Я очень хорошо помню один вечер после очередного собрания Комиссии по золоту в здании Министерства финансов. Делегация хьюстонских республиканцев планировала посетить прием, устраивавшийся Республиканской партией в Хьюстоне, на котором должен был присутствовать президент Рейган. Мы должны были встретить Рейгана на авиабазе Эндрюс и отправиться на «борту номер 1» в Хьюстон. Благодаря тому, что слушания Комиссии проходили в здании Министерства финансов, которое расположено через дорогу от Белого дома, мои сотрудники организовали для меня такой маршрут: через дорогу, а далее с президентом Рейганом на вертолете «Морпех-1» до Эндрюс. Так я не пропустил бы слушания и успел в Хьюстон на встречу республиканцев.
Когда вертолет подлетал к авиабазе Эндрюс, в беседе естественным образом всплыла тема золота. «Рон, — сказал мне президент, — ни одна великая нация, отказавшаяся от золотого стандарта, не осталась великой нацией». Он в самом деле сочувствовал этой идее, как и многим другим, которые соответствовали Конституции и идеалам свободы, но под давлением своей администрации по большинству вопросов принимал прагматичные решения.
Артур Костамагна, друг Рейгана и член комиссии, подписался под нашими непопулярными убеждениями с незначительными оговорками. Лью Лерман, который позже баллотировался в губернаторы Нью-Йорка, тоже это сделал. Затем я со своими сотрудниками назначил встречу президенту, чтобы вручить ему нашу программу и при случае сфотографироваться. Специальной цели встречи мы не анонсировали, но я не хотел удивлять президента своим планом. Мы позвонили в аппарат президента, чтобы прояснить цель встречи, и вскоре получили сообщение о том, что встреча отменяется. Презентация не состоялась, и сфотографироваться нам так никогда и не удалось.
Я уверен, что здесь не обошлось без Джима Бейкера и особенно Дона Ригана. Именно Дон Риган, председатель Комиссии по золоту, требовал, чтобы все слушания проходили за закрытыми дверями и без протокола. Первый отчет увидел свет 31 марта 1982 года.
Именно так работает наша политическая система. Аппарат президента, если он не полностью поддерживает философию своего руководителя, может воспрепятствовать прогрессу. Но в конечном счете ответственность лежит на президенте, ведь свой штаб он формирует сам.
1970-е годы дали доллару отсрочку и подготовили почву для возникновения гигантского финансового пузыря, который рос на протяжении двадцати семи лет. Если бы деятельность Комиссии по золоту вернула нам здравый смысл в 1981 году, проблемы и серьезные опасности, с которыми мы столкнулись сегодня, можно было бы предотвратить.
Мюррей Ротбард в своем выступлении перед Комиссией по золоту утверждал, что не золотой стандарт вызвал Великую депрессию 1930-х, а неправильное его применение. В заключительном слове своей речи он сказал, что если мы когда-либо восстановим золотой стандарт, то это должен быть золотомонетный стандарт, дающий право гражданам использовать бумажные деньги, купленные на золотые монеты.
Алан Гринспен тоже выступал перед комиссией, притом довольно честно, и хотя призывов к восстановлению золотого стандарта с его стороны не звучало, он ратовал за выпуск долгосрочных казначейских облигаций, обеспеченных золотом, что стало бы шагом в этом направлении. В 1981 году он уже не был столь убежденным сторонником золотого стандарта, как в 1960-х, но еще и не стал его ярым противником, как случилось позже.
Ганс Сеннхольц тоже выступал перед Комиссией по золоту. Разумеется, он был приверженцем идеи золотого стандарта, но не питал иллюзий по поводу того, что возвращение к нему произойдет в ближайшем будущем. Сеннхольц говорил: «Рассчитывать на скорое возвращение к золотому стандарту — значит верить в иллюзии. Бумажные деньги — большая сила, и общественная поддержка дефицитного расходования слишком велика, чтобы ожидать денежной реформы в обозримом будущем».
Разумеется, если в 1981 году дефицитное расходование пользовалось поддержкой, сейчас нам достаточно взглянуть, к чему приводит трата денег, которых у нас нет. А от этого недалеко уже и до серьезных размышлений о реформе денежной системы и реструктуризации мировой финансовой системы. Близится день, когда мы столкнемся с этой проблемой уже не по собственной воле, а в силу необходимости.
При нынешней администрации не будет ни новой Комиссии по золоту, ни открытых дискуссий о возвращении золотого стандарта. Все произойдет за кулисами: ФРС и другие элиты придумают новую систему, интернациональную по своим масштабам и директивную по природе. Вряд ли все пойдет гладко, учитывая серьезность задачи.
Более могущественные в финансовом и военном плане страны будут иметь наибольшее влияние, как Соединенные Штаты со времен Второй мировой войны. Наша военная мощь по-прежнему непревзойденна. Что касается экономики, мы все еще находимся на первом месте, но, судя по современным тенденциям, это не будет длиться вечно. Без экономической мощи и валютного превосходства военный перевес может постепенно ослабнуть. Даже если будет создана вторая Комиссия по золоту, более серьезная, чем первая, все равно разразится интеллектуальная война между бумажными и товарными деньгами, и победитель решит нашу экономическую судьбу и то, каким будет наше общество в дальнейшем.
Пол Волкер был призван, чтобы остановить инфляцию и восстановить доверие к доллару, что ему в немалой степени удалось. Это было в 1982 году, когда ФРС снова заткнула валютные пробки и мы вернулись к циклам «подъем — спад». В некотором смысле изощренность, с которой ФРС проводила необходимые коррекции, вызывала ложное ощущение безопасности. Многие уверовали в то, что настоящим маэстро экономики является Гринспен, и его репутация в глазах и республиканцев, и демократов укрепилась.
Многие, включая Гринспена, полагали, что мы живем в эпоху новой экономической парадигмы. Бытовало убеждение, что серьезные экономические спады можно предотвратить с помощью мудрой валютно-денежной политики. Однако эта «мудрая валютно-денежная политика» никак не связывалась с обеспеченными деньгами и процентными ставками, определяемыми рынком. Те, кто занимался экономическим планированием, были уверены в том, что нам никогда не придется платить за обесценивание денег, манипулирование процентной ставкой и монетизацию долга. В реальности же эти «изощренности» в управлении экономикой просто оттягивали неминуемые последствия и гарантировали, что они будут еще более тяжелыми.
Одним из самых замечательных плодов деятельности Комиссии по золоту стал отчет нашего меньшинства, который можно приобрести и сейчас[55]. Из всех членов Комиссии по золоту его подписали только трое, но весь комитет порекомендовал Конгрессу наладить чеканку золотых монет. Поскольку владение золотом вновь было узаконено для американских граждан, такой была уступка всем сторонникам золотого стандарта. Кроме того, так планировалось подорвать монополию южноафриканского крюгерранда[56], популярность которого в Америке была очень велика.
Я выступал за чеканку золотой монеты без деноминации доллара как законного платежного средства. Мне хотелось, чтобы люди ощущали вес денег. Моя конечная цель — отмена законов о платежных средствах. Однако хорошо, что тогда я проиграл в том споре, поскольку сейчас некоторые тестируют статус законного платежного средства этой монеты, пуская ее в обращение по номинальной стоимости.
К тому времени как в 1985 году билль о монете, наконец, прошел нашими стараниями в Комиссии по золоту, я уже не работал в Конгрессе. Я представил законопроект и покинул Конгресс в конце 1984 года. Позже был принят отдельный закон о чеканке «серебряного орла».
В законопроекте предусматривалась чеканка золотых монет четырех размеров: 1 унция, 12 унции, 14 унции и 110 унции. Монета весом в 1 унцию стоила 50 долларов, 12–25 долларов, 14–10 долларов, 1/10 — 5 долларов. Простейший арифметический подсчет показывает, что монета весом 1/4 унции и стоимостью 10 долларов вообще ни с чем не сообразуется. Те, кто принимал окончательное решение по поводу данного законопроекта, сознательно стремились к подобной путанице. С тех пор как появилась монета весом в 1 унцию и номиналом 1 доллар, определить, что такое доллар по сравнению с банкнотами ФРС, старым серебряным долларом или «двойным орлом», стало еще сложнее. Объявлять монеты законным платежным средством было нелепо и бессмысленно, и это было сделано для того, чтобы никому в голову не пришло оплачивать долг в 50 долларов золотой монетой или же серебряными долларами.
Я всегда полагал, что Налоговое управление США ни в коем случае не станет опираться в своих расчетах на номинальную стоимость новых монет. Но некоторые предприимчивые и смелые конституционалисты из Лас-Вегаса стали платить зарплату золотыми и серебряными монетами, существенно экономя на налогах. Многие люди получали минимальную заработную плату и вообще не платили налоги. Как и следовало ожидать, такой ход был оспорен в суде, но суд присяжных не выработал единого решения, и ответчики чудесным образом «выиграли» дело. Глупость наших законов о платежных средствах и невозможность определить понятие «доллар» убедили суд присяжных в том, что обвиняемые не совершали никакого мошенничества, а просто воспользовались путаницей в законе.
