— Да, да сейчас… — пробормотал Александр Васильевич, роясь в каких-то бумагах, хотя Кира ни о чем его не спросила — она сидела молча, разглядывая стоящую на столешнице большую чашку, разрисованную толстыми щенками и незабудками и стараясь унять легкую нервную дрожь. Кто-то говорил ей, что большинство людей, оказавшись в отделении милиции по каким-то пустякам, сразу же чувствуют себя виноватыми, хотя ровным счетом ничего не сделали. — Ах, да… Так вот, Кира Константиновна… — он пронзительно взглянул на нее, и Кира поспешно кивнула, подтверждая, что она — именно Кира Константиновна, — по нашим сведениям, вы являетесь близкой подругой Виктории Николаевны Мининой, проживающей…
— Что случилось?! — тут же вырвалось у нее, и в глазах Касенко появилось неодобрение.
— А почему вы решили, что что-то случилось?
— Но ведь сюда просто так не вызывают. Что с Викой?!
— Это мы и хотим выяснить. Вы…
— Что?!
— Не перебивайте меня, пожалуйста, — кротко заметил Александр Васильевич, ощупывая взглядом ее напряженное лицо и сжавшиеся в кулаки пальцы. — К нам поступило заявление о ее пропаже, поданное ее двоюродной сестрой.
Кира была так ошарашена, что даже не сразу поняла, о ком идет речь. Потом вспомнила, что у Вики действительно была сестра, Света, жившая в этом же городе. Она видела ее пару раз — невзрачное, вечно всем недовольное создание лет тридцати. Света была единственной более-менее близкой родственницей Вики — ее мать умерла шесть лет назад, а отец, пытаясь по пьяни починить антенну, сорвался с крыши и разбился насмерть, когда Вике было четыре года. Дяди и тети тоже давно не было в живых, и Вика иногда мрачно шутила, что в их роду не принято надолго задерживаться в этом мире, за что получала от Киры подзатыльники.
— … вы последний раз встречались с Мининой или говорили с ней? — ворвался в ее сознание голос Касенко, и Кира глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, потом отчаянно наморщила лоб.
— Это было… в начале июня, в самом начале… когда еще однозначные числа… знаете?
— Мне известно, что такое начало месяца, — заметил Александр Васильевич. — А точно число?
— По-моему, второе… Да, это совершенно точно было в пятницу!
Он взглянул на календарь и кивнул.
— Продолжайте.
— Это было утром, она ждала меня в сквере возле моей работы.
— Вы договаривались о встрече?
— Нет, и я удивилась, увидев ее там, да еще в такое время, но Вика сказала, что она сейчас на больничном…
— Минина не появлялась на работе с тридцатого мая, но больничного ей никто не давал, и на работе она ничего не объяснила, — Касенко пододвинул к себе чашку и печально заглянул в нее, потом отодвинул на прежнее место. — И как же получилось, что вы, ее близкая подруга, за все это время ни разу не поинтересовались, где она и что с ней?
— Я звонила ей недавно, но она не брала трубку, — Кира почувствовала, что в ее голосе невольно зазвучали оправдывающиеся нотки. — Но я… дело в том, что в то утро мы очень сильно поссорились и перестали общаться.
— Причина ссоры.
— Ну… — Кира посмотрела на свои пальцы. Было совершенно очевидно, что, узнай они причину, бедняге Стасу придется несладко, пусть Вика и возвела на него напраслину. И дернул ее черт сказать, что они поссорились! Мало ли, по какой причине люди не видятся?! Некогда, в конце концов! — … в сущности, это и причиной-то не назовешь. Обе нервные… слово за слово… ну и понеслось. Наорали друг на друга да и разошлись! Да мы с ней за двадцать лет еще не так ссорились! — она попыталась улыбнуться, но улыбка больше походила на гримасу боли.
Вика, Вика, что с тобой случилось… где ты?.. ты мерзавка, но что с тобой случилось?.. ты ведь жива, правда, жива?.. ох, Вика…
— И с тех пор она вам не звонила?
— Нет, ни разу.
— Понятно, — пробормотал Касенко, и Кира моментально вцепилась взглядом в его лицо, пытаясь выяснить, что ему понятно. Но прочесть что-то по беспредельно грустным чертам Александра Васильевича было решительно невозможно. — С кем встречалась ваша подруга? Ведь у нее были… хм-м… приятели?
„Чтобы у Вики да не было приятелей?!“ — подумала Кира почти с негодованием и начала осторожно вытирать кончиком пальца поплывшую тушь, лихорадочно размышляя. Он пока ничего напрямую не спросил про Стаса, так может и не знает о нем? Не следует ли вовсе удалить брата из всего этого, он все равно здесь не при чем?
Но тут сидевший в углу человек сложил газету, коротко приветственно кивнул Кире, и она поняла, что скрывать Стаса бессмысленно. Это был Дашкевич.
— Она встречалась с моим братом, — сказала она. — Но недавно они расстались.
— Вам известна причина?
— Нет. Но, по-моему, Стас к ней просто охладел. Вика… она… — Кира запнулась, в ужасе осознав, что только что чуть не заговорила о подруге в прошедшем времени, словно Вики уже не было в живых. Но она, конечно же, жива, жива! — Она очень темпераментная девушка, а Стас больше флегматик.
Александр Васильевич с минуту разглядывал ее с печальной задумчивостью, постукивая по столешнице кончиками пальцев, а затем неожиданно начал забрасывать Киру короткими вопросами: собиралась ли Вика куда-нибудь уезжать, с кем встречалась еще, круг ее общения, интересы, упоминала ли о каких-то неприятностях на работе, о неприятностях вообще, когда обычно возвращалась домой, часто ли употребляла спиртное, что она вообще была за человек? — отвечайте честно, откровенность только на пользу делу и вашей подруге… и тому подобное — и Кира старательно отвечала — по возможности честно, и когда она уже начала барахтаться в этих бесконечных вопросах, Касенко неожиданно сказал:
— Ну, думаю, достаточно. Если что-то еще вспомните или узнаете, обязательно сообщите.
— Вы ее найдете?! — с отчаяньем спросила Кира, вставая.
— Мы работаем, — обтекаемо ответил Касенко и снова пододвинул к себе кружку. — Работы-то знаете сколько… летаем из угла в угол… Всего доброго.
— А слесаря вы нашли? — неожиданно поинтересовалась она, и сквозь печаль на лице Александра Васильевича проглянула озадаченность.
— Какого слесаря?
— Насчет которого Максим Михайлович к нам как-то приходил… еще в апреле, — она махнула рукой в сторону Дашкевича. Касенко переглянулся с ним и пожал плечами.
— Ах, ну… в общем… это уже… это к делу совершенно не относится. В общем, до свидания.
Кира пристально взглянула на Дашкевича, повернулась и вышла из кабинета, и едва за ней затворилась дверь, как Касенко тут же печально осведомился:
— Макс, о чем это дамочка толкует? О том алкаше из ремонтки? Я же сам им тогда звонил, узнавал… Чего ты инициативу развел? Сериалов насмотрелся? Заняться нечем?! Он вообще не по нам проходит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
