Защелкали кнуты по спинам мулов, покатились большие колеса по клочковатой траве — вереница фургонов снова пришла в движение. Точно так же, как и до привала, подумала девушка, — и все же совсем иначе. Теперь она чувствовала близость реальной опасности. Теперь еще более чужими казались ей эти люди, грубой натуре которых она не доверяла. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она отыскала свой кожаный пояс с кобурой, вытащила револьвер и проверила заряд. Со странным чувством спрятала она обратно оружие.
Она присела на корточки у переднего проема в брезенте, где ее старый друг — седобородый Том — сидел рядом с ездовым. Широкая спина Тома казалась ей надежной защитой и от ночного ветра, и от любой опасности.
— То-ом, — тихонько позвала она.
— Не бойтесь, мисс.
— То-ом, хоть бы поскорее прошла эта ночь! Это ведь у нас последний переезд. Завтра мы должны прибыть в форт.
— Ну конечно! Завтра вы уже будете сидеть у своего отца в блокгаузе, за толстыми стенами. За такими стенами, что не всякая пуля пробьет. У старого блокгауза, по крайней мере, такие.
— Что значит у «старого блокгауза»? Вы знаете форт?
— «Знаю» — это слишком сильно сказано. О новом блокгаузе я только слыхал. Но о старом блокгаузе, который построил Беззубый Бен, наш сомнительный спутник, о старом блокгаузе, в котором он был и хозяином гостиницы, и кабатчиком, и торговцем, об этом старом блокгаузе я кое-что знаю.
— Расскажите мне о нем! Пожалуйста, Том, — принялась упрашивать Кэт. — Если я буду думать, как выглядит форт, мне будет не так страшно, да и время за разговорами пройдет быстрее. А спать я все равно не могу.
— Да, нам, конечно, следует побеседовать. Но о старом блокгаузе… нет, лучше не стоит.
— Почему же?
— Потому что… потому что это жутко.
— Но, может быть, вы расскажете тогда что-нибудь из своего прошлого?
— Вы это серьезно, маленькая мисс? Что ж, могу, если вам угодно послушать о старой развалине. Вот разъезжаю я по прерии за грошовое жалованье, рискуя своей жизнью, и ни кола у меня, ни двора. Но вот повстречай я вас два года назад, в тот вечер, когда был брошен злой жребий, да, да, повстречай я вас тогда, и многое бы могло быть иначе… Вы бы тогда открыли дверь, мисс, дверь в мою лавку…
— Вашу лавку? Разве вы не всегда разъезжали по прерии?
— В молодости я был разведчиком на строительстве железной дороги. Однажды индейцы рода Большой Медведицы даже захватили меня в плен. Только я потом жил у них как свой… Пережил я песчаные и снежные бури. И я был сыт всем этим по горло. Я вернулся в город и открыл небольшую лавку. И вы могли бы ко мне как-нибудь заглянуть, пожалуй, даже с вашей противной тетушкой Бетти. И, может быть, вы спросили бы какое-нибудь индейское одеяло или вышитый кожаный пояс, какие настоящие леди покупают как диковинку. И если бы я вас увидел тогда, я вспомнил бы, конечно, о своей дочери, которая немножко похожа на вас. И тогда я бы ни за что на свете не отправился снова в прерию, которая мне ненавистна. Тогда я бы на склоне лет уж не стал золотоискателем, и Рэд Фокс не заманил бы меня в блокгауз… В этот проклятый дом!
— Почему проклятый? — снова разволновалась Кэт. — И кто такой Рэд Фокс?
— Проклятый… хм, придется рассказать вам эту историю. А Рэд Фокс, или Джим, или Фред, или как бы он там еще не называл себя в своей разбойничьей жизни… д-да… кто же он собственно? Если бы я это знал! Так вот он-то, к моему несчастью, и появился тогда у меня. Это было два года назад, пасмурным зимним вечером. Жена моя тогда уже умерла, дочь вышла замуж, и я один сидел в своей лавке. Покупателей было мало, дело шло плохо, а у меня как раз кончился табак, и я поругивался про себя, поминая всех чертей и святых. И тут дверь вдруг распахнулась — говорю вам это, Кэт, как мне старому дураку тогда показалось, — и он-то, нечистый, ко мне и явился. Рыжеволосый, со сверкающими плазами, с желтыми оскаленными зубами! Большой, сильный! Похлопал меня по плечу и наговорил всякого такого, чем бедного человека легко свести с ума. Что вот-де найдем золото, сразу разбогатеем… Короче, я сказал «да» и продал свою лавку. К исходу зимы, вот в такое же время, как сейчас, кажется даже в этот же самый день, только два года назад, мы все оказались в проклятом блокгаузе…
Том шлепнул себя ладонью по губам и оборвал рассказ.
— … вы все встретились в блокгаузе! — подхватила Кэт конец фразы. — И тут вы?.. — Она была теперь настроена решительнее, ей хотелось уже узнать все до конца.
Захваченный врасплох Том продолжал:
— Я и некий Джордж, и известный вам Билл Петушиный Боец, которого зовут также Кровавый Билл, и вечно грязный Малютка Джозеф, который едет в качестве охраны в фургоне перед нами, и белокурый Адам Адамсон — нет, его нет здесь, в нашей колонне. Этот был, пожалуй, лучший из нас. Он, должно быть, и теперь еще служит на форту вольным всадником. Бедняга, он хотел найти золото, чтобы отец не потерял ферму, которую у него захотела забрать Земельная компания. Все мы хотели с помощью Рэда Фокса стать богачами. Разные, разные мы были люди. Были, а многих уже и нет в живых. Месть висит над нами…
— Что за месть? — прошептала девушка.
— Месть Гарри-Токей Ито. Отца его тогда убили за то, что он не захотел вести нас к золоту. Джим Красный Лис снял с него скальп, а тело убитого мы бросили на съедение рыбам.
— И вы были при том? — испуганно спросила девушка.
— Да, да, я при том был, был еще Бен, Билл Петушиный Боец, Малютка Джозеф, Адам Адамсон…
— И вы не помешали убийству?
— Не будьте ребенком, мисс Кэт!
— Какое же наказание понес Рэд Фокс?
— Этот-то? Да его никто и не собирался ловить да судить. Им может заняться только Гарри — Токей Ито — сын убитого. Но вряд ли теперь появится в районе Платта или Найобрэры.
— И вот вы все едете опять в этот проклятый дом? — Кэт почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.
— Эх, лучше бы я вам не рассказывал, маленькая мисс. Не для ваших это ушей. Но ведь и верно, мы, кто до сих пор еще жив, снова собрались вместе.
Молодой возница, от которого и слова-то трудно было добиться, тут уж не выдержал:
— Это мне надо было знать, прежде чем отправлять в путь! Тогда-то уж вы бы ехали без меня! Этот Пит Куцый Нос оказался хитрее нас всех. Скрылся куда-то и остался на форту Рэндол.
Кэт задумалась. Она пыталась представить себе форт, индейца Токей Ито, который мстил белым за отца.
Ночной ветер становился холоднее и резче. Усталость овладевала людьми и животными. Глаза у Кэт стали слипаться, хотя полночь еще не наступила. С каким-то странным чувством она опять извлекла из кожаной кобуры револьвер, осмотрела еще раз и прицелилась, как бы стреляя по врагу. Хватит ли у нее хладнокровия, чтобы в нужный момент точно прицелиться? И что за мысль — убивать людей! Но люди ли индейцы? Нет, они просто враги, мстительные враги, сказала сама себе Кэт, повторив таким образом то, что ей твердили с детства.
