Второй период подъема, отделенный от первого длительным сарматским засильем в степях, падает на И — IV вв. н. э., когда Римская империя, покорив Дакию, стала при императоре Траяне непосредственным соседом приднепровского славянства. Возобновилось экспортное земледелие, повлиявшее на социальную структуру. Славяне приняли римскую меру зерна — квадрантал-четверик, сохранявшуюся до 1924 г., а взамен славянского хлеба в лесостепное Поднепровье широким потоком потекло римское серебро в монете и изделиях. Место будущего Киева было тогда крайним северным пунктом торга и накопления сокровищ.
Память о первом периоде подъема сохранилась только в восточнославянских (украинских, русских и белорусских) волшебных сказках как фрагменты древнего эпоса о трех царствах и о Царе-Солнце, стоявшем во главе «Золотого царства». С этими тысячелетними припоминаниями связан, по всей вероятности, и былинный эпитет киевского князя — «Красное Солнышко».
Память о втором подъеме, происходившем после завоеваний Траяна (98—117 гг.), сохранилась в произведении киевского поэта «Слове о полку Игореве», где говорится о «веках трояних», как о далекой эпохе благоденствия славянства.
Промежуточным звеном между родо-племенным строем и государством являются союзы племен, и вопрос о времени их появления очень важен для определения хронологических рамок рождения государственности. Летописец Нестор перечисляет основные союзы племен у восточных и западных славян. Благодаря дополнительным источникам мы узнаём, что за одним общим именем (например, Лютичей) скрывается 8—10 мелких племен, образовавших союз.
Анализируя археологические материалы, синхронные первому периоду подъема, мы видим, что на всем пространстве славянского мира VI–IV вв. до н. э. географическая группировка их вполне соответствует местоположению союзов племен, указанных Нестором (Поляне, Древляне, Волыняне и пр.). Важно отметить, что на территории древней прародины уместилась только южная половина племенных союзов, перечисленных Нестором; вторая, северная, половина — это зона позднейшего расселения из области первоначального обитания, начавшегося на рубеже нашей эры как следствие сарматского натиска на юге. Славяне-земледельцы начали врубаться в северные леса, применяя здесь давно забытую на юге примитивную подсечно-огневую систему земледелия. После освоения новых земель по Верхнему Днепру, Западной Двине, Верхней Волге, Волхову, Оке и Клязьме славянские племена и здесь сгруппировались в союзы племен, но имена этих новых, более поздних племенных союзов были построены по-иному, патронимическому принципу: Вятичи — от вождя-эпонима Вятка, Радимичи от Радима.
В пору второго подъема процесс расселения на север уже шел, но северные области еще резко отличались от исконных южных славянских областей по уровню своего развития. Этот контраст и отметил Нестор, говоря о том, что северные племена, «живущие в лесах зверинским образом», невыгодно отличались от «мудрых и смысленных» полян, занимавших южную лесостепь и уже целое тысячелетие распахивавших плодородные поля Среднего Поднепровья.
Союз племен (если он был устойчивым и длительным) представлял собой новую, более сложную и более высокую форму организации общества. Над князьями и знатью отдельных племен появился общий князь; одно из племен могло занимать место гегемона в союзе, что тоже усложняло дело. Союз племен почти обязательно предполагает наличие военной демократии, на фоне которой вырастает власть «князя князей» и его дружины. Примером такого союза племен может быть земля Вятичей, описанная персидским путешественником первой половины IX в.: имущественная дифференциация внутри племен, наличие челяди, верховный князь всего союза, живущий в городе, торговые связи с Востоком, конная дружина князя и его ежегодное полюдье — все это говорит о переходе к классовому обществу. Вятичский союз племен находился на восточном краю славянского мира, в лесной земле, и сложился, вероятно, незадолго до образования Киевской Руси как общего государства. На три — четыре столетия раньше возник тот союз племен, которому суждено было стать центром интеграции всех восточнославянских племен — союз Руси, Полян и Северян в Среднем Поднепровье. Он закономерно вырос на той же самой земле, где во времена Геродота находились три сколотских (славянских) царства почитателей священного золотого плуга, где в «трояновы века» мы видим наибольшую концентрацию земледельческой культуры и результатов ее экспорта.
Имя народа Рос (Рус), отличающегося от кочевников, известно за пределами Руси уже в VI в. н. э. Могуществу союза славянских племен Среднего Поднепровья содействовали два обстоятельства: во-первых, то, что он устоял в VI в. под натиском аварских орд тогда, когда его соседи были жестоко покорены кочевниками, а во-вторых, то, что во время великого переселения славян в V–VI в., когда десятки северных племенных дружин спускались по Днепру, для того чтобы двинуться далее к Дунаю и Балканам, северная часть «русского» союза племен оказалась в необычайно выгодном положении — здесь у киевских высот сходились важные пути огромной лесной зоны: Днепр, Десна, Припять, Сож, Березина. Форпостом в борьбе с аварами была земля Русов (реки Рось, Тясмин, Средний Днепр); столицей же, по всей вероятности, — город Родень у устья Роси. Хозяином водных путей был союз Полян, князь которых — Кий — построил близ устья Десны, на месте старого торга «трояновых веков», новый город, ставший исторически закономерно организующим центром всего восточного славянства. Русы и Поляне точно соответствовали географически двум соседним археологическим группам (по Геродоту «царствам») земледельцев-борисфенитов геродотовских времен. Отец истории измерил общую протяженность их земли в одиннадцать дней плавания по Днепру, т. е. около 400 км. Тысячу лет спустя возобновилось (может быть, четче обозначилось) единство двух групп среднеднепровского славянства, и летописец твердо определяет союз: «Поляне, яже ныне зовомая Руст. Время оформления союза приднепровских славянских племен, в который органически вошли и левобережные северяне, падает примерно на конец V — начало VI в. н. э. Это и есть та эпоха легендарного князя Кия, с которого Нестор начинает историю Руси со столицей в Киеве, а союз Руси, Полян и Северян есть та «Русская земля» в узком смысле слова, которая уже настолько обозначилась к середине VI в., что о ней знал даже автор географических примечаний, писавший в Сирии. «Русская земля», возникшая как союз трех групп славянских племен от Киева до Курска, стала устойчивым и прочным объединением, отразившимся и в археологическом единстве VI–VII вв. и в географической номенклатуре XI–XIII вв. Когда северные дружинники (ильменские словене и заморские варяги) попадали в Киев, то они «прозывашася русью».
Третий подъем славянского общества связан, во-первых, с окончательной победой земледелия в обширной лесной зоне, где к IX в. образовался значительный фонд расчищенных из-под леса старопахотных земель, а во-вторых, с рождением, усилением и территориальным ростом «русского» племенного союза. Если в VI–VII вв. он охватывал только три группы лесостепных племен, то, примерно, к началу IX в. он сильно разросся за счет включения ряда других племенных союзов: Древлян, Дреговичей, Полочан и, может быть, Волынян.
Фреска Дмитровского собора во Владимире. Конец XII в. Апостол Матфей
Фреска Дмитровского собора во Владимире. Конец XII в. Апостол Марк
Приднепровский союз племен стал уже суперсоюзом, охватывавшим теперь не менее семи племенных союзов. Киевский князь, которого восточные географы называли царем Руси («хакан-рус»), теперь повелевал несколькими «князьями князей» (владыками племенных племен) и примерно полусотней «всякого княжья», князьями отдельных племен. Владения Руси простирались от Приднепровья до Дона и от границы степей до Западной Двины. Это еще только половина восточнославянских племен (и нам неизвестно, какие именно неславянские племена входили в Русь тогда), но это уже большое государственное объединение, где древний родо-племенной принцип был отодвинут, по крайней мере, на третье место.
Эксплуатация непосредственного производителя осуществлялась как посредством полюдья внутри каждого отдельного союза племен (мы знаем такие объезды у вятичей, не входивших еще в состав Руси), так и посредством полюдья самих киевских князей, являвшегося как бы полюдьем второй степени.
Право собственности на землю не декларировалось, а осуществлялось путем военного присутствия князя «со всеми русами». Полюдье, во время которого отношения господства и подчинения выступали во всей своей обнаженности, являлось первичной формой взимания феодальной ренты. Рента была и натуральной (прокорм многочисленной дружины на протяжении полугода, сбор запасов на летнюю половину года, пушнина, воск, мед) и отработочной: постройка погостов и становищ полюдья, мощение мостов и гатей, гужевая повинность и изготовление нескольких сотен кораблей и парусов к ним ежегодно.
