Он вдруг исчез из глаз: ракеты в небе наконец догорели, тяжело упала мгла. Только слышалось чавканье шагов по сырой земле. Судя по действиям технетов, у них заранее, быть может — с начала существования этого окна, была разработана система обороны — может быть, и позиции подготовлены. Бой может оказаться продолжительным. И с каждой минутой будет всё увеличиваться возможность уничтожения груза — теми, кто может послать радиокоманду на взрыв всех машин вместе с их неприятным содержимым. И с еще менее приятными последствиями.
«Ну, что же, — решил Милов. — Придется-таки играть по моему сценарию. По моему, к сожалению, совершенно не разработанному. Специалист, ты почему-то не учел одного: это же не люди все-таки, а технеты. Не столь уважительно относящиеся к жизни — любой, в том числе и своей собственной. И там, где люди предпочли бы отступить, технеты идут в атаку. Очертя голову. Бесхитростно. Однако, может быть, вовсе не бессмысленно. Значит, надо спасать ракеты от взрыва — и спасаться самим. Незамедлительно. Пока пули летают еще где-то в верхних лесных этажах. Ну ладно — нажмем на свои рычаги…»
Снова обвалом посветлело: вспыхнули новые ракеты. Милов, изготовив на всякий случай автомат, широко зашагал вдоль машин. Кабины их опустели; водители, вооруженные и веселые, были уже где-то на пути к лесу. Милов покосился вправо вверх — туда, где, сейчас не заметная в темноте, возвышалась макушка релейной линии, давно уже не использовавшейся. Наверное, оттуда нужно было ожидать импульса, который поднимет на воздух все машины — и всех, кто окажется вблизи. Его самого, в частности. Но не только его одного.
Он миновал третью машину.
«Болото, — думал он. — Конечно, дичайший риск — лезть в болото без надежного проводника. Но проводники сейчас все там, готовятся к бою. Единственный, кто остался здесь и кто если и не рулил через трясину, то хотя бы наблюдал за ее форсированием — это я сам. Но за рулем мне этой дороги не осилить. Единственное, что я смогу — это идти перед колонной, по пояс в воде, нащупывая дорогу. Иначе мы все утопим. А этого делать нельзя. Потому что те, кто построил дорогу, смогут и вытащить из болота если не машины, то хотя бы груз. Или взорвут его прямо так. Им-то все равно — было бы побольше шума».
Он поравнялся с последней машиной — пятой, той, что нагнала их в Лесном поселке. Кабина тоже казалась пустой, но Милова это не обмануло. Проходя, он лишь стукнул в дверцу и протрусил дальше, вдоль прицепа. Остановился перед торцовой его дверью. Стукнул в дверь прикладом. Окликнул по-английски:
— Командир, вы в порядке?
В ответ дверь распахнулась — мгновенно, словно внутри только и ждали его прихода. Да собственно, так оно и было.
— Всё олл-райт, — проговорил сверху тренер команды. — Что надо делать? Мы готовы.
— Всем вылезать!
Капитан скомандовал, и люди — экипаж вперемешку с квази-футболистами — запрыгали из фургона.
— Судя по звукам, там весело, — сказал тренер. — Нам туда?
— Нет, — Милов мотнул головой. — Мы в России, командир. А российских виз у вас нет. Засвечиваться не к чему.
— Понятно, — сказал тренер.
— Уводим конвой. Лучших водителей — за руль. Я поеду в головной машине, дальше объясню на ходу. Надо спешить. Вырвемся на хайвэй…
— Похоже, — сказал приблизившийся Джордан, — что схватка приблизится сюда не скоро.
— Дело не в них. Машины могут взорвать в любой момент. Это сейчас главная опасность. У вас есть специалисты по взрывным устройствам?
— Таких, каким платили бы большие деньги, нет — да они с нами и не поехали бы, — сказал капитан. — Но в пределах четырех правил арифметики мы все разбираемся.
— Вскрывайте трейлеры. Работать придется на ходу. Дело, по сути, несложное: перекусить провода, что идут внутри с внешней антенны к зарядам. Самими зарядами можно будет заняться потом. Там могут оказаться и какие-нибудь дублирующие системы — с таймером, например; электронный таймер на батарейках на слух не определяется, но если они и работают, то у нас должно оставаться еще часа два времени. А вот радио…
— Разжевывать будем потом, — решительно прервал его командир самолета. — Гилбрайд, Майелл, Тикстон, Уидер — за руль, на первой — Джордан, я рядом. Воровски, Шерер, Маттиоли, Рикер, Тривз — заряды. Остальным рассредоточиться по кабинам и трейлерам, сержанты по кабинам. Женщина… Где женщина?
— Здесь, — сказал Милов. — Возле меня. — Он протянул руку, чтобы коснуться Лесты.
— тогда это ваша проблема. Ожидается преследование?
— Если вовремя спохватятся.
— Ясно. Стрелки — в концевой прицеп, оружие к бою, в случае надобности — огонь на поражение. Выполнять!
Возникла короткая суета. Милов обнял Лесту за плечи.
— Устала?
Она не ответила. Милов прикоснулся губами к ее волосам.
— Не надо, — сказала она. — Грязные волосы.
— Ванна будет вскорости, — усмехнулся Милов. — Спасибо за то, что не подвела.
— Все прошло нормально, — сказала Леста.
— Сейчас — в кабину, в первую машину, рядом с командиром.
— А ты?
— Рядом с тобой — до поры до времени и несколько позже. Спешим!
Один за другим, уже просыпались моторы. И, очень кстати, догорела и вторая очередь ракет.
5
(14 часов до)
Тут, наверное, тоже сказалась разница между технетским и человеческим мышлением, — думал Милов, зажатый между Лестой и правой дверцей машины. — Люди непременно оставили бы охрану у машин. Технеты же кинулись в драку. И — в первые минуты, во всяком случае — не сообразили, что ценный груз, предмет всей стычки, уплывает в обратном направлении…
Этих минут хватило конвою, чтобы добраться до болота. Ехали без огней, но командир вел головную машину уверенно — привык, надо думать, к слепым полетам. Да и полной темноты все же не было, где-то на востоке уже зарождался рассвет. У самой кромки трясины командир затормозил.
— Тут я не столь уверен, — сказал он. — Поведете сами? Я эту часть пути воспринимал только слухом.
— Поведу, — сказал Милов. — Только не совсем так, как вы думаете.
Он вылез из машины. Стащил куртку.
— Моя рубашка может еще считаться белой, — сказал он.
— Разве что в темноте, — ухмыльнулся командир.
— Она — ориентир для вас. Я пойду направляющим.
— Не скажу, чтобы я вам завидовал.
— Моя мама тоже не желала мне такой судьбы, — проговорил Милов прежде, чем ступить в холодную и грязную жижу. Делать это очень не хотелось. Он опустил в воду длинный прут, которым собирался пользоваться, как слепец — тростью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
