собой, поместив его на судно с казной и поручив его своему казначею шейху Боса. Я отплыл в тот день вместе с ними, чтобы проводить брата до селения Дабина[683].
На него же, т. е. на пашу Сауда, поздним утром в день его выезда из Дженне обрушилась смертельная болезнь; она не дала ему ехать верхом, и он взошел на судно (а я возвращался [в это время] в Дженне). В городе Куна его застало известие о бегстве амина каида Абд ал-Кадира ал-Имрани (он сбежал в середине зу-л-хиджжа [29.V— 26.VI.1634]). Известие это стало болезнью, усилившей болезнь [прежнюю] /256 / из-за забот и беспокойства.
Бегство амина произошло в середине зу-л-хиджжа из-за того, что он увидел среди жителей из порока, разложения и низости. Он направился к марабуту сейиду Али, господину Сахеля[684]. Тот его встретил добром и почтением, и амин поселился у него, уважаемый и в безопасности.
А паша прибыл в Томбукту с этой болезнью. Когда он достиг гавани, то приказал [моему] брату Абд ал-Мугису идти в дом родителя его и жить в нем. Он назначил хакима Ахмеда ибн Йахъю на место ал-Имрани, и стал тот каидом-амином в тринадцатый день упомянутого мухаррама [9.VII.1634], в день приезда паши в Томбукту. Сауд продолжал болеть подобным образом, пока не скончался в начале раби пророческого [25.VIII—23.IX.1634]. И похоронили его в соборной мечети Мухаммеда Надди.
Преемником его в этот срок на [высшей] ступени власти по единодушному решению войска был паша Абд ар-Рахман, сын каида Ахмеда ибн Садуна аш-Шазали.
В воскресенье двадцать седьмого джумада-л-ахира этого года [18.XII.1634] я выехал из города Дженне в Томбукту для рассмотрения положения брата [моего] Абд ал-Мугиса, чтобы испросить ему прощение, дабы возвратился он (в свой дом в Дженне. Новолуние месяца раджаба единственного [21.XII.1634] наступило для нас при движении нашем к озеру Дебо, а в Кабаре мы причалили поздним вечером второго [22.XII.1634]. В родной же свой город Томбукту я выехал в воскресенье, пятый [день] помянутого месяца [25.XII.1634], и встретил в нем добрый прием и почтение. Я пришел к паше, приветствовал его, а он мне пожелал благополучного прибытия и порадовал меня относительно брата. Он сказал: "От всего, что возводили на него, клеветники из злого, он свободен; это ложь и выдумка!" И пообещал мне отпустить его на свободу и [позволить] вернуться домой, если пожелает Аллах. И заметил [еще]: "Те, кто его оклеветал перед пашой Саудом, совершили это лишь по моему указанию. И это именно я распорядился о высылке его из Дженне. И не Сауд, да помилует его Аллах, преследовал его, [будучи] в своем сане, а только я. И будет недостойно, если я стану принижать его дело [столь] скоро после его кончины!" /257/ Я призвал да него благословение и прочел ему фатиху. Аллах же разоблачил нам этого клеветника, и мы его узнали. И судил ему Аллах Всевышний худшее, нежели то, что он сделал помянутому брату [моему]. Аллах ломает хребет тем людям, что творят беззаконие, — слава же Аллаху, господину миров!
Вечером в понедельник двадцать седьмого [числа] этого же месяца [16.I.1635] был смещен аския Мухаммед-Бенкан, а в среду, последний день упомянутого раджаба единственного [19.I.1635], паша поставил на его место аскию Али-Самбу. В пятницу второго шаабана [21.I.1635] после послеполуденной молитвы я выехал из Томбукту, возвращаясь в Дженне. А приехал я туда в середине этого месяца здоровым и невредимым — слава Аллаху, господину миров!
Поздним утром в пятницу тринадцатого мухаррама священного, открывшего год тысяча сорок пятый [29.VI.1635], скончался шейх, ученейший факих кадий Абу-л-Аббас Сиди Ахмед ибн Анда-аг-Мухаммед ибн Ахмед, да помилует его Аллах и да воспользуемся мы благодатью Его. И занял должность кадия факих кадий Мухаммед, сын факиха имама Мухаммеда ибн Мухаммеда-Корей.
В начале сафара этого года [17.VII—14.VIII.1635] скончался паша Абд ар-Рахман. Похоронен он был на кладбище большой соборной мечети, а правителем пробыл одиннадцать месяцев. К власти пришел в это время паша Саид ибн Али ал-Махмуди: он отстранил аскию Али-Самбу (тот оставался в сане пять месяцев и несколько дней) и вернул вместо него аскию Мухаммеда-Бенкан.
В дни паши Саида в Томбукту явился тира-фарма Исмаил, брат аскии Дауда, сына аскии Мухаммеда-Бани, сына аскии Дауда, из страха перед помянутым своим братом, что тот-де его убьет. Он попросил у паши Саида, чтобы тот его подкрепил войском из стрелков, дабы он сместил своего брата с верховной власти и воцарился вместо него. Аския Мухаммед-Бенкан отговаривал его, давая искренний совет. Но Исмаил не согласился, разгневался на него и заявил, что люди-де ему рассказали, что [никто], помимо того, не портит его дела перед людьми махзена. И когда аския Мухаммед-Бенкан услышал это, он помог ему перед /258/ пашой Саидом, так что тот удовлетворил его желание; однако он написал об этом жителям Гао и велел им дать Исмаилу необходимое тому количество войска. Исмаил повел их в Денди, прогнал твоего брата и воцарился вместо него; стрелков же он прогнал и оскорбил их, распустив относительно них свой язык поносными и обидными словами. И в их сердцах до правления паши Масуда осталась злоба.
Тут каид Ахмед ибн Хамму ибн Али начал разного рода беззакония и притеснения по отношению к знати и простонародью — купцам, факихам, слабым и беднякам, так что все купцы перебрались из Дженне в город Бена. Он незаконно и насильно сместил меня с должности имама, и я уехал в Томбукту. В начале года тысяча сорок шестого [26.II— 26.III.1637] я туда прибыл, и жители города встретили меня добром и уважением — как люди махзема, так и прочие. На каида же они разгневались великим гневом, и ты слышал о нем только проклятия и поношения.
Я пришел к факиху кадию Мухаммеду ибн Мухаммеду-Корей, чтобы его приветствовать, а он, когда меня увидел, встал со своего ковра, пожелал мне благополучного прибытия, взял руку мою и усадил меня на этот ковер. Он опередил меня речью о том, что каид Ахмед совершил в отношении меня из дурных поступков, и сказал: "Слышал я, что обернулся каид Ахмед лицемером, интриганом и завистником!" Потом пожалел он о соединении трех этих порочных черт в [одном] правителе, а затем проклял его — чтобы подверг того Аллах воле своей.
Потом люди Томбукту просили меня, чтобы вернулся я на этот пост имама, но я отказался и не дал согласия. Среди них были большой [мой] друг сейид шериф Фаиз и советник Масуд ибн Саид аз-Заари (в
