— Что пишет Шура? — устремив на меня усталый испытующий взгляд спросила она.
Последнее письмо я только что получила и протянула его ей. При виде его почерка руки у нее задрожали, а в глазах было столько любви и материнского счастья, что я подумала: мать обмануть нельзя.
Мама моя, несмотря на все перенесенные ею невзгоды и тяжелую жизнь, была очень сильный, стойкий и мудрый человек, и все, кто ее знал, любили ее за это.
Письма моего брата Шуры с Ленинградского фронта
Шура писал мне отдельно, что был в госпитале после второго тяжелого ранения (это было уже второе в течение полугода), а сегодня, в день своего рождения, выписался.
«Нина, ты ведь знаешь, я не сентиментален, жизнь у нас была такая, что не учила нас ненужной, излишней чувствительности. Я даже не замечал, когда приходил мой день рождения, и представь, видно госпитальное безделье расшатало что-то внутри, и я взгрустнул еще с утра, а когда услышал от врача „Сегодня 15 мая“, то сорвался с постели и, теребя его за гимнастерку, умолял:
— Выпишите, выпишите меня из госпиталя немедленно.
— Вы с ума сошли, Александр Иванович, — отмахивался доктор, — да ведь вам минимум еще две недели полежать нужно для полного выздоровления.
— Нет, ни дня, ни часа, ни секунды, сегодня я уйду отсюда. Ну, подарите мне этот день! — умолял я доктора.
— Нельзя, — ответил он и ушел.
Но я уже не мог лежать. Меня так потянула к себе жизнь. Весна, зелень, рощи и дубравы, захотелось пройти по Марсову полю, вдоль Невского, на Каменном острове побродить, где любили мы ходить с тобой, так что после обеда я все-таки вырвался и радостно бродил и вдыхал в себя до опьянения душистый, весенний воздух Ленинграда.
Сижу на берегу Невы и пишу тебе письмо. Так много хочется сказать, но мешает орудийная канонада. Нахальные немецкие самолеты летают почти перед носом — при виде них ко мне возвращаются силы, и я завтра же пойду оформляться, и снова скорее на фронт. Улетел…
Мне исполнилось 27 лет, и за эти годы мы ни разу не собрались вместе в тесном семейном кругу. Ты вышла замуж, я женился, у тебя дети, и ни одно из этих событий не было отпраздновано, все эти счастливые минуты в нашей жизни глохли в тяжелой борьбе за жизнь.
Об отце я вспоминаю с неутихающей болью, о вас с грустью.
Как много хорошего создано на свете для людей природой. Я буду бродить, бродить всю ночь — я никогда не чувствовал, что на свете так хорошо.
Ты меня прости, все это звучит так дико и жутко на фоне умирающего от голода и холода и бесконечно обстреливаемого Ленинграда — но виноват, вероятно, госпиталь с его хлороформной атмосферой.
Привет Кириллу, поцелуй ребятишек, и береги, крепко береги маму».
Никогда я от Шуры таких писем не получала. И это письмо было криком души, как ему и всем, всем таким, как он, хочется, так хочется жить в этом холодном, непрерывно обстреливаемом среди погибающих от голода и холода людей, в этом прекрасном, любимом Ленинграде.
Маме он писал отдельно, мать он любил так крепко, что еще в детстве, помню, стоило маме заболеть, как сразу же заболевал Шурик, и она лежала больная на одной кровати, а он на другой.
Маме он писал, что у него все в порядке, что он жив-здоров, и больше всего просил ее беречь себя для нашей будущей счастливой совместной жизни.
Мама, дочитав письмо, зажав его в руке, задумалась, видно вспоминала всю свою прошлую жизнь, и что «отвоевались, чтобы ни тебе, ни твоим детям больше никогда воевать не пришлось»…
Когда дети вернулись, я уже кое-как привела квартиру в порядок, главное — детям было на чем спать. Я была такая счастливая, что дети и мама были уже с нами, но письма, которые приходили от брата из Ленинграда, несмотря на весь его оптимизм, было невыносимо больно читать.
Вот выдержки из нескольких случайно уцелевших писем моего брата Шуры из Ленинграда и Ленинградского фронта маме, начиная с 15 июля 1941 года до 11 сентября 1942 года, от которых сердце обливается кровью. 15-7-41-го год; 15 июля 1941 года
Сплю по 3–4 часа в сутки, но это не утомляет, усталости нет и не должно быть сейчас, в настоящий момент, когда каждая деталь так дорога нашей стране. Завод наш тоже уехал, но с заводом уехали не военнообязанные, а мы все продолжаем работать и выпускать продукцию не меньше, а больше чем раньше.
Ведь на фронтах нет усталости и отдыха, а тем более, выходных…
Борьба идет жестокая, беспощадная и что бы победить нужно работать, работать и еще раз работать, что бы принести как можно больше помощи нашей родине в этой борьбе…
Ленинград 18-7-41 год; 18 июля 1941 года
… С питанием у нас изменилось в лучшую сторону… Выдали карточки…
Ленинград 29-7-41 год; 29 июля 1941 года
… Все в Ленинграде по-прежнему жизнь идет полным ходом. Институты предполагают начать занятия в первых числах августа с теми студентами, которые здесь на лицо…
Ленинград 8-8-41 год; 8 августа 1941 года
… В Институтах 5-го числа начались занятия, а сейчас их всех в организованном порядке отправили на трудовую повинность, конечно, возможно, и не на долго, но еще не известно.
С питанием дело обстоит благополучно, большую роль сыграли карточки.
Не волнуйся и не беспокойся у нас все так же тихо и спокойно, хотя враг все сильнее и сильнее наступает на нас. Но наш отпор с каждым новым часом не просто усиливается, а умножается и уже недалек тот день и час, когда историки после фразы, описывая эту войну, напишут «и так закончилась эта война полным разгромом фашизма» и поставят точку.
… Так что будьте спокойны и уверены в нашей окончательной победе…
Ленинград 16-8-41 год; 16 августа 1941 года
… Сколько счастливых жизней разъединил проклятый, кровавый фашизм.
А фашистские гады у нас найдут вечную разлуку со своими женами и семьями.
Внешняя жизнь Ленинграда не нарушена, не произошло никаких изменений, так же шумно и людно по широким и прямым улицам замечательного нашего города…
… Студентов со всех Институтов отправили за город работать и многие уже больше месяца находятся там на работах. Вообще нет ни одного человека, который не работал бы на оборону.
Но наша задача не только обороняться, но и стереть с лица земли фашистскую гадину, уничтожить совершенно и навсегда.
Ленинград 2-11-41 год; 2 ноября 1941 года
… Спешу сообщить вам, что я жив и здоров — хотя и нахожусь в госпитале.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
