Париж, 1894
Разговор с сердцем
Сердце, полно, ты не бейся,Сердце, хватит, отдохни.Наша боль, в слезах излейся,Наша боль, в слезах излейся,Сердце, сердце, ляг, усни…В мир пришёл я по ошибке,И оплакан звонарём,Лживый мир, неверный, зыбкий,Лживый мир, неверный, зыбкий,Мерзок мне! Давай умрём…Я, невесту выбирая,Долю звал, она – глуха.Может быть, земля сырая,Может быть, земля сырая,Примет, примет жениха.Нас растопчет, обезличитВремя бешеным конём.Сердце, сердце, смерть нас кличет,Сердце, сердце, смерть нас кличет,Ради Господа! Уснём…
Коимбра, 1888
Мальчик и юноша
Жасмина ветвь, навек – душиста и бела,Осталась в прошлом, там, в немеркнущей долине.Вы, над моей судьбой простершие крыла,Голубки детства! где я отыщу вас ныне?
Я думал: вечен день, не одолеет мглаСлоновой кости блеск от башни в ясной сини.Фантазия моя в той башне береглаПленённый лунный блик и все мои святыни.
Но птицы детства прочь умчались от земли,Растаяли вдали, как золотые склоны,И лунные лучи из башни утекли…
Напрасно я кричу голубкам белым вслед,Летят ко мне назад на крыльях ветра стоны:Их больше нет, сеньор! Голубок больше нет!
Леса, 1885
Сон Жуана
Спит Жуан… (Ты, мать, скажи,Чтоб затихли те стрижи,Не шумели утром рано.Не будили бы Жуана…)
Восемь дюймов в высоту,Да четыре вширь сочту:Знаешь, для орангутанаБыл бы он вкусней банана!Проглотить могла б и кошка!Знаешь, мельче он немножкоСоловья-щебетуна…Но поболе, чем луна!
Сон – чудесная стихия…Ты оставь его, Мария[46]!Не звоните, звонари!Море! Тише говори…Ты, Мария, прикажи,Чтоб не цвинькали стрижи,Не шумели утром рано:Не будили бы Жуана.
Спит Жуан легко, беспечно,Спит невинно, вечно, вечно!Просыпаться не спеши:Мир, как море, для души,Может унести отливом…Лучше спи – и будь счастливым!
Спой, Мария, для негоПесню брата своего:«Нет грустней земной юдоли,Средство лишь одно от боли:Если сладко-сладко спишь —Всё проходит, мой малыш!..»И позволь ты посемуСпать до старости ему!
Будет мальчик подрастать:Всё при нём: краса и стать,Сам Господь росой кропит.Но всегда, всегда он спит…
День настанет подходящий:Перейдёт Жуан твой спящийВ мир, неведомый досель,Как в большую колыбель.В сновиденьях бытияСтанет … больше соловья.
Но для этого скажи,Чтоб затихли те стрижи,Не шумели утром рано.Не будили бы Жуана…
Протекут без счёта годы…
Станет он седобородый,И со щёк сойдёт румянец,Как роняет куст багрянец,Вот тогда и смерть, как няня,В сон его войдёт, дурманя.Выпьет он напиток млечныйИ проснётся к жизни вечной,Приведёт домой дорога:В тёплые объятья Бога.
Но для этого скажи,Чтоб не цвинькали стрижи,Не шумели утром рано:
Не будили бы Жуана…
Париж, 1891
Сонеты
1
В былые дни перо своё кровавил,Покуда жар от углей не угас,Искал в открытой ране, против правил,Свои чернила для чеканных фраз.
Вот так я свой молитвенник составил,О жизни свой бесхитростный рассказ,Я в нём был прям, ни в чём я не слукавил, —И, может быть, он растревожит вас.
Молитесь по нему и вы сполнаПоймёте жизнь: нет муки окаянней,Когда она иллюзий лишена.
О, юноша, земляк, ни ожиданий,Ни светлых грёз, – знай: эта жизнь – однаСтрастная пятница твоих страданий!
Коимбра, 1889
2
В четыре лампы светом осиянныйВ том королевстве, бурь и диких скал,Поэт родился, гость он был желанный,Но лучше б к свету он не привыкал.
И верой и мечтою обуянный,Он начал жить, он красоты алкал,Но вероломства натиск постоянныйСтрашнее, чем ножа в ночи оскал.
Разочарованному всё – едино:Пусть тех бойцов прямой потомок я,За солнцем плывших сквозь шторма, ненастья,
Что родина мне, смена властелина?Будь Карлуш[47], будь рыбак Жозе… Друзья,Родиться в Португалии – несчастье!
Коимбра, 1889
3
На побережье Доброй Вести летомВ мечтах своих я крепость воздвигал.И на песке морском перед рассветомВстал замок – лазурит весь и коралл!
Высокий замок в воздухе прогретом,И я – властитель, гордый феодал.Никто в округе не владел секретомИ о моём имении не знал.
Но пыль пустыни с ветром сиротливымУже неслась, чтоб праздник мой украсть,Тоской залечь по башням и оливам.
Мой замок, незабывшаяся страсть!Я графом был в том возрасте счастливом,Когда мечты ещё всесильна власть…
Порто, 1887
4
О, девственницы, на закате дняИдущие по ветреным дорогам,Чаруйте песней пламенной меня,Бездомному она твердит о многом.
Всесильным голосом в тиши звеня,Вы пойте о луне в сиянье строгом,Как волны, тайно солнце хороня,Прильнут к окрашенным зарёй отрогам.
И свежей песней, песней молодойСтаринные иллюзии омойте,Ушедшие печальной чередой.
Из-под развалин дома их отройтеИ оживите ключевой водой…Хочу уснуть под звуки песен… Пойте!
Порто, 1886
5
Шли светлым лесом: чётки очертанья,Луна парила, фимиам куря.Укрыла взор ты, тайна, трепетанье,Смущением и радостью горя.
И всё же глаз застенчивых блистаньеИз-под ресниц стремилось, говоряО тех, двоих, чьи не сбылись мечтанья,Что умерли почти у алтаря.
Луна лила серебряную слизь,И волосы седыми становились,Но так при этом молодо вились!
Ты – чудо – в этом облаке белесом!Писал стихи, мы оба им дивились,Взволнованные шли мы светлым лесом.
Порто, 1884
6
О, не суди коленопреклонённых!Считать грехи – твоей ли белизне?Святой меж душ, пороком замутнённых,Я близ тебя – греховнее вдвойне.
Мне за тебя в церквах уединённых —Благодаренье Богу в каждом дне,Глаз не поднять, слезами увлажнённых…В своих молитвах вспомни обо мне!
Чтоб мысль парила, низости чужда,И чтобы в день Последнего СудаНе пасть под грузом страшного итога.
Ведь мой процесс, я знаю наперёд,Давно в судебном округе идёт,У комиссара опытного – Бога.
Гамбург, 1891
7
Дни юности моей скользят впустую,Тихи, как воды чистые реки,Похожи, как супруги-старики,Бредущие в каморку обжитую.
Ну, что поделать, я не протестую,Пусть пробуждения мои горьки,И пусть, годам весенним вопреки,И бледен, и печален зачастую.
Не будет у меня ни ярких глаз,Ни губ-кораллов – юности прикрас,Ни пылких необузданных стремлений.
Я жить хочу! Но жизнь не для меня:Коль смолоду преследует, тесня,Каких же к старости мне ждать глумлений?
Белуш Ареш, 1889
8
О, рыбаки из Пóвоа, о други!Хочу делить я с вами непокой,Носить берет трёхцветный, что в округеЗавзятый самый носит волк морской.
Как души просмолённые упруги,В работе загрубевшие мужской!И я бы с гордостью пенькой натугиТак душу конопатил день-деньской.
Ах, почему я не из этих мест?За вас, когда изменчива фортуна,Сеньор де Матозиньюш держит крест.
А если не ослабнет такелаж,И после шторма в порт вернётся шхуна,Заступнице – Марии – парус ваш!
Леса, 1889
9
Идёт июнь. Мне здесь невмоготу.Небес туберкулёзных сон рассеяв,Уеду в Сейшу, бросив духоту,И шёпот тополей, и гул музеев.
Во всём уклад Аббата[48] предпочту,В себе благие помыслы взлелеяв.В глазах Аббата вижу доброту,В его капеллах вижу я евреев[49].
Великий муж! весь мир его приход,Храм, виноградник – нет иных реалий:Он по законам Господа живёт.
Избегнув чудом суеты мирской,Вы ничего, Сеньор, не потеряли,Вдали от грязи обрели покой.
Коимбра, 1890
10
Здесь, в спальне, на столе, на дне стаканаВсе предзнаменованья собрались.Твои молитвы чую постоянноС небес за сына… Мама! Не молись!
Довольно! Ты и так – живая рана,Когда хулою оскорбляю высь,Вновь терпишь муки родов, осиянна,Чтоб все предначертания сбылись!
Зачем ты создала во мне поэта?Зачем, Сеньора, жизнь ты мне далаИ молоком поила несравненным?
Уж лучше никогда не видеть света,Чем так идти сквозь беды без числа,По чуждым, по враждебным мне Вселенным.
Коимбра, 1889
