Которого из братьев Кузьминых-Караваевых имела в виду Ахматова, говоря о соседе по Слепневу, «красивом молодом человеке», некогда из-за нее стрелявшемся, – я не знаю. Исследователь жизни и творчества Анны Ахматовой, Р. Д. Тименчик, в ответ на мой вопрос, высказал предположение, что это был брат Дмитрия Владимировича (1886–1959) – Михаил Владимирович Кузьмин-Караваев (р. 1894). Именно он в 1911–1912 г. был семнадцатилетним «студентом, подававшим надежды»: учился в Петербурге сначала на факультете восточных языков, потом на юридическом. (Ни его профессия, ни дальнейшая судьба мне неизвестны. Предполагаю, что судьбой его был лагерь, потом ссылка, а в 54–56 г. – возвращение. Тут он и встретился снова с Анной Андреевной.)
126 Евг. Замятин. Воспоминания о Блоке // Русский современник, 1924, книга третья, с. 188, а также: Евгений Замятин. Сочинения. М.: Книга, 1988, с. 314.
127 Ольга Берггольц. Стихи из дневников (1930–1956).
128
Взял неласковую, угрюмую,С бредом каторжным, с темной думою,С незажившей тоскою вдовьей,С непрошедшей старой любовью,Не на радость взял за себя,Не по воле взял, а любя.
129 Ольга Федоровна Берггольц (1910–1975) – автор лирических стихотворений, поэм, многочисленных журнальных и газетных статей, сценариев, пьес, лирической прозы. В 1934 году в Ленинграде вышел сборник «Стихотворения»; в 1942-м – «Февральский дневник»; в 1950-м – поэма «Первороссийск», за которую Берггольц получила Сталинскую премию. В 1972—73 гг. в Ленинграде вышло «Собрание сочинений» Берггольц в трех томах. Для ленинградцев, переживших блокаду, имя Ольги Берггольц навсегда связано с военными годами. Во время блокады Берггольц работала в радиокомитете, и ее голос чуть не ежедневно звучал в передачах «Говорит Ленинград!»
Жизненный и писательский путь Ольги Федоровны труден и не прям. В юности она переболела воинствующим комсомольством, отдала дань РАППовской идеологии, в середине тридцатых сделалась кандидатом, а затем и членом партии, потом из партии исключена, арестована – и после семимесячного заключения в 38–39 годах снова восстановлена в партии.
Беды ходили за ней по пятам. Первый ее муж, поэт Борис Корнилов, расстрелян в 1937 году (когда они уже разошлись). Второй, Николай Молчанов, умер от голода у нее на руках в Ленинграде во время блокады. Еще до этого она потеряла двоих детей. Несмотря на искренность горя, пережитого ею, – стихи ее порою звучали риторически; когда же ей удавалось преодолеть риторику – а это бывало нередко – они обретали глубину, силу и очарование.
Разным в разное время было отношение Ахматовой к литературной деятельности Берггольц. О статьях РАППовского толка А. А. отзывалась негодующе. Поэтический дар ценила весьма, но относилась к стихам придирчиво, принимала их с большим отбором – и, как видно из моих «Записок», иногда не без иронии. К самой же Ольге Федоровне была дружески расположена, памятуя о том, что в 1946 г. Берггольц оказалась среди людей, от нее не отвернувшихся, среди тех, кто продолжал посещать ее, заботиться о ней, слушать и хранить ее стихи. О. Ф. Берггольц вместе со своим третьим мужем, литературоведом Г. П. Макогоненко, сохранила машинописный экземпляр книги Ахматовой «Нечет» – книги, уничтоженной по приказу цензуры. Берггольц понимала и любила Ахматову; в свои зрелые годы она возненавидела притеснения литературы и, как могла, противостояла им. – Написано в 1978 г.
Посмертно, в Ленинграде, в 1983 г., в Большой серии Библиотеки поэта вышли «Избранные произведения» Ольги Берггольц, в годы 1988–1990 – три тома Собрания сочинений. В этом Собрании впервые полностью напечатаны стихи Берггольц, созданные ею в тюрьме; в 1990-м в Москве опубликован сборник прозы «Дневные звезды. Говорит Ленинград». В сборнике этом, кроме выступлений по радио, помещены также статьи о литературе и резкие речи на писательских собраниях, – в частности, та из них (против постановления 46 года), о которой говорится на с. 235–236 настоящего тома. В журналах «Нева» и «Звезда» 1990 года в номерах пятых опубликованы отрывки из предвоенного, и, частью, из блокадного дневника Ольги Берггольц. Однако, как выяснилось недавно, во время блокады Ольга Федоровна вела и другой дневник: в нем она разоблачала казенную ложь о блокаде, в том числе и собственную. (Вспомним слова Анны Андреевны о двойственности Берггольц.) Эти записи Ольга Федоровна держала в тайне. Железный ящик был закопан в одном из ленинградских дворов. О существовании этого дневника и о том, где он, в сентябре 41 года Ольга Федоровна особой запиской сообщила сестре – а записку доставила эвакуированная из Ленинграда в Москву Анна Андреевна. (Ныне, в 1991 г., этот тайный дневник опубликован в № 4 альманаха «Апрель».)
Когда немцы были на подступах к Ленинграду и со дня на день ожидалось падение города – Анна Ахматова выступила по радио. Ее выступление записала Ольга Берггольц. (См. «Говорит Ленинград».) После кончины Ахматовой Берггольц посвятила ее памяти четыре стихотворения (см. ее однотомник 1983 года); ею же 11 марта 1966 г., после похорон Ахматовой, помещен в газете «Литературная Россия» некролог. – Продолжено в 1991 г.
130 «День поэзии», М., 1956.
131 Мария Сергеевна Петровых (1908–1979) – поэт. Из ее оригинальных стихотворений при жизни Анны Андреевны опубликована лишь небольшая часть, да и то лишь в периодических изданиях. Первый сборник «Дальнее дерево» вышел только в 1968 году в Ереване. Между тем, Ахматова, Мандельштам, Пастернак высоко ценили поэзию М. Петровых; высоко ценят ее многие современные поэты и рядовые читатели. Как о замечательном поэте впервые услышала я об М. Петровых от Анны Андреевны еще до войны, в Ленинграде. (От Ахматовой же я узнала, что стихотворение Мандельштама «Мастерица виноватых взоров» обращено к Марии Сергеевне.) Стихотворение М. Петровых «Назначь мне свиданье на этом свете» Ахматова считала одним из шедевров русской лирики XX века.
О поэзии М. Петровых высоко отозвалась А. А. и в беседе с Н. А. Струве за год до своей смерти, в июне 1965 года (см.: «Сочинения», т. 2, с. 344; «Звезда», 1989, № б, с. 125).
М. Петровых – мастер художественного перевода. Из крупных еврейских поэтов она переводила С. Галкина и П. Маркиша; переводила она и болгар, и поэтов Югославии; но главным образом – армян и поляков. В ее переводах выходили стихи Ованеса Туманяна, Аветика Исаакяна, Атанаса Далчева, Болеслава Аесьмяна, Юлиана Тувима, Владислава Броневского, Ильдефонса Константы Галчинского и мн. др. Нередко работала она и как редактор чужих переводов. Так, под ее редакцией, в Ереване, в 1977 г. вышла «Армянская классическая лирика» и (при участии И. Карумян) «Книга скорби» поэта-монаха Григора Нарекаци.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
