Форд улыбнулся шире, перекладывая повыше спящего ребенка.
— Демон утащил в безвременье не Тома, а Пирса.
Бессмыслица какая-то. Я уставилась на Форда, кутаясь в синее одеяло ФВБ.
— Твое зелье было нацелено на Пирса, — объяснил Форд. — Том погиб, и Ал твоим зельем заставил Пирса войти в его тело. Я чувствовал, как умирают эмоции Тома, их место заняли эмоции Пирса — они стали исходить из того же тела. Я почерк его мысли узнал бы где угодно — он совершенно уникальный индивид.
Я посмотрела туда, где лежала одежда Пирса, и меня пробрало холодком, мурашки по коже.
— Это же черная магия, — прошептала я и услышала эхо от своих слов из туннелей позади, как шепот самого греха. — Это было мое колдовство!
Но я не знала, что оно черное, оно же из университетского учебника!
Форд прислонился спиной к стенке, ничуть не взволнованный.
— Это было твое колдовство, и оно белое, но демон его извратил. Он, знаешь ли, тебя любит.
— Ал? — пискнула я, и Форд засмеялся. Холли улыбнулась во сне — и лицо его стало спокойным.
— Нет, Пирс.
У меня голова кружилась от пережитого только что, и я посмотрела в сторону лестницы, желая, чтобы побыстрее пришли с носилками. Вот Кистен меня любил, а Пирс — это так. Подростковая влюбленность.
— Пирс меня даже не знает, — сказала я тихо. Сердце слегка ныло. — Один только раз виделись, давно. Боже мой, мне всего-то было восемнадцать.
Форд пожал плечами:
— Это могло бы объяснить историю неудачных отношений с мужчинами. В восемнадцать лет ты увидела, что тебе нужно, и никто до этой мерки не дотянул.
Я вздохнула. Сижу тут замерзшей задницей на пыльном цементе, жду носилок, а он психоанализом занимается.
— Форд, я не люблю Пирса. Это было юношеское увлечение. Притягательность харизмы и силы. А любила я… Кистена.
— Я знаю. — Он тронул меня за плечо, и это меня поразило. — Прости, пожалуйста.
Я отвернулась, заставив себя не думать о Кистене, чтобы снова не расплакаться.
— У Пирса какой-то договор с Алом. Скорее всего о получении тела в обмен на услуги. — Я почувствовала, как у меня лицо кривится от безнадежности. — А я ему помогла. Ничего себе поступок? Я даже не знаю, зачем он это сделал. Ему лучше было бы оставаться призраком.
Я еще раз посмотрела в сторону лестницы. Есть ненулевая вероятность, что нас просто здесь забыли.
— Я тебе сказал, зачем. — Форд скривился, переложив Холли поудобнее. — Он тебя любит. Думаю, он решил, что быть фамилиаром у твоего демона, но со своим телом — лучше, чем призраком у тебя на кладбище без такового. Да пойми ж ты мужика, Рэйчел, он возле твоей церкви околачивался год без малого.
Улыбка чуть было не появилась у меня на губах, но исчезла. Я замерзла, кружилась голова, мозг отупел от мыслей о Кистене. И еще здесь воняло холодной пылью — как от убийцы Кистена. Одного мне сейчас хотелось — попасть домой и принять ванну.
— Кажется, они нас забыли, — сказала я. — Помоги-ка мне встать!
Форд встал, крякнув, Холли заагукала во сне, когда он протянул мне свободную руку, и я осторожно встала и постояла, держась за стену, пока не убедилась, что не упаду. Ощутив под ногами холодный цемент, переступила, встав на угол одеяла.
— Пойдем не торопясь, — сказал он, явно непривычный к тяжести младенца на руках.
— Ага, — шепнула я и подумала о нем и о том облегчении, которое дает ему Холли. Это было прекрасно, и я подумала: человек Форд или все же внутриземелец какого-то нового, еще не открытого вида. Существующего в противовес баньши. Как вампиры — в противовес вервольфам. Или пикси — в противовес фейри. А колдуны… ну, ладно, может быть, никто баньши не уравновешивает. Или же колдуны уравновешивают демонов?
— Форд, — сказала я, направляясь с ним к лестнице при свете качающегося фонаря Миа. — Я за тебя рада.
Он снова улыбнулся той же блаженной улыбкой, оглянувшись на меня через плечо.
— И я рад. Она — дар, и когда-нибудь мне придется ее вернуть. Но даже этот краткий миг — это рай. Я постараюсь отплатить Миа, показав Холли, что такое любовь. Я могу это сделать, хотя думаю, что это уже потрясающе сделали Миа и Римус. Хоть и по-своему.
Я сбилась с шага, услышав сверху голоса Айви и Эддена. Кистен погиб, спасая нас обеих, не дав какому-то сволочному вампиру испортить нам жизнь сильнее, чем она уже была испорчена. И он настолько нас любил, что погиб ради этого. Но как мне теперь об этом сказать Айви?
Силы уходили от меня. Я заморгала, остановилась, опираясь о какую-то колонну. Форд смотрел на меня с неловкостью.
— Рэйчел, ты не преступница, не черная ведьма. Ты хорошая, — сказал он неожиданно для меня. — Запомни это. Ты только… насчет того, что будет происходить в ближайшие часы, не переживай.
Я обернулась к нему, именно что встревожившись. Что он знает такого, чего не знаю я?
— Позвони завтра, если нужно будет поговорить, — добавил он раньше, чем я успела спросить. — Ничто на свете не заставит меня усомниться в твоих моральных качествах. Только то и важно, Рэйчел, кого мы любим и что для любимых делаем.
Последняя улыбка — и он пошел вверх по лестнице, держа Холли. Я услышала, как он заговорил наверху с Айви и Эдденом, потом застучали вниз знакомые шаги Айви. Она повернула с лестницы ко мне, и я устало улыбнулась, когда она ускорила шаги.
— Ты живая?
Я вспомнила Кистена, и на глаза навернулись слезы.
— Живая, — ответила я тихо, и она остановилась с беспомощным видом. Чувствуя, как перехватило горло, я ее обняла.
И она на этот раз так обняла меня в ответ, что чуть воздух весь не выдавила.
Мое удивление сменилось сердечной болью, и я тоже сжала ее в объятиях, закрыв глаза, а в сердце щемило все сильнее. Вампирский ладан наполнил мне ноздри, успокаивая и возбуждая одновременно.
— Ты меня напугала, — сказала она, когда отпустила меня и шагнула назад. У нее за спиной стоял теперь Эдден, водя фонарем по сводам потолка. — Я не люблю, когда ты за кем-то гонишься одна. Дженкс сказал, что ты рванула куда-то, как нетопырь из Преисподней.
— Он-то сам нормально? — спросила я, и она отпустила меня, кивая головой и вытирая глаза. У меня тоже подступили слезы, когда я стала искать слова — сказать ей, что вспомнила смерть Кистена. Мысли о нем метались под черепом, и от них кружилась голова.
Айви почувствовала что-то, взяла меня за локоть, не отпустила.
— А где Пирс? — спросила она, задержавшись взглядом на моей поцарапанной щеке.
Я вспомнила Тома, повисшего в лапах демона, и запнулась. Это и правда был Пирс? В любом случае Тома больше нет, и Миа все видела.
