Ллойд доверительно наклонился, ухватив Глинна за плечо:
— Да, он принял неправильное решение пару лет назад. И это была большая ошибка. Что ж, теперь до конца жизни ему никто не должен доверять? Кроме того, вы же будете за ним присматривать. На тот случай, если его станет одолевать соблазн.
Он разжал руку и повернулся снова к кораблю.
— Кстати о соблазне. Куда будет помещен метеорит?
— Идите за мной, — сказал Глинн. — Я покажу.
Поднявшись по нескольким лестницам, они пошли по мосткам, уложенным на бимсы.[5] У ограждения стояла одинокая фигура, безмолвная, прямая, облаченная в форму капитана. Морской офицер до мозга костей. Когда они приблизились, человек отступил от ограждения и остановился в ожидании.
— Капитан Бриттон, — представил Глинн. — Мистер Ллойд.
Ллойд протянул руку и замер.
— Женщина? — непроизвольно выпалил он.
Она отреагировала мгновенно:
— Вы очень наблюдательны, мистер Ллойд.
Ее рукопожатие было крепким и коротким.
— Салли Бриттон.
— Простите, — извинился Ллойд. — Я просто не ожидал.
Почему же Глинн его не предупредил? Он отметил взглядом нарядную униформу и прядь светлых волос, выбившуюся из-под фуражки.
— Рад, что вы смогли нас встретить, — сказал Глинн. — Я хотел, чтобы вы увидели корабль, прежде чем мы его совершенно обезобразим.
— Спасибо, мистер Глинн, — ответила Бриттон с едва заметной улыбкой. — Не думаю, что мне в жизни доводилось видеть что-нибудь столь же отталкивающее.
— Это чистая косметика.
— Я намерена потратить следующие несколько дней на то, чтобы действительно убедиться в этом.
Она указала на большие выступы сбоку надстройки:
— Что находится за ними?
— Дополнительные средства обеспечения безопасности, — объяснил Глинн. — Мы приняли все возможные меры безопасности, а потом еще некоторые.
— Интересно.
Ллойд заинтересованно посмотрел на ее профиль.
— Эли ничего о вас не говорил, — посетовал он. — Не могли бы вы рассказать мне о себе?
— Я была офицером корабля пять лет и капитаном три года.
Ллойд обратил внимание на прошедшее время.
— На чем вы плавали?
— На танкерах и супертанкерах для перевозки сырой нефти. Объемом больше двухсот пятидесяти тысяч тонн.
— Она несколько раз ходила вокруг мыса Горн, — вмешался Глинн.
— Вокруг мыса Горн? Я не знал, что маршрут еще существует.
— Супертанкеры не могут проходить по Панамскому каналу, — объяснила Бриттон. — Маршрут вокруг мыса Доброй Надежды предпочтительней, но иногда график требует перехода у мыса Горн.
— Это одна из причин, по которой мы ее пригласили, — сказал Глинн. — Море там бывает трудным.
Ллойд кивнул, продолжая смотреть на Бриттон. Она ответила ему спокойным взглядом, невозмутимым, несмотря на столпотворение внизу.
— Вы знаете о необычности нашего груза? — спросил Ллойд.
Она кивнула.
— Вас это тревожит?
Бриттон посмотрела на него.
— Нет, меня это не тревожит.
Что-то в ее ясных зеленых глазах говорило иное. Ллойд открыл рот, чтобы спросить, но Глинн мягко вмешался:
— Пойдем, я покажу вам люльку.
Они прошли дальше по мосткам. Теперь чрево корабля, затянутое клубами дыма от сварки и выхлопов машин, оказалось прямо под ними. Часть палубного настила была снята, в нем зияла огромная дыра. На краю стоял инженер Мануэль Гарса. Одной рукой он держал рацию около уха, а второй жестикулировал. Заметив их наверху, он помахал им.
Заглянув вниз в открывшееся пространство, Ллойд смог рассмотреть поразительно сложную конструкцию, изящную, как кристаллическая решетка. Ряды желтых натриевых ламп вдоль ее граней заставляли грандиозную глубину сверкать и светиться подобно сказочному гроту.
— Это трюм? — спросил Ллойд.
— Не трюм, а танк. Точней, центральная емкость номер три. Мы поместим метеорит в самом центре корабля, чтобы добиться максимальной устойчивости. Под главной палубой построен дополнительный коридор, ведущий из надстройки и обеспечивающий доступ сюда. Обратите внимание на механические двери, которые мы установили на каждой заглушке цистерны.
Люлька опускалась далеко вниз. Ллойд щурился от света бесчисленных ламп.
— Будь я проклят, — сказал он вдруг, — она же наполовину сделана из дерева! — Он повернулся к Глинну. — Уже халтурите?
Уголки рта Глинна резко дернулись вверх в короткой улыбке.
— Дерево, мистер Ллойд, основной строительный материал.
Ллойд покачал головой.
— Дерево? Для веса в десять тысяч тонн? Я не могу в это поверить.
— Дерево идеальный материал. Оно слегка подается, но не деформируется. Благодаря большой силе трения дерево как бы прилипает к тяжелым объектам, намертво удерживая их на месте. Сорт дуба, который мы используем, прослоенный эпоксидной смолой, имеет прочность на излом выше, чем сталь. Дерево можно резать и гнуть по форме трюма. Оно не пробьет стальной корпус при шторме, ему не свойственна усталость, как металлу.
— Но почему такая сложная конструкция?
— Нам приходится решать небольшую проблему, — сказал Глинн. — При весе в десять тысяч тонн метеорит должен быть абсолютно неподвижен в крепеже. Если «Ролвааг» попадет в плохую погоду на обратном пути в Нью-Йорк, даже малейший сдвиг в положении метеорита может дестабилизировать корабль. Деревянная люлька не только зафиксирует штуковину на месте, но и распределит ее вес равномерно по танку, имитируя загрузку сырой нефтью.
— Поразительно, — восхитилась Бриттон. — Вы взяли внутренние размеры и на них основывались в расчетах?
— Да. Доктор Амира — компьютерный гений. Она выполнила расчеты, которые потребовали целых десяти часов работы суперкомпьютера, но в результате мы получили конфигурацию. Мы, естественно, не можем ее полностью закончить, пока не знаем точных размеров камня. Это построено на основании данных облета, полученных от мистера Ллойда. Но когда мы откопаем метеорит, то построим вокруг него вторую оплетку, которую вложим в эту.
Ллойд кивнул.
— А что делают вон те люди?
Он указал на самое дно, где несколько рабочих, едва видимых сверху, ацетиленовыми горелками врезались в обшивку корпуса.
— Аварийный сброс, — ровным голосом ответил Глинн.
Ллойд почувствовал всплеск раздражения.
— Вы не собирались этого делать реально.
— Мы это уже обсуждали.
Ллойд попытался говорить убедительно.
— Послушайте, если вы откроете дно корабля, чтобы сбросить метеорит во время шторма, проклятое судно все равно утонет. Любому идиоту это понятно.
Глинн остановил на Ллойде взгляд своих серых непроницаемых глаз.
— При выполнении сброса потребуется всего шестьдесят секунд, чтобы открыть цистерну, освободиться от метеорита и закрыть ее снова. Танкеры не тонут за шестьдесят секунд, каким бы сильным ни был шторм. Напротив, приток воды компенсирует неожиданную потерю балласта, когда произойдет сброс метеорита. Доктор Амира все это тоже учла. Поправка оказалась совсем небольшой.
Ллойд уставился на Глинна — этому человеку доставляло удовольствие решение проблемы сброса бесценного метеорита на дно Атлантики!
— Скажу одно: если кто-то сбросит мой метеорит, я сброшу его самого.
Капитан Бриттон рассмеялась, веселый звонкий звук заглушил грохот, доносившийся снизу. Оба мужчины повернулись к ней.
— Не забывайте, мистер Ллойд, — произнесла она твердо, — пока этот метеорит ничей. И нас отделяет от него огромное водное пространство.
Борт «Ролваага»
26 июня, 0 часов 35 минут
Макферлейн перешагнул порог люка и аккуратно закрыл за собой стальную дверь. Он стоял на самом верху корабельной надстройки, и у него было такое чувство, словно это крыша мира. Гладкая поверхность Атлантики, пятнистая в слабом свете звезд, лежала более чем в ста футах под ним. Легкий бриз доносил далекий крик чаек и удивительно пах морем.
Макферлейн прошел вперед к перилам и ухватился за них руками. Он думал об огромном корабле, который будет ему домом в течение следующих нескольких месяцев. Прямо у него под ногами находился мостик, а под ним — целый этаж надстройки, по каким-то загадочным причинам оставленный Глинном незанятым. Под ним располагались каюты старших офицеров. А еще шестью этажами ниже лежала главная палуба, протянувшаяся до носа на одну шестую мили. Всплеск звездного света обрисовал носовую часть полубака. Там осталась система трубопроводов и вентильной арматуры танка, вокруг были размещены многочисленные старые контейнеры, ставшие лабораториями и производственными помещениями. Все вместе было похоже на детский город из деревянных кубиков.
Вскоре ему предстоит присутствовать на «ночном ланче». Это будет первая официальная трапеза на борту корабля. Но он должен был сначала подняться сюда, чтобы убедить себя — плавание действительно началось.
