подданство империи. Сразу решатся все проблемы с пребыванием и с возможностью учиться.
– Клятву? – насторожился я. – Какую клятву?
– Клятву на верность империи и императору лично. Все маги приносят клятву. Это обязательно для всех! А что вы так насторожились?
Чего я насторожился? Клясться не люблю, вот чего, подумал про себя я и принялся объяснять свою реакцию:
– Просто… а как я потом домой вернусь? Тогда получится, что дома я стану иностранцем!
– Ну не знаю, – развел руками Виллорт, – это уж вам решать! Однако, замечу, эта проблема будет потом. А сейчас у вас – другие проблемы. И решать их нужно сейчас! Будут другие проблемы – будете их решать, но в свое время. Вы меня понимаете? Надеюсь, принятие подданства империи не выглядит в ваших глазах как предательство? Наши страны даже не знакомы. Тут и предавать-то нечего!
Здравая позиция, подумал я, согласен. И похоже, от принесения клятвы мне в данном случае не отвертеться. А ситуация с ней совершенно понятная. Никто не будет пестовать таких опасных личностей, как маги, просто «из любви к искусству». Это совершенно не те ребята, которым можно позволить свободно мотаться по стране и творить, что им взбредет в голову. Эдак можно очень быстро с трона улететь. Или вместе с троном… Или зажариться на троне… Много чего может произойти неприятного. А что там, интересно, в этой клятве понаписано?
– А у вас есть ее текст? – поинтересовался я.
Виллорт фыркнул:
– Знаете, Эриадор, отправляясь в пустоши, я никак не предполагал, что займусь набором студентов-иностранцев. Поэтому свиток с текстом присяги я не захватил. Могу, однако, только сказать, что в нем совершенно обычный, стандартный договор. Мы – императору, он – нам. Ничего такого, жутко ограничивающего свободу и ущемляющего в правах, там нет. Вы же поймите! Текст ведь писался с участием магов. Там все выверено, обговорено… Кому нужны лишние обязанности и проблемы?
– Угу, – кивнул головой я.
– А вы осторожный молодой человек, – вступил в разговор после замолчавшего Виллорта Римар, – очень отрадно это видеть. Молодые маги часто ведут себя настолько безрассудно – что порой просто диву даешься! Запомните, юноша! Осторожность – одна из главнейших добродетелей мага!
Римар нравоучительно поднял вверх указательный палец.
Станешь тут осторожным, скривился я про себя, вспоминая свои недавние приключения. Зубастые кого угодно осторожности научат!
Короче, я дал себя уговорить. Маги производили впечатление нормальных ребят. Ошейник сразу сняли. Без всяких дополнительных условий. Сняли, и все! Если откровенно, я бы все отдал за этот проклятый ошейник, если бы дело дошло до торга. Не, ничего не попросили. Понравилось мне это.
Ладно, поприкидываемся студентом, подумал я тогда, не впервой.
Больше ничего такого в Этории за дни отъезда не произошло. Окромя, пожалуй, еще разговора с тетушкой Эстой. Буквально перед самым отбытием в комнату, где мы сидели, завалилась начальница тайной стражи Морхейма.
– Добрый день, господа! – лучезарно улыбаясь, поздоровалась она со всеми.
Судя по твоему внутреннему эмоциональному состоянию, не такой уж он и добрый, подумал я, «посочувствовав» ей. Что-то ты не очень радостна.
– Получила вашу записку об отъезде, – между тем продолжила Эста, обращаясь к Виллорту, – решила зайти попрощаться лично.
– Это очень мило с вашей стороны, – ответил тот, делая легкий полупоклон, – премного вам благодарны и признательны!
– Благодарю вас, – сказала Эста, делая поклон гораздо нииже, чем маг, – было очень отрадно видеть вас у себя. Надеюсь, ваше пребывание тут для вас было столь же приятным, как и для нас, и у вас нет никаких претензий или обид?
– Что вы, госпожа Эстела! Наше пребывание тут было просто восхитительным! Никаких претензий. Мы полностью удовлетворены. Скажу более! Нам удалось тут встретить талантливого юношу, у которого есть все задатки, чтобы стать известным магом. Он едет с нами в столицу. Поступать в университет. – Виллорт указал на меня.
Эста перевела на меня взгляд и поперхнулась.
Чего кхекаешь, зубастая? Не нравлюсь? Обманки-то на мне ведь нет! Все, что чувствую, – прямиком в эфир прет. Ладно, зря, конечно. Не нужно было светиться, но уже поздно.
– У меня есть претензии… – тихо, но четко сказал я, чувствуя поднимающуюся во мне волну ненависти.
В комнате мгновенно наступила напряженная тишина. Все уставились на меня, ожидая продолжения.
– У меня претензии… – снова повторил я, вынуждая Эсту к разговору.
– О каких претензиях идет речь? – выпрямляя спину и разворачивая плечи, спросила та.
– Давайте не будем… – спокойно сказал я, наклоняя голову и глядя на нее из-под бровей, – все прекрасно знают, о чем идет речь.
– Мм… И… вы желаете получить компенсацию? За неудобства? – после нескольких секунд обдумывания спросила она.
– Компенсацию? – удивился я.
– Да. Скажем… сорок золотых монет.
Херрассе тетка зажигает! Откупиться она решила! Деньгами! Ха! Я с вас клыками брать буду, кошки драные! На ожерелья. Или ушами… ладно, поговорим!
– Пять, – сказал я.
– Что пять? – непонимающе переспросила та.
– Пять миллионов золотых монет, – заявил я, – и я подумаю, смогу ли я забрать назад свои претензии.
– Пять миллионов?! – задохнулась варга от озвученной мною суммы. – Это за что такое?
– За похищение, за связанные руки, за насмешки, за издевательства, за побои, за треснувшие ребра и прокушенную руку, за ошейник, за натертую им шею, за мою дворянскую гордость, за мою девственность, наконец!
– Девственность… – обалдело переспросила Эста, – а что с ней?
– Она потеряна, – лаконично ответил я.
– Ну… и… что же в этом… Молодые люди вроде бы никогда не против… – продолжала не понимать она.
– Да? Не против? Если молодую девушку против ее желания – так это преступление, а если то же самое проделать с парнем – так это для него приключение, так, что ли, по-вашему? Я может, мечтал о первой любви, о стихах, о робких поцелуях под звездами… а здесь все это у меня украли! Сразу в постель! Да еще напоили какой-то дрянью! Вы, можно сказать, первую любовь у меня украли! Все самые чистые и нежные чувства, которые бывают только раз в жизни! Грязными лапами… И за все про все вы мне
