тебя на ноги поставлю. Поставлю на лапки твои быстрые. Будешь как новый! А пока отдыхай.»
Отдыхай…
«Правильно! Отдыхай. Раз, два, веки закрываются, три, четыре, отдыхай, отдыхааай, отдыхааааай…»
Отдыхаааа…
II
Заяц бредил, не приходя в сознание. Ему казалось, что он плывёт на лодке, потому, что плыло всё вокруг. Уплывали стены, потолки. Непонятно сколько их было – они двоились, троились, слоились друг на друге и расходились в стороны цветком калейдоскопа. Стенки и потолки, мотивационные плакаты и иконки.
Потом зайцу казалось, что он сидит в кристалле, и это он насылает волшебные образы на мир. «Та-да-да-даааа!», накрикивал он старую мелодию одной симфонии. «Та-да-да-дааа!», отвечал ему грач, если был рядом.
Потом («тысячелетия спустя») появилась перед зайцем зая. Он обращался к ней на разных языках, но она не понимала его ни на одном.
«Kam atejei? Ko nori?», бубнил он на приморском.
«What do you want from me? Why now?!», бубнил на западном.
«Ni shi shei? Ni xiang yao shenma?», на горском.
Потом, уже отчаявшись, спросил и на родном, но только это:
«Кто ты?»
Услышав наконец голос зайца, зая опустила голову, уставилась без смысла в точку на стене. В этот момент она показалась зайцу «бесконечно… бесконечно печальной» – «космически печальной» – печальной как пейзаж, как небо, как что-то большее, чем он. За эту печаль он всё простил ей. Да и было ли что-то за что он должен был её прощать? Сейчас он напрягал все свои силы для того, чтобы сказать ей: «эй, не стоит! Всё хорошо! Если ты заплачешь, я этого не вытерплю. Я потеряюсь в жалости к тебе, к себе, к миру этому, к богу лесному. Я потеряюсь, я исчезну в мечте о счастье твоём.»
Но зая не плакала. Бесчувственная, холодная, она презирала себя за свою мрачную зрелость. Именно здесь в больнице ей подумалось об этом. Как быстро она привыкла к смерти! Как легко ей было смиряться с ней – «неожиданно, прравда?», спросил бы сейчас всё наперёд знающий волк. Она же верила, что вот со дня на день переродится её многострадальная страна и она вместе с ней переродится! Она о внутренней революции мечтала. Она сама должна была умереть и воскреснуть. А кажется теперь, что только умерла.
Остановившись на последней мысли, зая встала и ушла, не смотря на зайца. Боялась смотреть на него этим страшным новым взглядом.
«Кто ты?», спрашивал заяц медленно исчезающий образ заи.
«Та-да-да-дааа!», насылал он чудо на землю. «Помоги ей! Та-да-да-даааа! …»
Снова мрак и космос. Пустыня, путешествие по звёздам. Дальние леса и горы. Туманы, снега…
Пришла гиена на костылях. Нога в гибсе, голова перебинтована. Лапы в зелёнке.
Гиена: Вот он, ментяра позорный, а-ха-ха! Ну, кто победил, заяц?! А? Не слышу, заяц! Чтооооу? А ничего! Тебе и сказать нечего! Лежишь тут, занимаешь собой народное имущество, дышишь народным воздухом! Ты кто? Мент коррумпированный! Тфу на тебя! Тфу! Да я из-за тебя всё веселье пропустил! Сколько лет я ждал этого дня! О, дети мои, гиенчики малые! И вы дождались! Сколько лет отца не видели?! А сколько лет нормально не питались?! Где там на пирог с медком-то раскошелиться?! Все дни рождения – как серпом по яйцам! Нечего дочке мне дать! Гляжу в самые прекрасные глаза на свете и понимаю что говно я! Я – говно подберёзное и ни-че-го исправить не могу! Вон, старший уже вырос – сам по воровской пошёл, весь в папку, а-ха-ха! А почему?! А потому, что жили в дыре убогой и понятно было каждому: так будет всегда! Никто даже не пытался нас куда-то «приподнять». Плакатиков – вот таких – и то не рисовали нам, понимаешь? В этом преступление. Сбросили «не столь удачные» слои как ботинки дрявые – пускай гниют! Лишь бы нам, красавцам, этого не видеть – отгородились от болезни, от бедности, от неграмотности… и прочей нашей темноты. Отгородились! И в этом второе ваше преступление. А третье… третье – то, которое мы не смогли, не захотели вынести… это презрение ваше к нам. Вы стали презирать нас за безнадёжность нашу и нашу темноту. Вот тут всё и случилось. Вот тут и спали маски. Революция, э-гей! Теперь заживём по-другому! Теперь не будет первых и вторых! Правильно волк говорит! Правильно! А тебя сгноят, ментяра! Если б не суд и не прокурор наш – новый, справедливый – я б тебя здесь сам вот этими лапчёнками и придушил! Видишь?! Изрисовали всего зелёной смердячкой! Что это? Что они со мной сделали, а? Граааач! Эй, граааач! Лечи меня, ты птах чумазый! Лечи пока сам живой! Героя революции мучишь, вааа!
Уходя из палаты, гиена ударил зайца костылём, поплевался в него и сорвал плакат со стенки. Он не знал как ещё ему навредить. Заяц просто смотрел, почти не двигался и ни на что не реагировал. Это бесило гиену. Он – «герой революции» – пользовался своим новым положением и ругался со всеми как невменяемый. Особенно доставалось грачу – пернатому.
Для зайца прошла ещё одна вечность, для остальных прошёл день. Вечером заиграла громкая музыка где-то вдалеке.
«Какой-то… концерт?! Опять кричат? Опять гуделки эти? Революция, которая по счёту?! Что же там происходит?! Ась? …»
???: Концерт, концерт! (ответил кто-то)
Заяц: Ты… грач?
Грач: Да, это я. Ты извини, что я тебе мешаю. Дым тебе… не вредит?
Заяц: Какой дым?
Грач: Не чувствуешь? Ну хорошо. Я тут… спрятался у тебя. Сижу, курю. Окошко открыл – вот ты и слышишь концерты их.
Заяц: Их? Празднуют что ли победу свою?
Грач: Э, нет. Это ноу-хау у них такое. Новое слово (не пойми в чём)! «Концертная демократия»!
Заяц: Это как?!
Грач: А вот так! Каждый день в 6 вечера на зелёной площади идут у нас концерты революционные. Первым актом песенки поют. Открывашки. Девочки, мальчики… главное, чтобы не пернатые. Потом выходит кто-то из министров с докладом. Рассказывает о великих своих преобразованиях (что он там за день понаделал), поднимает вопрос на голосование. Все орут. Решают, кто орал лучше. Потом планируют чего-нибудь и как-нибудь (я бы сказал мечтают). Потом по обыкновению запускается революционный их бредомёт с оргазмами небесной чистоты и раздиранием врагов – естественно, на клочья. Ну и… под конец опять песни.
Заяц: И долго оно будет?
Грач: От артистов зависит. Бывает, что за час справляются, а бывает и до утра.
Заяц: И это каждый день?
Грач: Каждый, каждый.
Заяц: Как же так жить?
Грач: А я не знаю как так жить! НЕ ЗНАЮ! Это вертеп! Это не страна! Я тут жить… да и… кто меня спрашивает-то? Мою судьбу решили за меня.
Заяц: Потому что ты пернатый?
Грач: Да. Есть такая особенность.
Заяц: А в чём ваша
