— А вот насчет того, что я леблаббий, есть как раз некоторые сомнения. Возможно, я наполовину тоан, но отнюдь не горю желанием выяснить, так ли это.
— Мы поговорим... как-нибудь в другой раз. А теперь можешь идти.
«Она действительно ставит меня на место, — подумал Кикаха. — А, ладно, это же не я болтал, а спиртное. Или нет?» Перед внутренним взором Кикахи проплыло светлое лицо Ананы. На какой-то миг он почувствовал себя так, словно вот-вот расплачется.
Манату Ворцион. потрепала его по плечу.
— Горе — это цена, которую платишь за полноту жизни. — Она помолчала и добавила: — Некоторым во время печали помогает снотворное. Но я знаю кое-какие средства, способные унять горе.
Больше великанша ничего не сказала. Кикаха поднялся к себе в комнату и приготовился ко сну. Но когда он лег, то уснуть ему удалось далеко не сразу.
Кикаха проснулся как от толчка и сунул руку под подушку за лучеметом. Шум? Тихий голос? Его ведь что-то разбудило. Тем временем лучемет, который он держал под подушкой, оказался у него в руке. И тут Кикаха увидел освещенную сумеречным светом высокую женскую фигуру. Манату Ворцион! В воздухе разливался слабый аромат. Видимо, он-то и разбудил Кикаху; нос его тоже караулил, не зная отдыха. Аромат был мускусный, но совсем не походил на духи из бутылочки. В нем чудились потоки воды, жаркие лихорадочные испарения, курящиеся над болотом, — образ странный, но вполне уместный. Такой запах исходил от возбужденной женской плоти, хотя и казался сильней, чем обычно.
Фигура медленно приблизилась к нему.
— Положи лучемет, Кикаха.
Он бросил оружие на пол и ждал. Сердце у него стучало, точно жеребец, бьющий копытами в дверь стойла. Женщина опустилась на колени, а затем улеглась на бок рядом с Кикахой. Жар ее тела обжигал, словно волна душного воздуха из распахнутой дверцы топки.
— Вот уже восемьдесят лет я не рожала детей, — прошептала она. — С тех самых пор я не встречала мужчины, чье дитя мне хотелось бы носить под сердцем, хотя я делила ложе со многими превосходными любовниками. Но ты, Кикаха, человек безмерной хитрости, человек, который никогда не теряется, герой многих приключений, ты подаришь мне ребенка, которого я буду любить и лелеять. И я знаю, что вызвала в тебе сильную страсть. Больше того — ты один из очень немногих мужчин, не испугавшихся меня.
Кикаха не был в этом уверен. Но он почти всю жизнь преодолевал страх, а потому задавит и этот, кстати, не такой уж большой.
Он подумал об Анане, хотя отток крови от мозга к другим, не связанным с мыслительными процессами, органам сделал ее образ несколько туманным. Если она умерла, значит, нет препятствия, преграждающего ему путь к другим женщинам. Но он не знал, умерла ли она, а они с Ананой поклялись в верности друг другу. И сдержат клятву, если только жизнь не разлучит их надолго или же обстоятельства не вынудят ее нарушить. Как поступать в таких случаях — каждому или каждой предоставлялось оправдываться перед самим собой.
Женщина нашла губами его губы, и правая грудь Матери Земли, сама по себе планета, легла ему на живот.
«Я в ее власти, — подумал Кикаха. — От нее зависит, поможет ли она мне в сражении с Рыжим Орком. На чашах весов судьбы целых вселенных. Если я скажу ей «нет», то, возможно, смещу равновесие в пользу Рыжего Орка. Нет, это чушь — хотя она тогда будет помогать мне далеко не с таким энтузиазмом. К тому же гостю не пристало обижать хозяйку. Воспитанные люди так себя не ведут. Но самое главное, я хочу этого ».
— Мне и правда очень жаль, Великая Матерь, — вздохнул он, — но мы с Ананой поклялись в верности друг другу. Как бы сильно я тебя ни желал — а сильнее я желал только Анану, — я этого не сделаю.
Женщина заметно напряглась, а затем встала.
— Я уважаю твой обет, Кикаха, — сказала она, глядя на него. — Хотя даже при таком тусклом свете ясно видно, что я отнюдь не безразлична тебе.
— Тело не всегда послушно велениям разума.
— Ты хорошо изучил тоанские поговорки, — рассмеялась она. — Я восхищаюсь тобой, Кикаха. Верность — редкая черта, особенно когда в роли искусительницы выступает сама Манату Ворцион.
— Это правда. Пожалуйста, оставь меня, пока воля моя не совсем ослабела.
* * *
Три дня спустя Кикаха с Манату Ворцион стояли перед серебряным экраном глиндглассы. Кикаха был полностью одет и хорошо вооружен. В рюкзаке у него лежали запасы еды, воды и лекарств. А в голове теснились советы Великой Матери.
Владычица склонилась к самой глиндглассе и прошептала кодовое слово. Поверхность зеркала тут же замерцала и чуть раздвинулась, а потом чуть сжалась. Кикаха вглядывался в нее, но ничего не видел.
Манату Ворцион повернулась, обняла Кикаху, прижала к своей груди и поцеловала в лоб.
— Я буду скучать по тебе, Кикаха, — тихо сказала она. — Да сопутствует тебе удача. Я постараюсь наблюдать за тобой, сколько смогу.
— Встреча с тобой была не только волнующей, — ответил Кикаха, — но и очень поучительной. К тому же ты оказала мне великую честь.
Она выпустила его из объятий. Кикаха шагнул к вратам. Манату Ворцион легонько коснулась его шеи и провела кончиком пальца вдоль позвоночника. Кикаху бросило в дрожь. Ощущение было такое, точно богиня благословила его.
— Если кому-то под силу остановить Рыжего Орка, так только тебе, — сказала она.
Она действительно так думает? Хотя... Это не имело значения. Он всей душой был с ней согласен. Однако даже всех его сил могло не хватить.
Кикаха шагнул сквозь колышущуюся завесу.
11
Несмотря на то что великанша обещала Кикахе отсутствие опасностей во время первого перехода, он приготовился к встрече с неожиданным. И потому стоял напружинившись, с лучеметом в руке, когда его внезапно окружила тьма. Следуя наставлениям Манату Ворцион, он сделал три шага вперед, и яркий солнечный свет ударил в глаза. Перед ним простиралась открытая равнина — все было так, как рассказывала Великая Матерь. Кикаха огляделся и сунул оружие в кобуру.
Небо казалось одним сплошным северным сиянием из смещающихся и колышущихся фиолетовых, зеленых, синих, желтых и серых полос. Равнину покрывала высокая желтая трава, кое-где взгляд отмечал небольшие рощи. Далеко впереди паслось большое стадо огромных черных животных. За спиной возвышался валун величиною с дом в форме пирамиды из какого-то гладкого, маслянистого зеленоватого камня.
У Кикахи было пятьдесят секунд на то, чтобы обогнуть валун и таким образом ввести в заблуждение любого врага, которому случится пройти через врата. Кикаха обежал пирамиду и увидел мерцание с обратной стороны. Но ему пришлось остановиться на несколько секунд: перед вратами стояли два длинномордых зверя размером с тигра, с хищными клыками. Они зарычали, но нападать не стали. Что ж, даже Великая Матерь не могла предусмотреть всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
