Атакующие корабли идеально уравняли псевдоскорости. Три корабля раз за разом прыгали на малую толику светового года, и так десять раз в секунду. Подобно камушкам, скачущим по глади пруда, они размеренно прыгали из точки в точку реального пространства, но расстояние между ними никогда не превышало пяти миллионов километров. Разделяли их теперь только миллисекундная разница во времени скачка да то обстоятельство, что свет попросту не успевал долететь от одного корабля к другому за краткий миг, проведенный в каждой прыжковой точке.
Командную рубку озарили три актинические вспышки, от Свенсндота и дирокимов упали тени. Это был не свет самого залпа, а экстренный сигнал от дисплея о близкой детонации. Спасайся кто может – только так можно было его понимать. Ну да, они бы рассинхронизировались… и потеряли тактическое управление флотом Аньяры. Тиролль и Глимфрелль спрятали голову от главных окон, прикрывая глаза от сияния близкой смерти. Но свистящие голоса их не сбились, и «Эльвира» продолжала рассылать команды другим кораблям. В сфере битвы одновременно протекали десятки схваток, а без «Эльвиры» поставлять точную информацию и контролировать действия их флота сейчас будет некому. Каждая секунда на связи, какую им удавалось выгадать, дарила Аньяре прикрытие и преимущество. Если они сейчас вывалятся из эфира, «Люнснар» и «Транс» потратят драгоценные минуты, восстанавливая контроль, и воцарится хаос.
Почти две трети выбранных Фамом Нювеном целей уже были уничтожены. Но дорогой ценой: половина друзей Свенсндота погибла. Враг понес существенные потери, обороняя эти цели, но в основном сохранил боеспособность.
И тут по «Эльвире» словно врезал невидимый кулак, с такой силой, что Свенсндота вдавило в амортизационные ремни. Вырубилось все освещение, даже дисплеи. Потом пол засветился тускло-красным. В этом неверном свете стали видны силуэты дирокимов на фоне маленького монитора. ‘Ролль тихо присвистнул.
– Начальник, мы выбыли из игры, ну, пока она продолжается… Я и не подозревал, что в такой близости можно промазать.
«Возможно, это и не промах. – Кьет вылез из подвески, пролетел через каюту, завис вниз головой над маленьким монитором. – Возможно, нам конец». Где-то совсем рядом взорвал себя автономник, и «Эльвира» не успела отпрыгнуть подальше от ударной волны. Глухой удар мог означать, что внешние слои корпуса, поглотив мягкое рентгеновское излучение вражеской боеголовки, развалились. Он уставился на красные символы, медленно марширующие по экрану аварийной диагностики. Вероятно, электроника сдохла; велики также шансы, что им самим досталась приличная доза облучения. Вентилятор разгонял по рубке вонь горелой изоляции.
– Ийя! Ты только глянь. Лишних пять наносекунд, и нас вообще не задело бы. Мы фактически успели увернуться от ударной волны!
И электроника каким-то образом продержалась до конца скачка. Гамма-поток через командную рубку составил триста бэр. В ближайшие часы это не скажется, да и корабельный автохирург легко их подлатает. А кстати, как там хирург и остальная автоматика «Эльвиры»?
Тиролль ввел с клавиатуры несколько длинных команд: распознавание голоса не работало. По экрану пополз ответ.
Центральная автоматика в режиме ожидания. Управление дисплеями приостановлено. Расчеты скачков приостановлены.
Тиролль толкнул брата локтем в бок:
– Эй, ‘Фрелль, похоже, ‘Вира успела все чистенько отключить. Бо́льшую часть мы восстановим!
Дирокимы слыли безудержными оптимистами, но в данном случае Тиролль недалек был от истины. Их столкновение с дроном было из тех, что случаются раз на миллиард; корабль зацепило взрывом лишь самую чуточку. Проработав полтора часа, дирокимы выполнили перезагрузку на защищенном процессоре монитора и вызвали к жизни одну функцию за другой. Кое-что пострадало необратимо: например, автоматика коммуникатора утратила способность к распознаванию речи, а шипы ультрадвигателя по одну сторону корпуса частично оплавились. (Как ни странно, паленым тянуло из сбрендившей автоматики: этот аварийный сигнал, вообще-то, должен был отключиться вместе с остальными устройствами «Эльвиры».) Они очутились далеко позади флота Погибели.
А Погибельный флот уцелел. Узел огоньков, представлявший его, ужался в размерах, но продолжал безостановочное движение по прежней траектории. Бой давно окончился. Остатки Коммерческой охраны оказались рассеяны на четыре световых года от покинутой сферы битвы, а ведь начинали сражение, имея численное превосходство. Если бы дрались, как задумано, могли бы победить. Вместо этого они уничтожили все корабли, обладавшие существенной собственной скоростью, но вывели из строя только половину прочих. Некоторые крупнейшие корабли врага тоже уцелели, и теперь уже у них было четырехкратное превосходство перед оставшимися у флота Аньяры судами такого же класса. Погибель без труда добила бы Коммерческую охрану, пожелай она того. Но это, видимо, было сочтено отвлекающим занятием, а если враг в чем и был неизменен, так именно в жажде погони.
Тиролль и Глимфрелль часы напролет корпели над аппаратурой связи, пытаясь выяснить, кто погиб, а кого можно попытаться спасти. На пяти кораблях полностью отказали двигатели, но команда выжила. Места гибели некоторых судов были известны, и Свенсндот посылал туда корабли с незадействованными дронороями – подобрать обломки. Большинство выживших воспринимали потом поединки кораблей как интеллектуальное упражнение, освежающее ум, но хаос и разрушение этой битвы были так же реальны, как и в любом планетном сражении, только размазаны по объему пространства триллионократно большему.
Наконец время чудесных спасений и печальных открытий миновало. Сьяндранское командование собралось на общем канале обсудить общее будущее. Конечно, уместнее было называть это тризной – по Сьяндре Кей и флоту Аньяры. В разгар совещания открылось новое окошко, продемонстрировав мостик «Внеполосного-II», и оттуда молча взглянула Равна Бергсндот. Глашатая богосколка нигде не было видно.
– Ну и что теперь делать? – вопросила Йоханна Хауген. – Проклятые бабочки давно улетели.
– Ты уверена, что мы спасли всех, кого можно было? – спросил Ян Тренглетс.
Свенсндот проглотил сердитую отповедь, готовую сорваться с уст. Командир «Транса» зациклился на этом вопросе: он слишком многих друзей потерял в сражении. Всю оставшуюся жизнь Яна Тренглетса будут донимать кошмары с кораблями, медленно гибнущими во мраке.
– Мы все учли, вплоть до распыленных остатков, – ответила Хауген по возможности мягко. – Сейчас вопрос в том, что делать дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
