ГЛАВА 22
СТОЛБЫ ДЛЯ ОГРАДЫ
Я открыл глаза, услышав птичью трель. Я лежал на спине и смотрел на замысловатый узор. Вскоре я узнал в нем ветки на фоне темно-серого неба. Воздух был прохладным, свежим и удивительно чистым. Я лежал совершенно неподвижно, ничего не желая, в глубоком удовлетворении и полной гармонии с окружающим миром. Небо надо мной постепенно светлело, птичьи трели раздавались все чаще.
Уж не знаю, как долго я бы оставался в таком состоянии, если бы Утес не подошел ко мне и не ткнулся с любопытством мне в ногу. Я посмотрел на него, поднял руку и почесал лицо. Мне казалось, я вернулся из далекого путешествия и теперь все то, что некогда было мне знакомо, стало странным и новым. Я медленно сел и отряхнул с голой спины несколько листьев и сучков. Блестящий черный жук полз по моему бедру. Я скинул его в сторону и протяжно зевнул. Я был один.
— Оликея? — негромко позвал я, но ответа не последовало.
Я медленно возвращался в свой мир. Рядом лежала моя разбросанная одежда. Я снова зевнул и медленно поднялся на ноги. Я ожидал от тела боли или оцепенелости — однако чувствовал себя прекрасно.
— Оликея? — позвал я погромче.
Какая-то птица сипло каркнула и шумно взлетела в воздух. Я успел лишь мельком заметить ее черно-белое оперение. Другого ответа я так и не получил. Либо она ушла и вернулась туда, откуда приходили спеки, либо осталась поблизости, но предпочла спрятаться от меня. Неопределенность немного меня смущала.
— Оликея! — прокричал я ее имя и почти рассердился на себя за то, что зову ее.
Она знает, где я. И если она предпочла уйти, мне не следует унижаться, вопя, как брошенный ребенок.
Я собрал свою влажную от росы одежду. В тусклом утреннем свете она выглядела грязной и поношенной. Мне не хотелось натягивать ее, но я не привык разгуливать голышом. Одеться оказалось непросто. Когда я натянул на себя отсыревшую одежду, я сразу же замерз. И вместе с неприятными ощущениями ко мне вернулась прежняя жизнь. Я содрогнулся и осознал, что мой постоянный голод разыгрался всерьез. Я потер заросшее щетиной лицо, и мне показалось, будто я проснулся только сейчас.
Подойдя к Утесу, я оперся на него, находя утешение в его тепле и надежности. Моя близость с Оликеей представлялась мне путешествием в воображаемый мир, ставший пустым звуком теперь, когда свет дня разогнал его призрачную дымку. Казалось, от прошедшей ночи меня отделяет столетие.
— Поехали домой, Утес, — сказал я своему мощному коню.
Меня тревожила мысль о возвращении домой с пустыми руками после столь долгого отсутствия, но не настолько, чтобы задерживаться в поисках подходящих столбов для ограды. Пробудившийся голод был так настойчив, что меня бросило в дрожь. Исчезновение Оликеи казалось мне низкопробным трюком. Я не мог понять ее поведения, но потом задал себе вопрос — а стоит ли пытаться? Она спек. Чего я жду от нее? Пришло время вернуться к собственной жизни.
Как я и предвидел, крупные копыта Утеса оставили в лесном мху легко различимый след. Было нетрудно вернуться обратно тем же путем, каким я пришел сюда. Я пошел вперед, и Утес охотно последовал за мной. В тенистом лесу ему не хватало травы, чтобы пастись. Наверное, он проголодался ничуть не меньше меня. Мы спускались по заросшим лесом холмам, на которые взобрались днем раньше.
Я заметил, что лес больше не дышит для меня ни ужасом, ни усталостью. То ли его магия исчезла, то ли меня одарили защитой от нее. В любом случае, это было облегчением. Теперь я наконец видел лес таким, каким он был на самом деле. От его красоты перехватывало дыхание. Тень от ветвей приглушала яркий солнечный свет. Превосходное освещение для глаз охотника. Я остановился перевести дух и дать передохнуть ноющим икрам ног. Долгий подъем на холм становился все более крутым.
Оглядываясь по сторонам, я заметил две вещи: местность казалась мне знакомой, однако я не помнил, чтобы спускался по этому склону вчера. Впрочем, следы копыт Утеса четко отпечатались на земле. Я посмотрел на небо, но сплетенные ветви скрывали большую его часть. Я не мог бы сказать, двигаюсь я на восток или на север. Леденящая дрожь пробежала по моему хребту. Да, я знал это место, хотя внезапно у меня не осталось ни малейших сомнений, что проходил я здесь отнюдь не вчера, а год назад, как спек и ученик древесного стража. Я знал, что если проследую дальше по следам Утеса вверх, к гребню холма, то обязательно доберусь до тропы, ведущей к водопаду древесной женщины.
Во рту у меня пересохло. Мне хотелось повернуть обратно. Однако я понимал, что все мои попытки окажутся тщетными. Лес привел меня сюда, и магия не удовлетворится, пока я не пройду предначертанным мне путем. За спиной у меня фыркнул Утес, недовольный остановкой на крутом склоне. Я продолжил подъем. Впереди я видел большой просвет в пологе леса. Я знал, кто и что ждет меня там.
Не могу описать свои чувства в тот миг, когда я оказался на перекрестке миров. Я слышал о том, как чувствуют себя солдаты перед самым сражением. Мне кажется, я пережил нечто похожее. В ушах звенело, я едва мог дышать. Мое лицо горело, кожу покалывало, а затем оно словно онемело. Заложило уши, и я вдруг потерял чувство равновесия. И все же я продолжал идти вперед, вытянув перед собой трясущуюся руку.
Холодная рукоять сабли задела мою ладонь. Ее клинок глубоко вошел в гигантский пень поваленного дерева. Казалось невероятным, чтобы он рассек необъятный ствол, но именно так и случилось. Один удар сабли повалил дерево, однако длины клинка просто не могло хватить. На поверхности пня мог бы разместиться фургон. Я нанес удар этой саблей вовсе не по дереву, а по древесному стражу. Клинок рассек ее живот и застрял в хребте. Я видел, как вывалились наружу внутренности, как хлынула густая, словно смола, кровь. Она опрокинулась назад, в точности как это дерево, не до конца рассеченная надвое, так что часть ее торса осталась неповрежденной и сабля застряла глубоко в теле.
Прежде я никогда здесь не бывал. Когда я последний раз прикасался к этой сабле наяву, я находился в землях отца в Широкой Долине. Месяцы спустя я нашел пустые ножны там, где их презрительно бросил Девара. Теперь я стоял, сжимая холодную рукоять, и дрожал от внутреннего разлада. Я призвал это оружие из реального мира в воображаемый мир Девара, и оно помогло мне закрепить один из концов призрачного моста. Я схватил его, чтобы сразить древесного стража, а потом оставил свой клинок в том мире. Теперь же невероятным образом он оказался здесь.
Так в каком мире я нахожусь сейчас? Существует ли в нем Геттис?
Я вновь оглянулся по сторонам, но нигде не увидел древесной женщины. Упавшее дерево было таким же, как то, что пустило корни в труп молодого солдата, эти деревья росли и в конце Королевского тракта, хотя и несравнимые с этим по размеру. И все же это дерево показалось бы гигантским рядом с деревьями равнин или Старого Тареса. Длинный ствол лежал на дерне, примяв меньшие деревца и открыв огромный просвет в лесном пологе. За год, прошедший с тех пор, как я свалил его во сне, он успел обрасти мхом. Под ним укрывались грибы. Одна из ветвей в верхней части превратилась в новый побег, прорастающий из ствола. Я смотрел на поверженное дерево и вспоминал слова древесной женщины: «Такие, как мы, не умирают подобно прочим». Она пала от моей сабли, но ее дерево продолжало жить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
