- Вот и хорошо…
Олея вновь перевела взгляд на дорогу, по которой толпой передвигались люди, одетые в грязные мешковатые одежды. Мрачное зрелище, которое не могло оживить даже солнце - группа около тридцати человек, и почти у половины из них или низко надвинут капюшон, или же лицо обмотано какой-то тканью. Такое впечатление, что они существуют отдельно сами по себе - яркий солнечный день и серая толпа, над которой просто-таки витал дух обреченности. Идущий впереди мужчина держит в руках колокольчик, тот самый, который и издает этот довольно неприятный мрачновато-дребезжащий звук, извещающий всех о появлении на дороге тех, кто болен тяжелой, неизлечимой болезнью. Верно, только таким образом прокаженные имеют право передвигаться хоть куда-то, помимо тех мест, где им выделено место для постоянного проживания, и это правило относится не только к Ойдару, но и ко всем остальным странам. Как Олея могла забыть об этом? Ведь это правило действует даже в Руславии…
Местные жители, вне всяких сомнений, хорошо знают, что означает подобный звон - вон как несколько крестьян шарахнулись с дороги, отбежали в сторону на довольно большое расстояние от зараженных людей. Да что крестьяне! Даже стражники, покинувшие свой пост - и те явно не торопятся возвращаться назад. Как видно, ждут, пока прокаженные отойдут на как можно большее расстояние…
А еще Олее стало понятно, для чего Бел обматывал бинтами их руки и лица. Конечно, это была маскировка, но главная причина подобных мер предосторожности была в другом. Ранее Олея не раз слышала о том, что у людей, пораженных проказой, болезнь в первую очередь сказывается на пальцах и на лице, уродуя и то, и другое. По слухам, те бедолаги, что заболели этой страшной хворью, частенько обматывали тканью и пальцы, и лицо, чтоб явные следы болезни не так пугали людей. Да и самим заболевшим не хочется лишний раз смотреть на то, что делает это жуткое заболевание с их еще недавно крепкими и здоровыми телами.
- Когда они будут проходить мимо этого места, нам надо будет каким-то образом присоединиться к ним, причем сделать это так, чтоб нас не заметила стража… - задумчиво сказал Бел, не отрывая глаз от мрачной толпы, бредущей по дороге.
- А как это можно сделать? - прерывающимся голосом спросила Олея. Ее просто трясло от страха, и еще ей очень хотелось заплакать от отчаяния и безысходности, но пока что она умудрялась сдерживать свои слезы.
- Решим по ходу дела… - Бел даже не оглянулся на нее. Понятно, рассердился… - Надеюсь, мы сумеем провернуть это дело…
- Каким образом?
- Думаю, они тут присядут передохнуть.
- С чего ты это решил?
- Тут место очень удобное. Просто удивительно, что никто прохожих до сей поры не присел здесь на короткий отдых.
Бел не ошибся. Человек с колокольчиком в руках, идущий впереди толпы, и верно, возле развалин свернул с дороги, и направился к нагромождению камней, а вслед за ним послушно потянулись и все остальные. Толпа уставших людей остановилась отдохнуть как раз у тех развалин, где прятались Бел и Олея.
Все остальное решилось просто. Пока люди еще стояли толпой, рассаживались и доставали свои фляги с водой, Бел встал из-за камня, за которым они прятались до сей поры, а вслед за ним поднялась с земли и до смерти перепуганная Олея. Надо сказать, что от внезапного появления среди них незнакомых людей подошедшие несколько растерялись, но очень быстро успокоились, и с любопытством стали поглядывать на невесть откуда взявшуюся парочку. Бел же, почтительно поклонившись старшему в этой группе, о чем-то заговорил с ним, а остальные его внимательно слушали.
Когда же через четверть часа прокаженные покинули развалины, то их стало на два человека больше. Эти несчастные шли толпой, не особо растягиваясь в разные стороны - как видно, боялись отходить, мало ли что может приключиться с одиночкой из числа тех, кого отвергли люди…
Их появление среди отверженных и просьба Бела позволить пойти вместе со всеми не очень-то удивила прокаженных. Как позже поняла Олея, не они одни прятались по обочинам дорог для того, чтоб присоединиться к какой-либо из таких вот процессий больных, идущих в Вайзин за излечением. Далеко не всем из тяжело больных людей, направляющихся в Вайзин, удавалось доходить до места. Частенько прокаженных просто убивали, и втихую закапывали подальше от жилищ, так что оставшимся приходилось быть вдвойне, а то и втройне осторожными.
Олея шла среди прокаженных, все еще едва сдерживая нервную дрожь. Ранее об этой болезни она знала только понаслышке, но хорошо помнила, что ей рассказывали про эту напасть. Кстати, в Руславии проказу называли гниючкой или скорбной болезнью. Почему? Да все потому, что заболевшие проказой едва ли не гнили заживо. О проказе рассказывали всякие ужасы, и едва ли не главным из них было одно утверждение: дотронется до тебя такой вот больной - и ты сам заболеешь, покроешься язвами, а потом и вовсе станешь страхолюдиной, от которой шарахаются все, кто хочет жить. По слухам, иногда болезнь настолько уродует человека, что его с трудом узнают даже родные и близкие… И самое плохое было в том, что эта болезнь была неизлечимой, и некоторые болели ею не один год, медленно умирая. Недаром у проказы было еще одно название - ленивая смерть.
Конечно, заболевшие были и в Руславии, только вот эти люди жили в особых селениях, отведенных специально для них, и не имели право покинуть эти селения даже на миг. И пусть у них там были свои огороды, птицы, скот, но все одно - завидной их жизнь было никак не назвать. Нередко случалось такое, что в тех поселках у больных проказой родителей рождались здоровые дети, которых родственники позже забирали себе. Правда, бывало, что или родственников у прокаженных не оказывалось, или же они отказывались брать себе этого ребенка, или же сами родители не желали разлучаться со своей кровинкой… В таких случаях детей или отвозили в детские дома, или же разрешали им оставаться с родителями.
Колокольчики с особым звуком… Теперь и Олея вспомнила о том, что прокаженным было не так просто покинуть места своего постоянного проживания. Если им надо по какой-то надобности надо было куда-то пойти, то при этом они должны были обязаны постоянно звонить в колокольчик, предупреждая всех о своем появлении, причем звук у того колокольчика должен быть очень неприятным. Почему неприятным? Для того, чтоб никто не спутал его со звуком обычного колокольчика, который жители Руславии обычно вешали под дугу.
Сама Олея раньше никогда не видела прокаженных, лишь слышала о них - и вот теперь она сама, по своей воле, оказалась среди этих отверженных. Идя в безликой серой толпе, где пахло давно не мытыми телами и гниющими язвами, женщина чувствовала, что ее сердце все больше и больше сжимает страх. Ой, Великие Боги, ну как же так оказалось, что она, по сути, добровольно сунула свою голову в петлю? За что ей все это? Отчего жизнь бросает ее из стороны в сторону, катает, словно горошину в пустой коробке?! А что, разве это не так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
