— Нет, — сказал Орланз невозмутимо. — Это не получится.
— Хотел бы я знать — почему?
— Потому что и это шоссе, и северное блокированы. Вы же понимаете, что в Базе операцию планировали не совершенные неумехи.
— Ну, сейчас мы едем не с голыми руками…
— Интересно, что вы предпримете против гранатометов. Не забудьте, герр Милов: конвой сейчас выглядит совершенно российским. И если его разгромят — все международные шишки в очередной раз посыплются на головы ваших соотечественников. К тому же, вы не имеете никакого права подставлять ваших спутников. Возвращение ракет в Россию не является их задачей, не так ли?
— Дьявол! — сказал Милов. — Все это звучит логично. Но что же, по-вашему, я должен сейчас сделать?
— Прежде всего — убраться подальше отсюда. Вас непременно будут искать, а конвой не иголка. Вас будут искать прежде всего близ границы — значит, необходимо убегать в противоположном направлении.
Он вынул из кармана заранее сложенную нужным образом карту.
— Вот наше место. Поезжайте направо, в глубину страны. Остановитесь на одной из этих вот двух стоянок. Вы наверняка их помните.
— Помню. Но у меня очень мало времени.
— Я уважаю чужие секреты, и не стану спрашивать — что вам предстоит такого срочного. Но не волнуйтесь: на рассвете я догоню вас. И вы сможете продолжить реализацию вашего плана. Вы ведь понимаете, что из страны можно выехать не только в восточном, но и в противоположном — западном направлении?
— Разумеется. Если иметь пароход.
— А кто вам сказал, что, его не будет?
— Орланз, вы что-то хитрите?…
— Ничуть не бывало. И утром я все объясню. Сейчас на это просто нет времени. Я тоже спешу — хотя, может быть, и не так, как вы. Поезжайте, друг мой, и до скорой встречи. И никаких импровизаций; поверьте, в обстановке я разбираюсь куда лучше вашего.
— Ну, что же, — сказал Милов. — Сделаю так, как вы советуете. Но утром надеюсь получить исчерпывающие разъяснения.
— Вы их получите.
Конвой повернул направо. Под колесами заструился асфальт. Сразу прибавили скорости. Милов зевнул, потряс головой. Почувствовал, что очень устал. Да и что удивительного. Может быть (хотя до сих пор ему и не приходилось видеть подобного, но теоретически он вполне допускал), технеты и могут работать сутками беспрерывно, — не люди все-таки, — но ему сейчас отдых был бы очень кстати. И вовсе не помешал бы тот напиток, которого в начале приключения была у него целая фляжка — но увы, где прошлогодний снег?.. Хотя бы хорошую чашечку кофе. Но и его нет. Придется держаться на одном самолюбии — и должно его быть немало, иначе на такой скорости ты вполне можешь не удержать тяжеленную машину на дороге; сверзишься в кювет, или хотя бы просто вынесет на встречную полосу — а там, как правило, именно в такие мгновения оказывается идущий в лобовую атаку ездок…
Проблема эта начала уже волновать его всерьез — тем более, что и весь день, скорее всего, придется еще ехать, какие-то часы нужны для того, чтобы хоть частично восстановиться; да и командиру с его людьми отдых, пусть недолгий, тоже не помешает. Кроме того, неожиданная задержка в пути — если как следует укрыть машины от посторонних взглядов — могла испортить расчет времени тем, кто готовился перехватить караван на дороге, но к вычисленному часу не обнаружит машины ни на одной из них. Так или иначе, постоять в укромном местечке, обеспечив, разумеется, караульную службу, будет вовсе не лишним. И, улучив минутку — использовать рацию и сообщить Востоку всё, что там сейчас полезно знать, а также получить информацию, весьма нужную сейчас самому Милову. Иными словами, сейчас самым разумным было действовать по той схеме, что предложил Орланз. Разумным и безопасным.
Поэтому Милов вскоре уменьшил скорость, а затем и вовсе съехал с магистрали на ответвление (тоже, впрочем, асфальтированное), а там, примерно через полкилометра, оказалась площадка для отдыха. Тут уже стояло несколько заночевавших машин, но места оставалось предостаточно; однако, Милова это не удовлетворило, и он, не останавливаясь, миновал площадку (когда-то, в свое время, ему приходилось ночевать здесь в машине во время разных поездок, деловых и не очень) и проехал дальше — туда, где погуще росли деревья. Только там он остановился. Тут их нельзя было, во всяком случае, увидеть ни с воздуха, ни с большой дороги — и даже с площадки затруднительно было, если, конечно, не знать заранее, что именно здесь конвой и находится. Орланз будет знать это: площадка была одной из двух, заранее намеченных стариком.
— Привал, — объявил он командиру корабля.
— Никто не обидится, — ответил тот.
— Только выставьте охрану. И надо до конца разобраться со взрывчаткой. Другого такого случая может и не быть.
— В школе я учился, — невозмутимо ответил капитан. — В первом классе. Мы надолго сюда?
— Дальше поедем как порядочные — днем.
— Боюсь, что движение усилится.
— Это нам на руку. Много машин на дороге — труднее проводить серьезные операции.
— Вы тоже учились в школе, — признал капитан. — А может быть, даже и преподавали.
— Может быть, — согласился Милов.
«Ладно, утро, как сказано, вечера мудренее, — успел еще подумать Милов прежде, чем провалиться во всегда неожиданное пространство сна. — Я бы не отказался, конечно, съесть чего-нибудь, а может быть, и выпить. Но устал, как собака — даже жевать лень. Да и нечего вроде бы… Спать, спать — вот о чем мечтаю…»
Он не без труда обернулся к спальной полке — и обнаружил, что место уже занято: Леста уснула там, легко дыша. Милов прикинул, что уместится рядом — если ляжет на бок; а кто его сосед по спальному месту, для него сейчас было совершенно безразлично, у него на этот счёт и мыслей никаких не возникало. Спать — и хорошо бы пробудиться не от стрельбы… Да, выспаться — мечта. Хотя, казалось бы, вчера выспался на месяц вперед.
«Просто нервы уже не выдерживают, — подумал он с обидой на самого себя. — Но хочешь — не хочешь, а перед сном нужно еще прогуляться. По свежему воздуху. Говорят, очень полезно для здоровья. А в этом случае — особенно».
7
(12 часов до)
На прогулку Милов захватил с собой автомат.
«На случай дождя, — подумал он с усмешкой, — вместо зонтика».
Он двинулся в том же направлении, в каком они ехали. Но шел не по асфальту, а лесом, метрах в пятидесяти от дороги. Шел бесшумно, хотя ему самому казалось, что каждый шаг его сопровождается оглушительным треском; но то был эффект слуховой капсулы, которую Милов на сей раз вложил в ухо в самом начале пути. Без такого приспособления он бы сам себя не слышал — а другие и подавно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
