Изюмов не нашел, что ответить на этот справедливый монолог своего шефа.
– Нет, Марат Игнатьевич, ехать нашим в Сантьяго не надо – их там при любом раскладе заставят проиграть. Повторяю – это ловушка. А на нейтральное поле они вряд ли согласятся – ведь не враги же они сами себе? Поэтому мы будем стараться выжать из этой ситуации максимум выгоды для себя – подключим весь пропагандистский аппарат и будем клеймить хунту из всех рупоров. Жалко, конечно, наших ребят – на чемпионат они, видимо, не попадут. Но кто же знал, что в Чили произойдет такая катавасия?
В этот миг Андропов вновь остановился и, глядя в глаза собеседнику, сказал:
– А по поводу Бескова вы правы. Я тоже склоняюсь к тому, чтобы именно он возглавил нашу сборную вместо Горянского. Даже с Леонидом Ильичом об этом говорил – он не против. Ведь впереди у нас чемпионат Европы – вот пусть команду к ней Бесков и готовит спустя девять лет после своего испанского триумфа.
18 октября 1973 года, четверг, Москва, Кропоткинская улица
Моченый вошел в подъезд дома, где жил Зольский, и, проигнорировав лифт, поднялся по лестнице на нужный этаж. Подойдя к двери спортивного чиновника, он прислушался. Моченый знал, что в это время в квартире никого нет, но, приученный к осторожности, решил перестраховаться. За дверью стояла мертвая тишина. Убедившись в этом, нежданный гость достал из кармана ключ, который он смастерил еще несколько месяцев назад, сняв слепок с настоящего ключа от квартиры Зольского – так сказать, на всякий случай. И теперь последний представился.
Войдя внутрь, Моченый не стал терять времени даром и сразу прошел в рабочий кабинет хозяина квартиры. Там он споро откинул угол роскошного туркменского ковра, лежавшего на полу, и стал костяшками пальцев постукивать по паркету. Наконец, он нашел то, что искал – место, где находился тайник. Достав из кармана перочинный нож, купленный им в хозяйственном магазине, он подцепил сначала одну дощечку в паркетине, затем вторую и третью. И вскоре перед ним открылось вместительное хранилище, где Зольский прятал значительную часть своих сбережений. Достав из тайника импортный полиэтиленовый пакет с фотографией японской красавицы, Моченый заглянул внутрь – там лежало не менее трех десятков пачек с деньгами. Это были те самые «башли», которые ранее принадлежали покойному Климу Пустовилу. Отложив пакет в сторону, Моченый снова принялся шарить рукой в тайнике. И извлек на свет пузырек, наполовину заполненный какой-то жидкостью. Моченый поболтал емкость на свету перед окном, пытаясь понять, что это такое. Он никак не мог взять в толк, зачем Зольскому понадобилось хранить в тайнике какую-то жидкость. Но это явно было неспроста, иначе пузырек лежал бы в более доступном месте. И тут гостя осенило: это же яд! Та самая отрава, с помощью которой Зольский пытался отправить на тот свет Моченого. И когда эта мысль пришла ему в голову, он внезапно понял, каким образом он распорядится найденным.
Моченый подошел к бару, который находился в стене справа от письменного стола. Открыв его дверцу, он сразу увидел на полке, среди других бутылок с импортным спиртным, пузатую емкость с тем самым коньяком «Хенесси», который Зольский распечатал перед кубковым матчем и с помощью которого «траванул» своего собеседника. Достав бутылку, Моченый поставил ее на стол. Потом отвинтил сначала крышку у пузырька, а затем и у бутылки. И влиял яд в коньяк полностью, не жалея. После чего сходил с пузырьком на кухню и налил в него воду из-под крана ровно столько, сколько до этого в нем было яду. Вернувшись в кабинет, он закупорил обе емкости и расставил их по прежним местам: бутылку поставил на полку в баре, а пузырек отправил в тайник. Естественно, все отпечатки своих пальцев на этих емкостях он тщательно вытер носовым платком. После чего закрыл тайник паркетинами, накинув сверху ковер. И, прихватив пакет с деньгами, покинул квартиру.
* * *
Спустя два часа после Моченого в квартиру на Кропоткинской вернулся ее хозяин – Зольский. Он был в прекрасном настроении. Полчаса назад он встретился с партсекретарем Филиппом Одинцовым, который должен был связаться с Банкиром и передать ему просьбу Зольского о встрече. Чекисты, все это время сидевшие на «хвосте» у Одинцова, рассчитывали, что тот сам выведет их на Банкира, встретившись с ним где-то в Москве. Но этого не случилось в виду тщательной конспирации, которая была налажена в этой системе. Вместо встречи Одинцов дважды позвонил кому-то из городского таксофона-автомата – сначала на площади Революции, а затем на улице Горького. Видимо, звонил он одному и тому же абоненту, причем, как догадались чекисты, не Банкиру, а человеку, приближенному к нему. Этот человек передал просьбу Одинцова Банкиру, а затем озвучил ему слова последнего относительно встречи с Зольским. Она должна была состояться через два дня – 20 октября, на стадионе «Динамо», во время футбольного матча между столичными динамовцами и торпедовцами. Именно это сообщил Зольскому партсекретарь.
– Придите на матч и сидите в гостевой ложе – Банкир вас сам найдет, – сказал Одинцов во время их мимолетной встречи в скверике у метро «Бауманская».
После этого рандеву Зольский и отправился домой с чувством выполненного долга. Это сообщение гарантировало ему, что его взаимоотношения с КГБ могут выйти на новый уровень – гораздо более доверительный. Ведь если он поможет чекистам разоблачить самого Банкира, то наказание для него будет избрано максимально мягкое.
Насвистывая мелодию песни «Разговор со счастьем» из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», который он в это воскресенье посмотрел в кинотеатре «Россия» в компании со своей любовницей Ларой, Зольский вошел в квартиру. И с ходу прошел в рабочий кабинет. Там он открыл бар, достал с полки рюмку и бутылку «Хенесси». Им было благополучно забыто обещание, данное Моченому неделю назад, что они «прикончат» эту бутылку вместе. Ведь Моченый уже на том свете, как сообщил Зольскому вор в законе Могол, за что получил пять «кусков». Так что допивать «Хенесси» Зольский мог со спокойной душой в одиночку. Поэтому он наполнил рюмку до краев и, взяв ее в руки, провозгласил короткий тост:
– За успех в твоих делах, Леонид Карпыч!
И залпом осушил рюмку. Затем поставил ее на стол и в этот миг его взгляд упал на ковер у него под ногами. Один из его углов, под которым находился тайник, был слегка приподнят.
– Что за черт! – выругался вслух Зольский, поскольку точно помнил, что утром, уходя из дома, он оставлял ковер в нормальном состоянии.
А кроме него в доме никого быть не могло – жена позавчера улетела на шесть дней в Болгарию на симпозиум врачей-токсикологов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
