- Ходят слухи, что с лечением в Вайзине все далеко не так просто, как это может показаться на первый взгляд.
- Какие еще слухи?
- Не очень хорошие. Подобное отношение к неизлечимо больным людям выглядит слишком возвышенно и трогательно, а я человек приземленный, и что-то не очень верю в подобную чистоту помыслов и благородство души… Ладно, давай быстрей, нам надо поторапливаться!
- Я так и не поняла, для чего мы с тобой так замотались бинтами? На меня сейчас, наверное, смотреть страшно! И скажи мне, наконец, что ты собираешься делать? Для чего мы с тобой изображаем из себя двух людей после ранения?
- Не после ранения, а просто очень больных людей! Прежде всего… - Бел стал обматывать свое лицо последними кусками ткани. - Прежде всего, постарайся выслушать меня спокойно и постарайся понять правильно то, что я собираюсь тебе сказать. У нас с тобой просто нет иного выхода кроме того, что я намереваюсь сделать… Кстати, вот и они… Смотри!
И верно: с той стороны, откуда ранее шли отряды солдат, направляясь к границе, сейчас показалось что-то вроде небольшой толпы или процессии. Люди шли не рядами, а как бы каждый сам по себе, и в то же самое время сбившись в одну кучу, будто боялись, что хоть немного отойдя в сторону, они уже не сумеют вернуться. И звон колокольчика раздавался именно оттуда, из этой толпы, только вот этот звук не был таким радостным и чистым, каким звенели колокольчики на родине Олеи. Здесь был неприятный, резкий звук, который не радовал, а, скорее, пугал, и эта разница несколько тревожила. Такое впечатление, будто идущие предупреждали о своем появлении: мы идем, а вы уж решайте сами, что будете делать, когда увидите нас… Вон, даже стражники, стоящие на посту - и те заранее отошли в сторону, подальше от дороги, словно те стражники чего-то всерьез опасались.
- Кто это? - спросила Олея, глядя на неторопливо идущую толпу.
- Больные люди, те, кто идет в Вайзин в надежде на исцеление, и мы с тобой сейчас постараемся присоединиться к ним. Надеюсь, они не откажут нам в просьбе идти вместе с ними. А для нас с тобой сейчас главное - пересечь границу, уйти от преследования.
- Это я понимаю, но ты мне так и не ответил - что это за люди? Кто они такие?
- Прокаженные. Сейчас последний месяц осени, вот они и направляются в Вайзин, надеясь на излечение.
- Что?! - у Олеи перехватило дыхание.
- Ты не ослышалась. У этих людей действительно проказа. Оттого-то они и ходят повсюду с колокольчиками - таким образом предупреждают всех о своем появлении.
- Ты… ты… Да неужели ты всерьез рассчитываешь на то, что мы подойдем к этим?!..
- Не только рассчитываю, но и надеюсь на это. Я тебе уже сказал - у нас просто-напросто нет иного выхода!
- Мы же заразимся!
- Может, да, а возможно, и нет. Что ни говори, а все же, по счастью, заражаются далеко не все… Надо рискнуть, надеясь на то, что Боги будут милостивы к нам.
- Я туда не пойду! - Олея в страхе смотрела на приближающихся людей. - Ни за что не пойду!
- Думаешь, мне очень хочется это делать? - с еле скрываемым раздражением едва ли не огрызнулся Бел. - Так вот, спешу сообщить: оказаться среди тех, кто болен проказой, у меня нет ни малейшего желания, и будь у нас хоть самый малый шанс покинуть Ойдар каким-то иным способом, то я бы его использовал! Увы, этого шанса у нас нет, и в ближайшее время он вряд ли появится. Мы оказались в такой ситуации, что хочешь - не хочешь, а надо идти на риск!
- Я туда не пойду! - Олея в ужасе затрясла головой. - Не пойду, не пойду, не пойду!..
- А ну, прекрати истерику! - почти что рявкнул Бел. - Уговаривать тебя ту меня нет ни возможности, ни желания! Я тебе уже сказал: для нас единственный шанс на спасение - оказаться среди этих людей!
- Но не таким же образом спасаться! Я туда ни за что не пойду!
- Ну, нет - так нет, больше уговаривать не буду. Вольному - воля, оставайся здесь. Только вот на прощание должен сказать тебе одну вещь, просто для того, чтоб ты знала. Вообще-то надо было бы рассказать об этом пораньше, но я не хотел тебя расстраивать, однако сейчас это уже не имеет значения… В общем, после твоего исчезновения в лесу ни твои родители, ни твоя тетя не получали от тебя никаких писем.
- Погоди… То есть как это не получали?
- А вот так! Оба твоих послания в тот же вечер, когда ты их написала, были сожжены в печке. Что же касается того, что ты исчезла без следа - так разве мало людей каждый год бесследно пропадает в лесной чащобе? Кого-то звери загрызают, а кого и лесовики за собой уводят… А валяющаяся на земле корзина с грибами только придала достоверности этому предположению. Пропала с концами - и вся недолга.
- Но этот же… Хозяин… Он мне пообещал…
- Они много чего обещают, только вот с выполнением этих обещаний все обстоит далеко не так просто. В некоторых делах свидетели никак не нужны, так что, считаю, и те двое лжесвидетелей уже мертвы.
- Зачем ты мне сейчас об этом сказал?
- Раньше или сейчас - какая разница? Скажем так: перед расставанием хочу облегчить свою душу. Такое объяснение тебя устраивает?
- Великие Боги… - сердце Олеи билось так, что его, кажется, было слышно даже на расстоянии. - Великие Боги…
- Просто ты должна знать.. - продолжал Бел. - Твои родители сейчас находятся в полном неведении насчет судьбы своей младшей дочери. Единственное, что им известно - пошла в лес, и оттуда уже не вышла. Наверное, каждый день тебя вспоминают, да за твое возвращение домой свечки в храме ставят… Так вот: если ты сейчас идешь со мной, то у тебя все же будет шанс увидеть родителей, а останешься здесь - твои родители до конца своих дней так ничего и не узнают о судьбе пропавшего дитятка… Итак?
А ведь он не врет! - это Олея поняла сразу. Оно и верно - зачем Хозяину нужны свидетели в таком деле, как поиски древних артефактов? Все предельно просто: пропала баба в лесу, и кто знает, что там с ней могло приключиться? К тому же люди в чащобе пропадают не так и редко, а у Олеи еще и до того такая беда в жизни приключилась, что бедняжка все никак в себя придти не могла! Ох, как бы не решили родители, что она с горя в болото бездонное забрела, или что иное над собой сотворила! Бедные они, бедные…
- Я иду с тобой! - эти слова вырвались у Олеи раньше, чем она успела испугаться в очередной раз.
- Вот и хорошо…
Олея вновь перевела взгляд на дорогу, по которой толпой передвигались люди, одетые в грязные мешковатые одежды. Мрачное зрелище, которое не могло оживить даже солнце - группа около тридцати человек, и почти у половины из них или низко надвинут капюшон, или же лицо обмотано какой-то тканью. Такое впечатление, что они существуют отдельно сами по себе - яркий солнечный день и серая толпа, над которой просто-таки витал дух обреченности. Идущий впереди мужчина держит в руках колокольчик, тот самый, который и издает этот довольно неприятный мрачновато-дребезжащий звук, извещающий всех о появлении на дороге тех, кто болен тяжелой, неизлечимой болезнью. Верно, только таким образом прокаженные имеют право передвигаться хоть куда-то, помимо тех мест, где им выделено место для постоянного проживания, и это правило относится не только к Ойдару, но и ко всем остальным странам. Как Олея могла забыть об этом? Ведь это правило действует даже в Руславии…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
