Но рубить и колоть было некого. Квазимодо успел увидеть, как последний смуглый воин с разбегу прыгает через борт. Громкий всплеск…
Голубая вода лагуны была покрыта черными головами быстро плывущих прочь воинов. Уходила одинокая лодка – гребцы изо всех сил работали веслами.
– Оф-фиг-гительно, – пробормотал вор, с трудом понимая, что больше пока никого рубить не нужно.
Громко и радостно захохотал Нога…
У Бонги оказался сверху донизу, словно по шву вместе с платьем, рассечен бок. Рана была неглубокая, но вся нога, словно чулком покрылась кровью. Теа получила незначительный порез на шее. Меньше всех пострадал Нога – кроме царапин и синяков, на мускулистом моряке не оказалось никаких повреждений.
Сам Квазимодо получил скользящий порез широким наконечником копья в правую ягодицу. Ничего страшного – теперь и Полузадым будут именовать, но это мелочи. Синяков и ссадин считать смысла не имелось. Больше всего волновала кисть левой руки – средний и безымянный пальцы оказались вывихнуты, и удержать что-то в пострадавшей руке было невозможно.
Лиска молча опустилась перед возлюбленным на колени, осторожно взяла за руку. Глаза ее светились, переполненные янтарными искрами.
– Давай, чего уж, – пробормотал вор, отводя взгляд.
Боль оглушила. Квазимодо показалось, что последний глаз выпрыгнет из глазницы. Шипя и глотая ругательства, вор качался на подгибающихся ногах. Теа обнимала его за бедра, прижималась встрепанной головой к животу. Постепенно боль во вправленных пальцах стала отступать. Вор сморгнул слезы. Теа смотрела снизу, улыбалась.
– А задницу? – хрипло пробормотал Квазимодо.
Лиска с нежностью слизнула с пальцев кровь возлюбленного.
– Сейчас зализать?
– Пожалуй, потом. – Вор вздохнул. – Сейчас осмотримся.
Бонга сидела на ступеньках, и Нога неумело заматывал ей бок серой холстиной.
Квазимодо проковылял ближе:
– Как?
– Ребра, кажется, не задеты. – Молодая женщина растянула дрожащие губы в подобии улыбки.
– Промыли?
– Ну, я у капитана джин позаимствовал, – пробубнил моряк, старательно мотающий непослушное полотно.
– Грудь прихвати. – Вор без стеснения ткнул пальцем в округлую с коричневым соском грудь. – И потуже завязывай.
– Заживет, – пробормотала Бонга. Ей было очень больно.
– Понятно, заживет, – согласился вор. – Но если хорошо забинтовать, шрам меньше будет.
– Спасибо. – Молодая женщина начала закатывать глаза.
– Ну-ну. – Квазимодо подхватил ее под голову. – Давай глотни.
Бонга глотнула из серебряной фляжки и поперхнулась.
– Здорово ты дралась, – одобрительно сказал вор.
– Я многое умею, – прошептала женщина.
– Кто бы сомневался, – подмигнул Квазимодо и сам приложился к фляжке.
– Капитан за джин убьет. Хвастал, что королевское пойло из самого Тинтаджа, – заметил Нога, завязывая повязку.
Вор ухмыльнулся и сунул фляжку моряку:
– У его милости будет уйма поводов нас поубивать. Экий мы здесь беспорядок учинили.
– Да, будет о чем орать, – согласился Нога, вытирая рот и глядя на столб сигнального дыма. – Скоро, наверно, появятся…
За спиной всхрапнул умирающий – Теа добила еще одного раненого и теперь собирала из трупов стрелы, ворча, что половина из них поломаны.
Квазимодо выпрямился. Нога помог встать пошатывающейся подруге. Вид заваленного телами и залитого кровью корабля вызывал уважение.
– Вообще-то это как подвиг. Натуральный, – задумчиво сказал Нога.
– Точно. И совершенно бесплатный, – согласился Квазимодо.
– Да, песен о такой шлюхе, как я, не напишут, – прошептала Бонга.
– Да если и написали бы, то гонорар ты бы точно не получила, – утешил вор.
Сзади подошла Теа и жалобно сказала:
– Только шесть стрел целых.
– Внизу поищи, – посоветовал вор.
Небрежно ступая по спинам мертвецов, лиска спустилась по трапу.
– А она действительно?.. – осторожно спросила Бонга.
Квазимодо пожал плечами:
– Она лучница – сами видели. Ну, ночами… разное бывает. А что там наш лорд Тром? Дед до конца славно держался.
Лорд Тром обнаружился под телом худощавого смуглого воина.
– Как пожелал, так жизнь и кончил, – пробормотал вор, морщась от боли в руке и от вони гниения. Впрочем, сейчас весь «Высокий» вонял ненамного лучше.
Долговязого пришельца стащили с тела доблестно павшего лорда.
– Да он вроде дышит, – с удивлением сказала Бонга.
Не отличающаяся особой брезгливостью Теа присела и приложила к губам лорда матовую сталь кукри. Провела пальцем по влажному следу:
– Жив еще.
Глоток джина, влитый в рот мертвеца, произвел магическое действие – лорд Тром открыл блеклые глаза и что-то прошептал. Квазимодо пришлось присесть.
– Я убил?
– Не меньше чем двоих, – заверил вор.
– Славно. Хороший конец. Хочу отойти.
– Ваша милость, чего уж теперь торопиться? Мы здесь все порезанные. Может, и вас? В смысле – руку. Глядишь, и выкарабкаетесь.
– Поздно уже. Внутри гнию. Меч дайте и… Поможете мне?
Квазимодо окинул взглядом товарищей и мрачно пробормотал:
– Чего уж. Поможем, раз такое дело.
– Последишь, чтобы похоронили как должно – в плаще?
– Постараюсь.
– Хорошо. – Лорд уже мертво улыбнулся. – Ты, одноглазый, умный, все понимаешь. Вас отблагодарят. В Глоре. Найдешь моего старшего сына. Скажешь – «роза». Он поверит.
– Угу. Я, лорд, ваш дом знаю. У Старого вала стоит?
– Я и говорю – умный. Не тяните.
Квазимодо вложил в горячие пальцы рукоять меча, выпрямились. Переглянулись.
– Я сделаю, – сказала Теа. – Для леди с Холмов это будет истинной честью.
– Для такой гнилушки, как я, – ваша помощь еще большая честь, – прошелестел лорд Тром. – Я видел. У тебя легкая рука, рыжая леди. Одноглазый, скажешь моим, что я умер хорошо. Прощайте.
Трое, не оглядываясь, спустились с кормы. Теа склонилась над лордом, пряча в тени узкое лезвие стилета.
– Счастливой охоты, милорд…
– Что-то не то. – Капитан Кехт еще раз дернул себя за бороду и снова подступил к Ноге. – Хорошо, вы отбились. Но почему все одно к одному? Только мы ушли – нападение. Вернулись – нет никого.
– Как же нет, капитан? А эти? – Матрос кивнул на трупы, уложенные в длинный ряд у борта.
– Не мог же ты их один перебить? – в ярости зарычал капитан.
Разговор сворачивал уже на третий круг, и Квазимодо рискнул вмешаться. Обстановка располагала – команда, разогнанная капитаном Кехтом, работала, но не пропускала ни слова из разговора. Вообще-то моряки были более склонны доверять словам Ноги и Бонги, да и одноглазый уже не был таким уж чужим. Доказательств навалом – вон вся палуба в крови, да и оставшиеся на охране корабля поголовно порезаны. Какие уж тут подозрения?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
