водительского места кто-то длинно просигналил.
— Угомонись, — Бур удержал Сабу.
Бур оглянулся к авто, помахал рукой, показывая, что всё в порядке.
Софья подобрала парик, отряхнула его, водрузила на голову. Её трясло от унижения и злобы. Охранники сбавили пыл.
Мила поднялась с колен, на голубых джинсах расползлись два грязных коричневых пятна.
— Урод! Я гражданка Швеции, вы не имеете права меня задерживать!
Бур спокойно, почти ласково посмотрел на неё.
— Мила, простите, но гражданам Швеции не разрешено наносить увечья
