— Не можете же вы ожидать, что рядовой гражданин поймет эту разницу.
— Ну а вы? Вам Переход тоже причинил какие-то неудобства?
— Неудобства, черт подери! Меня направляют в Хобокенский лагерь в качестве консультанта! Вы хоть понимаете, что это значит для меня и моей семьи? Представляете себе, от чего нам придется отказаться? Да где вам, сорку несчастному!
— Я мог бы пожаловаться на вас за непрофессиональное поведение, антагонизм и оскорбительные выражения, — сказал Кэрд. — Но я не стану. Примите мои соболезнования.
Переход подвигался со скрипом. Прошло еще четыре субмесяца, прежде чем Кэрду приказали явиться для обучения в лагерную столовую Бруклинского парка. То, что он не получил среднего образования, перестало быть помехой. Ежедневно в течение четырех субнедель Кэрд ездил на департаментском автобусе через Вашингтонский мост на север, к месту своей учебы. Согласно табличке на воротах, там помещался когда-то Госпиталь Ветеранов США. Одну субнеделю Кэрд под неусыпным присмотром подавал еду на длинный деревянный стол в огромном сборном бараке. Его клиентами были роботы, запрограммированные вести себя по-человечески. Программист либо был большой шутник, либо имел очень циничный взгляд на человеческую натуру. Человекообразные машины были всегда голодны, чересчур требовательны и неуклюжи. Они «нечаянно» били стаканы и кувшины с водой и апельсиновым соком, пачкали свои рубашки, сорили пищей на стол и на пол, часто рыгали и пускали газы. При этом они громко сетовали на медленное и неаккуратное обслуживание.
Кэрд так и не узнал, почему лагерь устроили здесь, а не в районе Хобокена. Осталось неизвестным также, зачем ему нужно было двадцать восемь дней по восемь часов в день учиться тому, что он мог бы освоить за пять часов, если не меньше.
Он не мог дождаться, когда начнет обслуживать настоящих людей. Но вскоре убедился, что живые едоки мало чем отличаются от роботов. Они, благодарение Богу, не так страдали от газов, но были не менее требовательны, жаловались еще чаще и громче и недалеко ушли от своих механических подобий по части неуклюжести и неумения вести себя за столом. Сначала Кэрд думал: это потому, что в столовой едят в основном сорки, но потом выяснил, что здесь больше представителей «высших классов», чем сорков.
Дело пошло еще хуже, когда рабочие узнали, что он Джефферсон Кэрд, человек, которого они винили во всем. Они стали придираться ко всему, что он делал, и не упускали случая его обругать. К концу третьей субнедели он подвергся нападению. Рабочий, который жаловался на качество пищи (необоснованно, по мнению Кэрда), вдруг встал, влепил тарелку с мясом и овощами Кэрду в лицо, а потом двинул его в живот.
Кэрда не утешило то, что обидчика тут же арестовали, а потом осудили. Ему пришлось два дня провести в больнице, где все, за исключением одного санитара, Роберта Джи Снавки, относились к нему крайне неприязненно. Снавки сказал, что, по слухам, есть вакансии в недавно созданном раскаменирующем корпусе, и посоветовал Кэрду попроситься туда. Кэрд не был уверен, не встретит ли его и там всеобщая неприязнь, но работать там было интереснее, чем официантом.
Кэрд иногда звонил дочери. Позвонил и сейчас, рассказав Ариэль о своих невзгодах и о желании перейти в корпус раскаменации.
— В свое время я счел бы низким пытаться получить работу по протекции, — сказал он. — Но теперь мои взгляды стали реалистичнее. Твой муж занимает довольно высокую должность в Департаменте Физических Работ. Как ты думаешь, захочет он мне помочь?
— Попробовал бы он не захотеть.
Прошла субнеделя, и Ариэль сообщила отцу:
— Прекрасные новости! Моррис пустил в ход свое влияние, и ему обещали тебя взять. Это решает генеральный комитет — они все получили интертемпоральные визы в целях быстрой координации, и одна женщина, которую Моррис не хочет называть, проследит за тем, чтобы твоя кандидатура прошла.
Кэрда приняли в корпус, но ни связи Морриса, ни хваленая быстрота компьютеров не в силах были ускорить ход ползущей, как ледник, бюрократической машины. Через два субмесяца Кэрда уведомили, что его просьба удовлетворена. Ему следует явиться в лагерь Нью-Джерси через три субнедели после уведомления. Оттуда было слишком далеко ездить в город, и Кэрд поселился в лагере, который, как оказалось, находился совсем рядом с хранилищем, из которого он в бытность свою Дунканом освободил окаменелую Сник. Кэрд не знал этого, пока Ариэль не рассказала ему во время их междугородного разговора во вторник. Пройдя обучение, Кэрд начал работу под присмотром инструктора. Он должен был взять под опеку одного из раскамененных и провести его через период адаптации.
Оживлению подлежали только физически здоровые и молодые люди, способные работать. Все они были уголовники различного толка. Некоторые пролежали в хранилище тысячу облет, дожидаясь изобретения методов и препаратов, которые могли бы обеспечить их реабилитацию. Но теперь их вместо лечения отправляли работать на Органическое Сообщество Земли. Более того, работать им предстояло все дни подряд. Правительство отказалось от шестидневной горгонизации раскамененных рабочих и их инструкторов.
Кое-кому из раскамененных было нелегко втолковать, что произошло. Когда они наконец начинали понимать, что к чему, им предлагали выбрать: или участие в Переходе, или назад в хранилище. Если они выберут работу, то через пятнадцать сублет получат помилование — и тогда, если опять чего-нибудь не натворят, станут полноправными гражданами.
В хранилищах содержалось пять миллиардов тел. Почти миллиард из них был здоров умственно и физически и достаточно молод, чтобы сгодиться в качестве рабочей силы. Это означало, что, даже если процесс раскаменации будет идти медленно, население Земли за ближайшие пятнадцать лет возрастет почти на миллиард. Зная, что при таком количестве оживших планете не хватит ресурсов и она выйдет из-под контроля, правительство намеревалось раскаменить только сто миллионов человек. Их предполагалось брать из числа осужденных за мелкие преступления, хотя будут и такие, которые натворили бед в состоянии аффекта.
— Сто миллионов ненормальных! — говорил начальник Кэрда. — Их придется держать за высоким забором с вооруженной охраной. Иначе они просто уйдут в леса, и некому будет их там ловить. На одну только охрану и содержание уйдет черт знает сколько средств!
Это уже достаточно плохо, думал Кэрд. Еще хуже то, что весь персонал, занятый с раскамененными — охрана, инструкторы и обслуга, — тоже окажется на положении заключенных.
— Лагеря огородят колючей проволокой, — говорил босс. — Ты знаешь, что на Земле уже тысячу лет не было лагерей за колючей проволокой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
