Я решила, что могу написать историю о том, как бранила и ненавидела себя за то, что предаю такого замечательного человека, как Денни. Может быть, все было бы иначе, окажись Денни холодным и самовлюбленным или завистливым и ревнивым типом. Но он не был таким. Денни всегда был прекрасным человеком и другом, так что бессердечной в этой истории выглядела как раз я.
Но все улеглось. Я справилась с этим и теперь должна жить, принимая все последствия. Кроме того, я сама стала совсем другим человеком. Келлан заставил меня повзрослеть. Я научилась разбираться в себе и понемногу становилась такой, какой хотела. Конечно, мне все еще приходилось бороться с неуверенностью, и я знала, что над этим должна еще много работать, но я знала и то, что добьюсь результата.
По-настоящему уверенная женщина, которая однажды трясла попой для своего парня, танцуя в кухне и жуя при этом пиццу, теперь жила в настоящем и была готова двигаться дальше.
* * *
Время летело как сумасшедшее, пока я готовилась к новой жизни после получения высшего образования. Я работала, готовилась к экзаменам, да еще моя сестра вернулась наконец в Сиэтл – в общем, мне даже спать было почти некогда. Но я каким-то образом умудрялась справляться со всем, и, прежде чем я успела посетовать на занятость, подошла середина июня и я должна была вот-вот выпуститься из университета.
Келлан, как и обещал, примчался из Лос-Анджелеса, чтобы присутствовать на торжественной церемонии вручения дипломов. Сидя на нашей кровати, он отвлекал меня болтовней о своем альбоме, пока я рылась в шкафу и в комоде, ища что-нибудь подходящее из одежды. Рассеянно слушая, как он разъясняет мне технические тонкости профессиональной звукозаписи, я ощущала трепет внутри. Я это сделала. Да, было трудновато, мне пришлось дорого заплатить за все, но я все-таки закончила колледж, и теперь мне придется предстать перед толпой народа.
Вот это уж точно было неприятной стороной дела, но, как ни странно, я ждала этого момента с нетерпением. Может быть, потому, что я знала: Келлан, Анна и мои родители придут на церемонию. Даже Денни пообещал прийти. Все, кого я считала родными и близкими, будут там, в аудитории, подбадривая меня. И это вселяло в меня силы.
Держа в руках черные свободные брюки и серую рубашку на пуговицах, я гадала, подходит ли такой наряд для выпускного, когда в дверях раздался голос, отвлекший меня.
– Нет-нет, только не это! – На пороге стояла Анна, качавшая головой. Она вошла в комнату и протянула ко мне руку. – Вот, возьми лучше это. – Вздохнув, она сверкнула глазами. – Я, похоже, еще не скоро смогу это надеть.
Взяв у сестры сверток, я улыбнулась, посмотрев на ее округлившийся животик. У Анны было уже шестнадцать недель, почти половина срока, наступавшего в ноябре. В следующем месяце она должна была уже узнать, верно ли ее предсказание, то есть девочку она ждет или нет. Животик сестры уже сразу давал понять ее положение, и ей это безумно шло. К тому же Анна вполне освоилась со своим состоянием и больше не пыталась скрыться под бесформенными свитерами и огромными футболками. Она купила светло-розовую свободную блузку для беременных, и мягкая ткань нежно облегала ее округлившуюся грудь и падала на живот, достигая бедер. Анна выглядела невероятно соблазнительно.
Подруги на работе у Анны, как ни удивительно, радостно поддержали сестру в ее намерении, когда она наконец сообщила им о своей беременности, а менеджер выдала ей форму большего размера и сообщила, что беременность не представляет собой проблемы, потому что девушки в ресторане то и дело беременеют. И хотя я и до того твердила Анне, что ее не могут уволить, что закон этого не позволяет, она все равно испытала огромное облегчение оттого, что ее оставили на работе. Ей стало еще легче, когда менеджер призналась, что испытывала сходные страхи, когда забеременела, будучи еще официанткой. А потом эта рассудительная, уравновешенная женщина начала посвящать мою сестру в разные тонкости работы за сценой, объясняя, как меняются декорации. И Анне это понравилось! У нее все получалось. Мне кажется, это дало ей уверенность в том, что у нее будет занятие, не зависящее от ее внешности. Хотя нельзя сказать, что Анна уж очень нуждалась в ком-то, чтобы вселять в нее уверенность. Ей и своей хватало.
Улыбаясь при мысли о том, что моя взбалмошная сестра становится ответственным человеком, я развернула то, что она мне дала. Это оказалось короткое облегающее черное платье, из тех, что идеально подходят почти для любого случая. Я приложила его к себе и поджала губы. Анна одевалась куда более вызывающе, чем я, и я заподозрила, что в этом платье слишком большая часть моего тела окажется на виду.
– О да… Это великолепно! – одобрительно проворчал Келлан, все еще лежавший на нашей кровати.
Я оглянулась на него. Его темно-синие глаза пристально смотрели на вырез платья. Он был квадратным и настолько глубоким, что я усомнилась, возможно ли вообще спрятать под него бюстгальтер. Анна хмыкнула, и, повернувшись к ней, я увидела, что она поглаживает свой животик. Сестра тепло улыбнулась мне:
– Ты будешь прекрасна, сестренка!
Глубоко вздохнув, я немножко выпрямилась. Я уже чувствовала себя прекрасной, просто оттого, что рядом были люди, которые меня любили. И пусть даже платье сестры заставило меня поморщиться, я надену его и буду носить с гордостью, ведь сегодня тот день, когда следует быть храброй. К тому же я имела перед глазами отличные примеры. Анна проявляла свою храбрость каждую минуту с того момента, как смирилась с беременностью. На прошлой неделе она даже купила детскую кроватку! Я помогла сестре установить ее в моей прежней комнате, и Анна просто визжала от восторга. Теперь я была уверена, что у сестры хватит смелости и на то, чтобы оставить ребенка себе и однажды даже сообщить о нем Гриффину.
И Келлан был храбрецом. Не потому, что он летел в Лос-Анджелес записывать альбом, нет. Думаю, об этом он вообще не особо беспокоился. Нет, он был храбр, потому что собирался пойти к Питу, чтобы отпраздновать мой выпуск и встретиться там со своим отцом. Я уже получила сообщение о том, что тот прилетел в Сиэтл. Но страхи и тревоги Келлана даже не отражались в его глазах, когда он любяще смотрел на меня, а ведь он действительно боялся.
И еще Келлан был храбрецом потому, что пригласил моих родителей остановиться в его доме.
Я услышала из коридора тяжелые шаги отца – и вот он уже подошел к двери спальни и встал позади Анны. Опустив ладонь на ее плечо, папа заглянул внутрь комнаты и нахмурился при виде дерзкого платья, но тут же заставил себя сдержанно улыбнуться:
