… И так до скорой и счастливой встречи. Желаю вам счастья и уверенности в нашу победу…
Ленинград 23-7-1942 год; 23 июля 1942 года
… В последнее время я вам писал очень редко т. к. приходится работать очень много. Часто приходится сталкиваться с врагом и доказывать ему на практике, что значить «овладеть оружием и бить врага наверняка».
… Мое подразделение эти слова выполняет очень умело и искусно.
… Так, что обижаться на себя и на них мне не приходится — ибо все свои знания я передал им и они полностью усвоили и очень хорошо применяют на практике.
… Живем мы в лесу — ох, мои милые, как хорошо в лесу, какая красота жаль, что война, а то бы мы вместе все места бы объездили.
Погода у нас скверная все время идет дождь, но ничего, мы привыкли и к холоду, и к сырости, так что не страшно.
Недавно у нас было кино и я смотрел картину «Разгром немцев под Москвой». Картина мне очень понравилась, т. к. она отразила всю действительность происходившую под Москвой.
Милые мои, очень жалею, что не могу сфотографироваться таким как я сейчас — вчера я нашел в своих волосах седину.
Письма начал писать 21-го закончу 23-го числа. Подлый враг не дал мне закончить 21-го…
Я все время нахожусь в безопасности и за меня не беспокойтесь — так передай маме… Решающие бои еще впереди и мы силами померяемся с подлым врагом…
Я получил новое назначение и вот сейчас нахожусь на новом месте при Штабе Армии и командую одним из специальных подразделений.
Обо мне прошу вас не беспокоится. Берегите себя, берегите маму.
… Я живу хорошо мне ничего не нужно.
Полностью ответить на ваши вопросы не могу, но напишу еще несколько слов о себе коротко (ибо в письме всего не опишешь) о том, что пережил за многие месяцы войны.
… Был партизаном, а затем соединился с Красной Армией.
… Я очень жалею, что мне не пришлось бить проклятого врага с воздуха, но зато доволен своими действиями на земле. Я сейчас лейтенант и командовать приходилось всякими подразделениями, которым я старался вложить весь свой организаторский боевой опыт.
Плохих результатов и оценок я еще не имел.
… Сейчас я усиленно работаю над собой, чтобы ликвидировать в своих действиях партизанщину, ибо в настоящий момент в том подразделении, в котором я командую, партизанщина мне очень мешает, но я постараюсь это все в ближайшее время ликвидировать и полностью отвечать всем требованиям, которые предъявлены всему среднему командному составу Красной Армии.
Действующая Красная армия 25-8-1942-ой год: 25-е августа 1942-й год Мой новый адрес: П. П. С. 937; 176 с. п. 2 с. б. 11-8-1942-го года (Последнее письмо жене)
Признайся родная, ты когда-либо серьезно задумывалась над вопросом: «Что такое война и что такое фронт???»
Так вот что я тебе по этому поводу напишу и больше писать никогда ни в одном письме не буду. Я КОМАНДИР И БУДУ НА ФРОНТЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕОБХОДИМО И НУЖНО БУДЕТ РОДИНЕ.
Ты пишешь, что устала ждать, а ты спрашивала ЗЕМЛЮ РУССКУЮ не устала она от бомбовых ударов, человеческих воплей, стонов, раздающихся в пороховом дыму???
Запомни моя, милая Анечка, ждала больше, осталось меньше, враг будет разбит и мы с тобой будем жить еще счастливее потому, что я своей кровью добыл и добываю это счастье.
Это было последнее письмо, отправленное его жене, ровно через месяц, 11 сентября 1942-го года, он погиб.
Мысли моей мамы
Я готовила завтрак, а ребятишки, помогая мне, весело щебетали. Они рассказывали, как жили. Как на Пасху Филипповна и дядя Яша зарезали поросенка и приготовили очень вкусные колбасы. «Филипповна оставила в погребе кое-что и для вас», сказал Володя.
Весной они решили посадить огород. Все думали, что немцев не пустят в Морозовскую. Вскопали кусок земли.
— Помнишь, мама, где трава высокая росла, но кто-то сказал, что там сажать нельзя, но мы с Филипповной все равно посадили все, что нужно на огороде у Филипповны.
Договорив все, Володя слез со стула и сказал:
— Пойду к бабушке.
— Подожди, сынок, дай бабушке отдохнуть от вас.
Он удивленно посмотрел на меня: как это, бабушка должна была устать от них?
— Бабушка устала от дороги, а не от нас, — поправил он меня.
— Да, да от дороги, конечно, от дороги, — поправила я очень быстро себя.
А мама все сидела и думала. О чем думала она? О судьбе своего сына, который ходит на острие ножа и не знает, что с ним может произойти каждую минуту? Об ужасной судьбе своего мужа или о разбитой собственной жизни? Прошло уже пять лет, как отца отняли у нас, и он мгновенно исчез, исчез в этой страшной тюремной неизвестности, в советской тюрьме. Не где-нибудь, а вот здесь у нас, в нашей советской тюрьме. Его арестовали в год двадцатипятилетия их семейной жизни. Мы с Шурой собирались устроить им приятный сюрприз. Приехать к ним на октябрьские праздники и всем вместе отпраздновать их серебряную свадьбу.
— Сколько у вас предрассудков в голове и откуда они у вас? — радостно проворчал бы наш молодой красивый папа.
Но в том же октябре вместо веселой и радостной серебряной свадьбы были почти его похороны.
Опустошенное Подмосковье
Вспоминаю, как мы с Надеждой Васильевной Калининой очутились в освобожденной от фашистов местности, в 35–45 километрах от Москвы. Мы искали большое село Литвиновку, находившуюся в 20–25 километрах в стороне от железнодорожной станции. Мы шли пешком по полностью опустошенной местности. Никакого транспорта не было, вокруг рос бурьян выше человеческого роста, из которого кое-где торчали обожженные трубы, — и ни единого домика.
— Где село Литвиновка? — спросили мы у шедшего к нам навстречу старичка.
— Вот она, — обводя вокруг руками, указал он.
— Где народ, где вы живете? — спросили мы.
— Народ в поле, а живем мы в землянках.
Вечером в одной из этих землянок собрались, вернувшись с поля, женщины. Мужчин, кроме этого старика и нескольких подростков, вообще не было никого. Рассказы их были страшные и грустные. Когда зимой в лютые январские морозы немцы под давлением Красной армии отступали, они жгли и уничтожали все на своем пути. Они сожгли дотла и всю Литвиновку. Жители, спрятались в колхозном подвале.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
